Кадр из фильма «Любовь»
Кадр из фильма «Любовь»

То ли из-за общемирового усиления консервативных тенденций, то ли просто так вышло, но на ММКФ этого года нет фирменных программ «Дикие ночи» и «Секс Еда Культура Слава». Программ нет, а дикие ночи есть: на старте фестиваля показали заранее не анонсировавшийся фильм-сюрприз — «Любовь» Гаспара Ноэ, о котором я с нежностью писал в репортаже из Канна. ММКФ без «клубнички» — не ММКФ: так повелось с советских времен, когда фестиваль давал редкую возможность увидеть заграничное кино без купюр; традиция сохранилась и в постсоветские десятилетия — полуночные аншлаги предсказуемо собирали «Романс» Катрин Брейя и «Трахни меня» Виржини Депант. Ноэ со своей порнографической открытостью и осмысленной старомодностью точно вписался в исторический контекст ММКФ.

Кадр из фильма «Росита»
Кадр из фильма «Росита»

Конкурс спокойнее, но, без скидок, интересный. «Росита» датчанки Фредерикке Анспек, несколько лет назад побеждавшей в студенческом каннском конкурсе, — идеальная мультикультурная драма: нордическая стойкость и сдержанность сливается в объятиях с азиатской сентиментальностью. Вдовец Ульрик (Йенс Альбинус; начиная с «Идиотов», постоянный актер Ларса фон Триера) — пропахший рыбой работяга с рыбзавода, добросердечный и застенчивый — решает покончить с одиночеством и выписывает филиппинскую подругу, заглавную Роситу (популярная на родине Мерседес Кабраль, дебютировавшая в «Сервисе» Брильянте Мендозы), не догадываясь, что настоящий роман разыграется между пришелицей и его младшим сыном Йоханнесом (звезда сериала «Наследие» Миккель Бо Фольсгор). Не самый стандартный любовный треугольник оттеняет семейную драму, и в этом жанре Анспек не уступает своим знаменитым соотечественникам — тому же Томасу Винтербергу, чья экранизация Томаса Гарди «Вдали от обезумевшей толпы» на ММКФ вне конкурса.

Кадр из фильма «Вдали от обезумевшей толпы»
Кадр из фильма «Вдали от обезумевшей толпы»

Эффектно снятые в черно-белом широкоформатном изображении «Лузеры» болгарина Ивайло Христова — почти «SuperПерцы», драмеди о подростках из заштатного городка, ожидающего визит рок-группы «Кислород». Абсолютно интернациональный по музыке, шуткам и трепетному духу ста дней после детства, но с национальными особенностями: Христов добродушно юморит по поводу провинциальности родной Болгарии, отправляя рокеров в тур по шахтерским домам культуры и актовым залам кулинарных техникумов. «Лузер — это человек, родившийся в Болгарии», — подытоживает в финале главный герой, старшеклассник Коко, оставленный уехавшими на заработки в Грецию родителями ухаживать за бабушкой, страдающей синдромом Альцгеймера (хотя страдает от нее не сама вполне счастливая беспамятная старушка, а Коко, вынужденный днем и ночью следить за ней), скромняга, почти безнадежно влюбленный в бойкую одноклассницу. Но кореша тут же резонно поправляют Коко: лузерам вообще-то принадлежит мир, а героев если искать, то не на земле, а на каком-нибудь липовом Аватаре.

Кадр из фильма «Лузеры»
Кадр из фильма «Лузеры»

«Шлагбаум» режиссера из Казахстана Жасулана Пошанова тоже, в общем, о том, легко ли быть молодым, но с четким и жестким социальным посылом. Сценарист «Шлагбаума» — Адильхан Ержанов, автор гениальных «Собственников» (5-е место в нашем топе лучших фильмов 2014-го) — придумал лаконичную и емкую историю о классовом расслоении, экзистенциальном одиночестве и мучительной бессоннице, перед которой равны и богатенький папенькин сынок Айдар, вынужденный за две ночи настрочить четыре курсовых для принципиального препода, и нищий боксер Рауан, вместе с младшим братом перебравшийся в Алматы из деревни; днем он работает сторожем у шлагбаума в элитном доме, ночью — охранником в ночном клубе. Фильм, снятый в рамках манифеста «Партизанское кино», хорошо описывает боксерская лексика: это прямой удар левой, сильный и уверенный; ничего лишнего — на это ни бюджета, ни времени (хронометраж «Шлагбаума» — всего 62 минуты), без уловок и финтов. Но и тощий нищий реализм — не про этот фильм: у авторов все в порядке с фантазией, остроумием и умением разглядеть красивую метафору в самой что ни на есть повседневности; они, вслед за старшим товарищем Дарежаном Омирбаевым, не стесняются тонких отсылок к русской классике; хоть и изучает Айдар политэкономию, а витают в кадре тени Толстого с Достоевским.

Кадр из фильма «Шлагбаум»
Кадр из фильма «Шлагбаум»

Литературны и оба российских конкурсанта, названные в честь вымышленных населенных пунктов. «Арвентур» Ирины Евтеевой состоит из двух новелл; первая, отправляющая в ледяной и голодный Петербург 1921-го года, основана на рассказе Александра Грина «Фанданго» — из сочинения «Арвентур» заимствовано, кажется, только название волшебной страны. Вторая, «Тайна морского пейзажа» (в ней — не могу не поделиться небольшим секретом — великий Сергей Дрейден почти без грима играет китайского живописца и мага), вдохновлена даосской притчей. Обе истории — о столкновении реальности и мечты, из которого реальность далеко не всегда выходит победителем. На фильм как-то неожиданно набросились некоторые мои коллеги, которые словно не видели ни одной предыдущей работы Евтеевой, уникального и очень петербургского автора, создающего красивые миксы игрового кино и анимации по мотивам классической фантазийной литературы. Новая сказка, в принципе, не отличается от гофмановского «Эликсира» или пушкинских «Маленьких трагедий», и я не вижу в этой верности однажды избранному стилю ничего предосудительного. Немного архаично, но очаровательно; «Арвентур — это все равно как если бы кто-нибудь посмотрел на вас синими ласковыми глазами» — лучше Грина не скажешь.

Кадр из фильма «Арвентур»
Кадр из фильма «Арвентур»

«Арвентур» воленс-ноленс вызывает в памяти призрак «Господина оформителя», перестроечного хоррора Олега Тепцова по рассказу Грина «Серый автомобиль». У Тепцова вышел, говоря словами музыкального критиика Андрея Бухарина, абсолютный сатанинский помрак. Конечно, рукотворный девичий фильм Евтеевой к сатанизму никакого отношения не имеет — в отличие от «Орлеана» Андрея Прошкина, даром что сценарий по своему роману писал Юрий Арабов, не чуждый пропаганде православных ценностей. В российском городе Орлеан, как в Твин Пиксе, невиновных нет: циркач-иллюзионист (Тимофей Трибунцев) распилил любовницу, парикмахерша Лидка (Елена Лядова) пошла на аборт, гинеколог Рудик (Олег Ягодин) извлек плод по частям, а сколько всего числится за местным ментом номер один Неволиным (Виталий Хаев), лучше вообще не думать. Но вот в один ненастный день к грешным жителям является некий «экзекутор» Павлючик (Виктор Сухоруков), грозящий онкологическими заболеваниями в жизни земной и вечными муками за ее пределами; вроде как посланник небес, призванный улучшить морально-нравственный облик героев, а по сути — чистый бес, неистребимый и злокозненный. Роман Арабова, который я начал читать уже после фильма, движимый желанием убедиться, что эту неуклюжую фантасмагорию точно замечательный Юрий Николаевич сочинил, — отменная литература. Фильм талантливого Андрея Прошкина (он снял, в частности, одну из самых моих любимых российских картин нулевых «Миннесоту» и мощную «Орду») — не из удач. К гоголевско-булгаковским мотивам первоисточника не нашлось визуального ключа: вместо балансировки на канате, протянутом между вечной русско-советской реальностью и потусторонней дичью — тотальный цирк, дурное и несмешное шапито-шоу. За кадром зачем-то назойливо звучат песенные истерики группы Tiger Lillies — смысл в этих надоедливых британцах был разве что в самом начале нулевых, когда под их живые выступления выпивали в ОГИ. Хорошие актеры играют «жирно», как в телесериале. От сложных арабовских размышлений о внутреннем черте остается только проповедь недопустимости абортов (в старом репортаже с ММКФ я цитировал подзаборную надпись, которая, увы, звучит в рифму с «Орлеаном»). В итоге получаем курьезный пример идейного консерватизма, неряшливо завернутого в обертку гиньоля. Первый раз в жизни пожалел, что не родился женщиной — иначе бы в пику «Орлеану» залетел, не выходя из зала, и сделал аборт.

Кадр из фильма «Орлеан»
Кадр из фильма «Орлеан»