Выход есть. Как выживают люди, потерявшие все. Часть 1
Марина, 35 лет, Санкт-Петербург
«Когда меня первый раз посадили, я восприняла это как приключение»
Мы хорошо жили, почти лучше всех в доме: у нас и деньги были, и все. Но когда мне было 12 лет, мама с отчимом попали в автокатастрофу. Он разбился насмерть. Мама его очень любила и после его смерти стала сильно пить. Говорила: «Все, я больше не хочу жить». Стала выносить все из дома. Меня подкармливала бабушка, и деньги она мне давала, но мама у меня их вытаскивала. В школе я стала отставать, стало не до учебы. С утра мама трезвая — можно пообщаться. Под вечер выпившая — лучше не появляться дома. Я искала знакомых, с которыми можно где-то болтаться по вечерам. И нашла. В 14 лет я стала употреблять наркотики.
Мы с мамой друг друга любили. Мне бабушка даст банку супа — я приеду и с мамой поделюсь. Мама акции продаст — у нее много было акций с предприятий — даст мне денег, свои пропьет, а я свои потрачу на наркотики. Бабушка меня звала к себе жить и маму пыталась забрать к себе, но все было бесполезно. Мама находила любые способы достать алкоголь: сбрасывала деньги дворнику, он покупал ей водку, она на веревочке ее поднимала.
В 19 лет я забеременела. Мой молодой человек тоже употреблял наркотики. Я родила сына Лешу. Слава Богу, здоровенького. Прошло какое-то время, года три. Как в тумане. И ребенок рядом, и наркотики. Со стороны все было не страшно: дома чисто, еда есть. Но я все это время была наркоманкой. Я наркотики и употребляла, и торговала ими… Мне они нужны были постоянно. В итоге меня поймали. Я это восприняла как приключение. Я впервые попала в камеру. Смотрю: там девчонки все моего возраста. Сначала я даже удивилась: такие молодые и уже в тюрьме! Оказывается, нас таких много! За хорошее поведение меня выпустили: срок был маленький. Через семь месяцев я освободилась, вернулась к друзьям и продолжила жить как раньше.
«Он убил двух женщин, но главное, что не наркоман»
Прошло еще несколько лет. Я опять познакомилась с молодым человеком и снова забеременела. Родила дочку Кристину, а молодого человека посадили в тюрьму. Когда он освободился, дочке был уже год. И мы продолжили употреблять наркотики и дальше. Все повторилось. Меня опять поймали и посадили. Срок снова дали небольшой: десять месяцев. Мама в этот момент была наполовину парализована, а бабушки уже не было. Когда меня посадили, к маме пришли жить мои знакомые: они кормили ее бомж-пакетами, подпаивали и ухаживали, как могли.
Когда меня забирали, нужно было решать что-то срочно, чтобы дети не попали в детский дом. И я написала от них отказ и переписала на них двухкомнатную квартиру. На таких условиях мой родной отец взял опекунство над моими детьми.
Когда я вышла, то попыталась завязать — пошла в общество анонимных наркоманов, не употребляла около полугода, но потом снова начала. Прежнюю жизнь я понимала: принял — полегчало. А новая жизнь была страшной. Тогда же я попыталась детей у папы забрать, попыталась с ними контакт наладить, но все это было бесполезно, потому что в моей жизни все еще были наркотики. Я употребляла их уже 17 лет.
И в третий раз попала в места лишения свободы. Мне дали два года. Я попала в камеру, в которой все девочки употребляли наркотики, все до единой. Они ко мне подошли и спросили: «Ты будешь?» И вдруг я сказала: «Нет, я не хочу». Внезапно я ясно поняла, что из-за наркотиков я потеряла все. Я потеряла детей, я не знала, дождется меня мама или нет. Ко мне наконец пришло осознание. С тех пор я больше никогда ничего не употребляла. Мне было очень тяжело. Я была одна. Я молилась и просила: «Господи! Как мне теперь? Как мне вылезти?» Звонила маме из тюрьмы и говорила: «Мамочка! Пожалуйста, дождись меня, я изменюсь!» Пошла в тюремную библиотеку, нашла книги общества анонимных наркоманов и стала читать. Я больше не хотела так жить. Я дошла до черты. Могла бы сдохнуть где-нибудь в парадной после очередного укола, но нет. «Ничего, — думала я, — отсижу, это не страшно, зато я живая». Когда я разговаривала с девчонками в камере, я все чаще говорила им о том, что можно вылезти, что нужно пробовать, что это возможно. Я еще не знала как, но верила, что можно. Меня отправили в колонию в Коми, там было минус сорок, но я почувствовала себя живой, нашла библиотеку, читала и писала… Выписывала все свое плохое и писала напротив, что я могу изменить, копалась в себе, искала силы, осознавала все, что произошло за эти годы. Самым страшным было то, что у меня не было людей, к которым можно пойти. У меня был один круг общения: наркоманы. Я освобожусь — а как мне жить?
Из Коми за хорошее поведение меня отправили в Княжино. Это у нас в Ленинградской области колония-поселение, там сидят и мужчины, и женщины. Я туда приехала, а там весь поселок употребляет. Я не знала, куда идти, и пошла в часовенку. Там ко мне парень подходит: «Может, тебе чего помочь? Сигареты? Конфеты?» А он песни пел. Я про него в газете прочитала, что он хочет кому-то помочь и что-то изменить. И мы с ним стали встречаться. Он меня старше. Он не употреблял, но сидел два раза за убийство. Второе убийство — это 76 ножевых ранений, пока женщина не умерла. Но почему-то меня это не испугало. Главное, что он не наркоман. В общем, я там устроилась на работу в столовой. Я была такая счастливая, что с удовольствием мыла полы — мыла и видела, как они начинают блестеть. Мне было хорошо. Я чувствовала, что смогу. Там я в третий раз забеременела.
«Она наркоманка, зачем ей квартира?»
Мама умерла за два месяца до того, как я вышла из колонии. Папа мой начудил. С Лешей он перестал справляться — сдал его в детский дом, а еще разломал мне всю квартиру, которую хотел забрать себе. «Она наркоманка, зачем ей квартира?» Я освободилась 21 августа, мне некуда было поехать, и меня отвезли в «Свет Надежды» — кризисный центр, а потом в роддом. Я родила Никитку 3 сентября, а 4-го досрочно освободился мой муж. Он забрал меня из роддома и привез обратно в «Свет Надежды». В моей квартире в тот момент кроме унитаза и тараканов ничего не было.
Я начала писать в администрацию. Мне выделили 18 тысяч на ремонт. И тут стали происходить какие-то удивительные вещи: мне все помогали. Люди начали приносить обои, помогали белить потолки… Работа шла! Все кипело! В «Теплом доме» мне очень помогали: искали машины, чтобы какую-то мебель перевезти, людей, чтобы клеить и красить. Очень сильно поддерживали. И картами продуктовыми, и всем остальным. Помогали все, кто чем мог. Кто одеждой, кто с ребенком сидел. У меня задолженность была за квартиру 120 тысяч, я за голову хваталась, а меня постоянно все успокаивали. «Справишься. Поможем. Решишь». И сегодня моя задолженность уже 30 тысяч. Мне было проще вернуться к наркотикам, но я не вернулась. Я тогда еще с психологом работала. Мне психолог говорит: «Ты — сильный человек, как ты вообще могла попасть к наркоманам!»
Я чудом нашла Лешу в детском доме. Приехала, сказала, что хочу сына забрать. Подала документы в суд. Мне все говорили: «Марина! С первого раза ты детей не заберешь!» На первом же слушании мне отдали детей. Люди ручались, что я изменила свой образ жизни. Папа меня уже вообще ни во что не ставил, а потом увидел, сколько я сделала, и говорит в суде: «Я не возражаю, я отдаю ей детей». Мы стали с ним общаться. Я попросила у него прощения и сама его полностью простила.
Дочка моя все это время оставалась с папой. Его жена была для нее уже пятой мамой. Когда мне дочку отдали, ей было шесть лет, а она не умела попу вытирать, и ее так много сладостями кормили, что она весила 45 килограммов.
Вначале с детьми, конечно, было нелегко. Но мы начали все заново. С ноября все вместе живем, «Теплый дом» нас очень поддерживает. Мы ходим сюда на занятия, советуемся, когда возникают сложности. Только от мужа мне пришлось уйти, потому что он стал детей моих не признавать. Ни Лешу, ни Кристину. Приревновал. Он до сих пор ребенок, вырос в детском доме, всю жизнь пробыл в тюрьме. Ему очень сложно поменяться. Когда я детей забрала, он стал выпивать, а я стала бояться. Мне дороже мои дети, мне нужно быть с ними. Я сейчас небольшую работу нашла — за бабушкой хожу убираться, пока Кристинка с Никитой сидит.
А папа теперь тоже на мне: у него случился инсульт, жена от него ушла. Работать он теперь не может.
Мне бы хотелось помочь еще каким-то девочкам-наркоманкам, донести до них, что начать другую жизнь можно. Может быть, даже книгу написать. Мало кто верит, что такие, как я, могут выбраться. А я верю. У меня был очень большой стаж, но получилось же.
Благотворительный фонд «Теплый дом» с 2007 года помогает малоимущим семьям с детьми, оказавшимся в тяжелой жизненной ситуации. Он работает с матерями-одиночками, выпускницами детских домов, женщинами в СИЗО. «Теплый дом» поддерживает семьи психологически и материально, помогает взаимодействовать с органами опеки и представляет интересы родителей в суде. Главная задача фонда — сделать все, чтобы дети оставались в семьях и чтобы жить там им было комфортно и безопасно. Вы можете помочь «Теплому дому» в его работе.