Кажется, никто из музыкантов не предпринимал ничего подобного прежде. «Из жизни планет» — не просто два с половиной часа музыки: кроме, собственно, альбома, изданного на CD и виниле, это еще и интернет-портал — захватывающий квест по легендарным временам в легендарной стране, собрание уникальных документов и свидетельств. На сайте есть все четыре сценария, так и не воплощенные в свое время в жизнь. Первый — «Причал» Геннадия Шпаликова, лирическое путешествие девушки Кати по нежной ночной столице, городу, который никогда не спит, предвестие фильма «Я шагаю по Москве». «Причал» должен был экранизировать Владимир Китайский, чье имя сегодня ничего не говорит даже киноведам и поклонникам сериала «Оттепель», а в начале 1960-х он был любимым студентом Михаила Ромма, самым многообещающим даже на фоне таких однокурсников, как Шукшин и Тарковский. Он покончил с собой вскоре после закрытия «Причала»; а работу над фильмом прекратила не чья-то злая или цензурная воля, просто так нелепо сложились обстоятельства — не определились с актрисой на главную роль, промахнулись с графиком съемок, рекордно дождливое лето подвело. («Причал», кстати, уже в нулевые экранизировал режиссер Юрий Кузин — и лучше бы не; не потому, что он плох или текст устарел, а потому, что нет больше той Москвы и тех причалов).

Второй текст, вдохновивший Олега Нестерова, — «Семь пар нечистых» Владимира Мотыля, адаптация одноименной повести Вениамина Каверина. Вот этому «истерну», предвосхищавшему будущее «Белое солнце пустыни», не повезло из-за политики: наступил тот момент, когда упоминание о жертвах сталинских репрессий показалось руководству партии и страны излишним. Третий неслучившийся фильм — «Предчувствие», автобиографический сценарий Андрея Смирнова, практически отлученного от профессии после скандала с «эротической» драмой «Осень», предельно личный текст, написанный от безденежья, в надежде «сбыть» сценарную заявку. Четвертый — «Прыг-скок, обвалился потолок», предпоследний текст Геннадия Шпаликова, не материализовавшийся в фильм — тут очень уместна «метафизическая» версия Павла Финна — потому что «время разлюбило Шпаликова. Оно все больше и больше наливалось ртутью, железом, все дальше отходило от оттепели».

Зайдешь на сайт «Из жизни планет» — и все, прощай, рабочий день: здесь факты, цитаты, версии, документы, раритетные фотографии (я теперь каждый день вглядываюсь в фото Натальи Крачковской, которой в «Причале» предназначался эпизод, силясь узнать в этой красавице комическую пышку, супругу Ивана Васильевича Бунша из бессмертной комедии Гайдая), сама драматургия, наконец — не принятая сейчас сухая труха, напечатанная непременно курьером с ремарками «зтм», «нат.» и «инт.», а настоящая русская литература. Сайт этот — не просто сложно устроенная дорогая игрушка и реконструкция советской романтической Атлантиды. И не только удавшаяся попытка написать альтернативную историю, воспользовавшись реальной хроникой пламенных лет. Это важный экзистенциальный опыт, потому что все страницы «Из жизни планет», все хрупкие меланхоличные звуки говорят не столько о противостоянии художников и власти, творчества и косности, сколько о прихотливых отношениях с собой. О частной храбрости и хрупкости.

«Из жизни планет» еще и живой концерт-спектакль, сыгранный в последний апрельский день в «Гоголь-центре»: четверка музыкантов на крохотном квадратике в центре немаленького зала, телевизоры с атмосферным видеоартом по периметру. «Дело не в СССР, дело в собственном несовершенстве», — цитирует Нестеров Шпаликова. Кто может рассказать о кораблекрушении? — спрашивает Нестеров зрителей. Лучше всего — не тот, кто выжил, но тот, кто погиб.

Нестеров цитирует многих, включая и прекрасного шпаликовского друга и собутыльника Сергея Соловьева. Я с самого начала концерта в «Гоголь-центре» думал: а кому из великих в советские 1960–70-е везло? Кому было легко? Климову, Шепитько, Панфилову, Кончаловскому, Фрумину, Муратовой? Неужели никому? Кажется, будто баловню судьбы Михалкову, кажется, что триаде великих комедиографов: Рязанову, Данелии, Гайдаю (создавшим — каждый по-своему — совершенно немыслимую с цензурной точки зрению апологию беззаветного пьянства, то, что не удалось Шпаликову), кажется, что Соловьеву. Почему так? Они не были менее бесстрашны и компромиссами не замараны. Видимо, дело исключительно в отношении к миру, о котором, в конечном счете, и рассказывает «планетарный» проект. Режим за окном — каким бы докучливым он ни был — лишь повод; была бы тоска — причина всегда найдется.