Не так давно по ящику, по двум недалеко расположенным друг от друга каналам шли одновременно «Доктор Живаго» Дэвида Лина и герасимовский «Тихий Дон». Оба фильма были сняты в одно и то же время и повествуют об одних и тех же событиях: русской революции и последовавшей за ней Гражданской войне. Главные герои в этих фильмах покидают свои семьи ради большой любви, страдают и заставляют страдать своих избранниц.

Фильмы эти я знаю почти наизусть, поэтому доставил себе удовольствие смотреть их параллельно, сравнивая два взгляда на нашу историю — западный и советский. На первый взгляд «Тихий Дон» ближе к реалиям, точнее в деталях, «гуще» по игре актеров, натуралистичней, суровей. «Доктора Живаго» соотечественники наши упрекают в излишнем романтизме, идеализации интеллигенции, незнании русского быта, в придуманных образах, уместных для западной жизни, а не для раннесоветской. Над ним было принято подсмеиваться, называть его «красивой сказочкой» или «матрешкой для американцев». Особенный смешок вызывала фраза: «Каждый русский умеет играть на балалайке».

Стало быть, «Тихий Дон» круче?

Ничего подобного. Я убежден, что фильм «Доктор Живаго» рассказал о России и о любви больше, проник в русскую метафизику глубже, чем герасимовский «Тихий Дон».

«Доктор Живаго» — настоящий художественный фильм, красивое, цельное, захватывающее произведение. В нем есть эпика, приключение, мелодрама, трагедия. Это — полотно, полноценная картина жизни. Музыка из этого фильма общеизвестна. Образы застревают в памяти, персонажи трогают и вызывают сопереживание. Ледяной дом в Юрятине, где доктор ночью под волчий вой пишет стихи, при всей своей сказочной фантастичности — мощнейший образ, яркая метафора русской жизни. Слезы наворачиваются на глаза, когда доктор бежит на второй этаж ледяного дома, разбивает окно и провожает взглядом навсегда удаляющуюся в санях Лару. Фильм не только красивый, но и предельно чувственный.

В фильме Герасимова не так все красиво, но чувств, надрыва, переживаний —  предостаточно. Жаль, что чувства эти направляются в нужное русло. Якобы суровый, правдивый реализм на самом деле устроен и сбалансирован вполне по-советски, с положительными и отрицательными персонажами: красные безусловно хорошие, белые — плохие. Все казачьи офицеры в фильме отрицательные, отталкивающие персонажи. Большевики Штокман, Бунчук, Кошевой — симпатичные, честные, правдивые. Красный террор против казачества практически не показан.

Фильм «Тихий Дон» стал явлением местного советского масштаба, в мировой кинематограф не вошел. Я думаю, во многом и потому, что любовь Мелехова к Аксинье так и не стала центральным событием фильма, аналогичным любовью Живаго к Ларе.

А «сказочный» фильм «Доктор Живаго» стал событием в мире кино, вошел в сотню главных американских фильмов, получил 6 «Оскаров». Циничный прагматик Квентин Тарантино признался, что «Доктор Живаго» — один из его любимых фильмов. Приехав в Россию, он посетил могилу Пастернака в Переделкино. Явно Лара и доктор застряли в его памяти надолго...

В общем, я перестал переключать кнопки на пульте и досмотрел шедевр Лина.

Признаться, особое удовольствие для человека, выросшего в совке, смотреть этот фильм: словно видишь Россию в перевернутый добротный цейссовский бинокль, видишь то, что ушло навсегда и никогда уже не вернется. Безусловно, фильм — западное представление о России. И почему-то именно это особенно приятно сознавать, смотря его. Он оставляет удивительное, щемящее, ни с чем не сравнимое послевкусие.    

И сдается мне, что фильм Лина про жизнь доктора Живаго гораздо интереснее и сильнее пастернаковского оригинала. Смотреть на Лару, доктора, Тоню, Стрельникова и Комаровского гораздо интереснее, чем читать про них. Это интересный эффект, обычно ведь бывает наоборот: вспомним, например, катастрофичные экранизации «Лолиты».

В общем, жив американский Живаго.