Алексей Беляков, журналист

Благая весть, да. Но официальный представитель РПЦ высказался очень критически. Даже те, кто далек от внутрицерковных дел, поняли: единства в РПЦ нет. Да, есть жесткая иерархия, почти что армейская, надо исполнять приказы старших по званию. Но высказываться священникам никто пока не запрещает. И какое на фиг единство, когда с одной стороны мы видим протоиерея Димитрия Смирнова, мракобеса и консерватора, а с другой — отца Алексея Уминского, вполне себе либерала. (Конечно, Уминский среди подписантов.)

Официальное русское православие «инакомыслящих» никогда не любило, мягко говоря. Еще 500 лет назад Иосиф Волоцкий, один из столпов русской церкви, сформулировал тезис: «Мнение — второе падение». Короче — молчать, подчиняться, не думать. Круто, да? И в общем, молчали. Но, кажется, многим это уже надоело, слава Богу и интернету.

Максим Саблин, юрист, писатель

Как юрист могу объяснить позицию законодателя и правоприменителя: преступления против власти как бы тяжелее преступлений против личности. То есть просто замахнуться на представителя власти — уже состав, тогда как аналогичное действие в конфликтах между гражданами еще не состав. Закон таков (я не комментирую, почему так), это надо знать перед участием в митингах и не подставляться, не провоцировать на статьи. Пусть власть нарушает закон, но не ты сам (я вообще против революций и за цивилизованные механизмы).

Я бы предпочел услышать о юридических механизмах обжалования и реагирования на приговор, но общественная поддержка, безусловно, важна, и открытое письмо священников вызывает уважение.

Анна Квиринг, программист

Чувства по поводу письма священников РПЦ у меня довольно сложные. Прежде всего — уважение к людям, которые не побоялись открыто выступить со своей позицией, противоречащей позиции руководства корпорации, в которой они работают. К сожалению, новость от руководства РПЦ подтверждает существование этого противоречия.  

Некоторые из подписавших письмо священников «за штатом», некоторые живут и работают в заграничных приходах, но и для них такой шаг может иметь последствия. Хотелось бы, чтобы никто из подписавших не пострадал.

И тут я сразу чувствую недоумение и возмущение: как получилось, что за естественный человеческий поступок — поддержку несправедливо осужденных — человек может пострадать? Почему те, кто по долгу службы «профессионально» заботится о душе, о праведности, должны ориентироваться на позицию руководства, а не на свою совесть? Как получилось, что это кажется нормальным, в порядке вещей, откуда взялся такой порядок?

Хорошо, что есть люди, готовые противостоять такому порядку вещей.

И хорошо, что публичный протест против «московского дела» ширится: открытые письма созданы и подписываются в сообществах учителей и врачей. Может быть, у нас появляется солидарность — необходимое условие гражданского общества.

Лиза Питеркина, литератор

Я считаю себя верующим человеком, часто хожу в храм. Однако в последнее время не общаюсь со священнослужителями. Слишком очевидное сближение с государством, от которого церковь по закону отделена, подорвало мое доверие к «профессионалам православного культа». 

Письмо о пересмотре «московского дела» — акт в высшей мере православный, возвращающий церковь к ее истинной миссии, часть которой — молитвенный труд во имя «умягчения злых сердец» и  деятельная защита справедливости с использованием своих особых возможностей и своего особого влияния. И тут у меня возникают два противоречивых ощущения. С одной стороны, я понимаю, что представители РПЦ — это обычные люди, и, как все люди, они разные. Кто-то охотно сближается с властью и усиливает коммерциализацию церкви, а кто-то служит Господу каждым своим дыханием. И я пока не понимаю, то ли это тонкий стратегический ход, позволяющий вернуть утрачиваемое доверие части верующих, то ли смелый гражданский поступок духовенства — в самом кристальном смысле этого понятия, от слова «дух», то ли и то, и другое. Но, поскольку все еще жива и вера, и надежда, мысленно кланяюсь им за подвиг.

Сергей Мурашов, специалист по международным перевозкам 

Я очень рад, что православные священники выступили в защиту невинно осужденных, это достойное дело.

Жаль, что священники не сделали этого раньше — тогда бы они были в первых рядах честных россиян, а так — они вместе с народом, что тоже очень хорошо. 

Я бы очень хотел, чтобы наши священники сделали следующий шаг — поставили перед властью вопрос о происходящем в стране, которая вышла на первое место по числу самоубийств, одного этого достаточно, чтобы усомниться в правильности курса, по которому ведут Россию. 

Александр Снегирев, писатель

Деградация властных институтов сделалась настолько вопиющей, что уже почва под ногами ходуном ходит. Не знаешь, какова будет реакция на очередной косяк ментов, судей или проворовавшихся чиновников. Градус неприятия власти настолько высок, что протестуют уже не отдельные граждане, а целые цеха: журналисты, актеры, священники. Остается только общенациональной акции неповиновения дождаться.  

Священники молодцы, по идее, это их прямая обязанность, здорово, что целая группа представителей церкви выразила свою позицию. Это возвращает чувство, что в церкви есть живые люди, не потерявшие контакта с реальностью.

Не удивлюсь, если скоро отдельные представители власти и целые группы, почуяв, куда дует ветер, начнут сепаратно поддерживать требования перемен. Некоторые даже попытаются возглавить это движение. Отчасти мы это уже наблюдаем.

Подготовила Татьяна Санькова

Фото в анонсе: Александр Авилов/Агентство городских новостей «Москва»