Гимнаст Алексей Немов: Найти себя заново непросто

Ɔ. Вы росли в Тольятти. Гимнастика там главный вид спорта? У вашего тренера по гимнастике занимались даже некоторые будущие футболисты.

Когда я начинал карьеру, в городе не было спортивных супертрадиций, какими славились Москва и Владимир. Меня мама отдала в секцию, потому что я дома на голове стоял. Надо было направить мою гиперактивность в правильное русло. Не мог сидеть на уроке спокойно.

При этом три класса я окончил хорошо. Но реализовал себя именно в спорте. Даже подрабатывать нигде не пришлось: гимнастика меня и кормила.

Ɔ. Тольятти — пролетарский город, где в 80-е на улицах приходилось постоять за себя. Приходилось сталкиваться с криминалом?

Я просто во всем этом жил. Если бы не спорт, меня могло бы и в другую сторону занести. В любой компании — в той же школе — присутствовал хотя бы один человек, который принадлежал к определенной группировке. Слава богу, мне было чем заняться. Даже аттестат за меня получала мама: я тогда был на сборах. Дома проводил по два-три дня в месяц.

Ɔ. Гимнастика — жесткий вид спорта. Сколько раз хотелось все бросить?

Я бросал в 14–15 лет. Не из-за травм — из-за переходного возраста. Не находили общего языка с тренером. Что-то не получалось, случались срывы от нервного напряжения. Выплескивал это, отказываясь от тренировок на пару дней. Потом с повинной шел обратно в зал. Понимал: без гимнастики уже никак.

Ɔ. Кто всегда был рядом и поддерживал?

Мама, которой в этом году, к сожалению, не стало. Она всегда меня любила, наставляла. Мама и дала мне путевку в жизнь. Она привела меня в секцию, когда мне было четыре с половиной года. Я прозанимался несколько месяцев, но тренеры сказали: «Мальчик еще маленький, возвращайтесь в шесть лет». Мама могла ведь и не привести обратно, но она это сделала.

Еще пример. Мой хороший друг, сосед по лестничной площадке, записался в секцию футбола. И меня позвал: «Будешь и на гимнастику ходить, и со мной?» Говорю: «Давай, только я должен у мамы спросить». Она настояла, чтобы я занимался только чем-то одним и этим должна стать гимнастика. Мама сразу поняла, где у меня получается.

Ɔ. Кто вас вдохновлял?

Виталий Щербо, Дмитрий Билозерчев (известные советские гимнасты, олимпийские чемпионы. — Прим. ред.). У меня в комнате над кроватью висел плакат наших выдающихся олимпийских чемпионов, в том числе Билозерчева. А когда я переехал на спортбазу «Озеро Круглое» (уже после моего первого золота на молодежном первенстве СССР), увидел их вживую. Вот это мощь! Как с обложки сошли.

В самом детстве кумиром был Николай Андрианов (семикратный олимпийский чемпион по спортивной гимнастике. — Прим. ред.). Когда я только начинал, лет в девять, мама подарила мне его книгу «Ищи свою тропу». Как раз к Николаю Ефимовичу я и попал в молодежную сборную в 1989 году. Всю базу и технику он с моим тренером Евгением Николко мне и ставил.

Ɔ. Николко признавался, что вы не раз давали ему повод послать вас подальше.

Евгений Григорьевич — хороший дядька и отличный тренер. Надо отдать должное его терпению, доброте, тактичности. Безусловно, Николко я видел чаще своей мамы, а он меня — чаще, чем свою семью.

Ɔ. К 20 годам вы объездили полмира. Какая страна поразила больше всех?

Пуэрто-Рико, а особенно — Япония. В 95-м в Сабаэ я впервые выиграл взрослый чемпионат мира, в опорном прыжке. Вспоминать особенно нечего — видели только номер и зал, — но культура, человеческое отношение японцев запомнились.

Во всех городах свои особенности, даже в моем любимом Тольятти. Да, сейчас он, возможно, переживает не лучшие времена, но я всегда находил там места, где мне спокойно и хорошо. На Волге, на причале. С детства ходил оттуда нырять.

Ɔ. Что привозили из-за границы?

Шмотки! Надо же было выделяться. Маме в Германии купил туфли и что-то из одежды. Себе привозил джинсы. В 93-м в Испании я выиграл 3 тысячи долларов и потратил их на видеомагнитофон и музыкальный центр. Для тех времен это «вау». В голове тогда крутилось: «Ну все, больше работать не надо!»

Ɔ. В 1996-м вы впервые стали лучшим на Олимпийских играх. Что тогда было самым сложным?

Самым сложным оказалось то, что на самом деле было самым незначительным. В команде семь человек, пять из них не упали, получили зачет. Остается последний снаряд, перекладина — а мне можно и не выходить. И так ведь все знали: Россия — олимпийский чемпион! А все равно я волновался страшно. В итоге я первым из нашей сборной перекрестился перед стартом: момент был очень важный лично для меня. Все сделал чисто, получил одну из высших оценок в карьере.

Ɔ. Как мотивировать себя после золота Олимпиады?

Приехал домой и долго задавался вопросом: «А что дальше делать? Мне 20 лет, я достиг всего». Месяца через полтора после Атланты нас вызвали на сбор. Вроде все закрутилось по новой, и все равно приходилось себя заставлять. Это длилось около года. Хорошо, что у меня был человек, ради которого стоило вернуться в спорт, — жена Галя. Однажды я приехал домой с медалью и сказал: «Это для тебя». Но она отказалась: «Медаль — маме».

Ɔ. Популярность изменила вас в худшую сторону?

Да, тренеры мне говорили: «Звезду поймал». Думаю, нотки этой звездной болезни действительно были. Возможно, это из-за индивидуального подхода к тренировкам: я работал по своей программе. Первое время мне вообще давали поблажки, позволяли заниматься не в полную силу. Наверное, это у многих вызывало недовольство.

Ɔ. Какими были призовые за Олимпиаду в Сиднее?

За золотую медаль — 50 тысяч долларов. Я выиграл шесть золотых медалей, так что за одну Олимпиаду стал богатым человеком. Деньги положил на счет в банке, никуда особенно не вкладывал. Только мама открыла магазинчик в Тольятти, а себе я уже в 1998-м купил первую в жизни иномарку.

Ɔ. Какую?

Мне всегда нравились спортивные машины, а тогда выбирал из двух вариантов. Остановился на Mercedes-Benz CLK. Когда впервые сел за руль, сразу понял: это больше, чем просто автомобиль. Одних только кнопок как в самолете. А с места как стартует! Думал: «Вот это ураган, такого просто не бывает!» Время на дорогу в любую точку разительно сократилось. Бывало, я один выезжал погонять на трассу и выжимал под 280 километров в час.

Ɔ. Помните свою первую машину?

В 1992-м я выиграл молодежный чемпионат Европы и, доплатив символическую сумму, взял «Оку». Я тогда и водить толком не умел, но как-то загорелись с другом: «Давай прокатимся!» Прокатились — сразу же врезались. Мама в шоке, приполз к ней: «Прости!» Это сейчас, что бы ни случилось, я могу отвезти свой Mercedes-Benz к официальному дилеру и ни о чем не думать. А тогда наша «Ока» потом всю зиму простояла с битыми стеклами.

Ɔ. Вокруг звезд российского спорта всегда появляется много случайных людей. Вас пытались втянуть во что-то сомнительное?

Разные люди крутились. Однажды приехали к нам с женой странные мужчины, бритоголовые. Без предупреждения, без приглашения. Стали предлагать какой-то бизнес, очень завуалированно, без конкретики. Ясно только, что денег себе хотели. У нас инстинкт самосохранения сработал, и мы сразу дали понять: в такие игры не играем.

Ɔ. Вы сами помогали людям, пользуясь статусом?

Всегда стараюсь это делать, если есть возможность. Примеров и приводить не буду. Понимаю спортсменов, которые не говорят открыто об участии в благотворительности. Это, пожалуй, интимное дело. У нас есть кому привлекать внимание к проблемам. Хочешь помочь человеку — помоги, кричать об этом всему миру необязательно.

Ɔ. Перед Олимпиадой в Сиднее вы стали отцом. Как это вас изменило?

Когда Галя была на третьем-четвертом месяце, мы прогуливались по лесу рядом с домом. А еще никто не знал, что мы ждем ребенка, да и не особенно видно было. Идет на встречу мой тренер и вдруг просит: «Ребят, вот только детей пока не надо. Леше надо настроиться». Мы помолчали, похихикали и говорим: «Да-да, Евгений Григорьевич, конечно».

В итоге меня рождение сына не отвлекало, а наоборот, только подстегивало. Когда я уже улетал в Австралию, мы с Галей договорились: «У каждого своя Олимпиада».

Ɔ. В Афины в 2004-м вы ехали выигрывать последнее олимпийское золото, но судьи поставили вам необоснованно низкую оценку. Как это переживали?

Подготовка к третьей Олимпиаде была особенно тяжелой, давали знать о себе травмы. Перекладину с тренером готовили так, чтобы точно попасть в тройку сильнейших. И я был уверен: все сделаю. Только в конце, при соскоке сделал небольшой шажок, но все равно должны были ставить хорошую оценку. Увидел балл — 9,725 — и сразу понял: я без места. Было жутко обидно, что из Атланты привез шесть медалей, из Сиднея — тоже шесть, а тут — ни одной. Думал: «Как мне смотреть в глаза людям, которые за меня так болели и не ждали ничего, кроме золота?»

Ɔ. Зрители принялись скандировать: «Позор!» и «Немов!» Читал, что успокоить их вас просил американский гимнаст Пол Хэмм, ставший вторым. Это так?

С Полом и остальными даже пообщаться не успели: они ушли на награждение. Просили тренеры и телевизионщики. Нужно было что-то делать: соревнования-то продолжались, ребятам из нашей сборной тоже надо было выступать. Проходит две минуты, десять, двенадцать — а болельщики все гудят, выкрикивают мое имя. Вот мы и вышли с тренером и стали успокаивать.

Ɔ. Что было сразу после того рокового дня?

Полетел домой, несколько дней никуда не выходил. Потом смотрю на машину — кто-то нарисовал сердце, написал «ура». Говорю жене: «Хватит дома сидеть, пошли хоть в кино». Надвинул кепку, но на эскалаторе в метро мужчина меня узнал: «Алексей, спасибо вам». Тут меня фух! — и отпустило. Очень многие меня поддерживали, и даже сейчас часто иду по улице, а меня останавливают: «Алексей, можно руку за Афины пожать?»

Ɔ. Вы обучались в дипломатической академии, руководите журналом, делаете шоу. Какими проектами заняты прямо сейчас и чего ждете от жизни?

Я вице-президент Федерации спортивной гимнастики России. Много общественной нагрузки. Занимаюсь с детьми в ЦСКА. Мастер-классы, шоу… Но мне все еще хочется найти что-то, что заменило бы в жизни спортивную гимнастику. После того как отдавал себя одному делу 23 года, найти себя заново непросто. Я до сих пор нахожусь в поиске. Пока еще не знаю, на чем сосредоточусь.

Ɔ. Без чего вы не представляете свой день?

Без автомобиля: в нем мы с семьей проводим большую часть дня. В основном в городе: сейчас, например, отвезем с Галей сына на занятия. По скоростям в Москве не дашь, но нам это не доставляет проблем. Ведь Mercedes-Benz — это комфорт. Плюс машина сама располагает к общению, и время в ней летит незаметно.

Ɔ. Вы привязаны к машине или готовы при случае пересесть на такси или метро?

Когда есть Mercedes-Benz, я лучше в пробке постою. Моя машина — это комфорт, мощь и безопасность. Для меня это особенно важно, ведь самый драгоценный груз в жизни — жена и дети. Я не пересаживаюсь на общественный транспорт или такси даже в тот момент, когда отдаю машину на ТО — я просто беру подменный автомобиль у официального дилера и продолжаю ездить. Поэтому при моей любви к автомобилям и вождению мне даже думать не приходится о других средствах передвижения.