«Говорили, что я ничтожество и слабак». Истории людей, которые занимаются самоповреждением   

Виталий, 32 года, Владивосток

Примерно в пять лет мама отругала меня за слишком агрессивную игру. Суть ее была в том, что игрушечный кот пытал и расчленял игрушечную рыбу. Я очень разозлился, и эту злобу нужно было куда-то выпустить. Тогда я решил направить ее на самого себя и начал биться головой о стену. Казалось, если это сделать — станет легче.

Тогда я еще не до конца понимал, что делаю, состояние было похоже на аффект. В 12 или 13 лет я начал действовать более осознанно — стал резать руки лезвием. Однако у меня не было цели себя убить, хотелось только почувствовать боль.

Нет, я не мазохист и боль не люблю. Однако она помогает отвлечься от чувства вины, неудовлетворенности собой, позволяет не причинить вреда другим людям. Селф-харм — это перенаправление агрессии со значимых тебе людей на самого себя.

Когда у меня появляется ощущение того, что мир неправильный или что я сам неправильный, то возникает и желание причинить себе боль. Например, сегодня я не смог в срок выполнить запланированный объем работы. Из-за этого опять появилось желание себя порезать или затушить о себя сигарету. Это всегда кажется мне необходимым, правильным и конструктивным решением. Мне кажется, что мир сходит с ума, что это из-за меня, но я могу все остановить — надо только причинить себе вред.

После этого сразу наступает облегчение. Ментальные и психические страдания уходят на второй план, становится легче. Если все сделать правильно, то эмоции временно уйдут, а сам я стану более конструктивным. Когда бьешь или режешь себя за каждый «тупняк» в работе, производительность ощутимо возрастает.

Родители не поняли меня в детстве, когда я бился о стены, не понимают и сейчас. Мама ужасается и охает, а папа предлагает не «трахать мозг и повеситься уже наконец». Зато мне очень повезло с девушкой, она медицинский психолог и прекрасно меня понимает, помогает снять аффект и напоминает о необходимых препаратах. Мы познакомились с ней в психиатрической больнице, когда я попал туда с обсессивно-компульсивным расстройством.

Селф-харм я никогда не считал проблемой. Я обращался за помощью к специалистам, но только по поводу основного диагноза. С самоповреждением справляюсь при помощи когнитивно-поведенческой психотерапии и лекарств. Я получил психологическое образование, прошел обучение по программе доктора Шталя из США, разобрался в фарме — и стало проще. Моих знаний вполне хватает, чтобы справляться со всем самостоятельно.

Сейчас я работаю в качестве психолога-консультанта, планирую получить медицинское образование и стать врачом-психиатром. В последнее время я срываюсь на селф-харм очень редко, может, раз в полгода. Если посмотреть исследования, то «бывших» самоповреждателей не бывает, срывы случаются почти у всех. Но срыв — это не трагедия, он не обесценивает всего достигнутого. Это просто падение, после которого нужно подобрать костыли (психотерапию и лекарства), опереться на них и идти дальше.

Елизавета, 25 лет, Москва

Примерно в 11 лет я пережила сильное потрясение: на моих глазах утонул мой дедушка. Он тогда выпивал со своими товарищами, а мы с бабушкой собрались на речку. Она попросила ничего не говорить деду, чтобы тот пьяный не пошел за нами и не случилось чего плохого. Однако я проболталась, и чуть позже дедушка тоже пришел на речку. Он всегда отлично плавал, а тут еще решил нырнуть с обрыва. Нырнул и исчез. Я до сих пор чувствую себя виноватой в его смерти.

Чуть позже убили моего папу. Мы с ним были очень близки, хотя и жили отдельно друг от друга. Это тоже отразилось на моем психическом здоровье. Тогда я как раз общалась с ребятами из разных неформальных кругов и увлекалась соответствующей музыкой. В одном из музыкальных клипов я увидела сцену, где девушки резали себе запястья. Я подумала, что это могло бы быть выходом, и стала царапать себя булавками, иголками. Сначала это были незначительные повреждения, но с каждым годом становилось хуже.  

В 16 лет я попала в больницу после попытки суицида. Мне предлагали лечиться у психиатра, но я отказалась. Потом несколько раз попадала на принудительное лечение, и только в 23 года я легла в приличную клинику добровольно. Мне поставили диагноз «биполярное расстройство».

Сейчас у меня много шрамов по всему телу. Любая, казалось бы, ерунда может заставить меня взяться за лезвие. Если я чувствую себя перед кем-то виноватой, злюсь на кого-то, обижаюсь, если мне не хватает внимания — я наношу себе новые порезы. При этом чувствую целый спектр эмоций: удовольствие, облегчение, страх, отчаяние, желание себя наказать. Все в голове перемешивается, и потом бывает тяжело вспомнить, что произошло. А после я просто не могу смотреть на порезы, становлюсь себе противна.

Родные привыкли не обращать внимания на мое поведение. Говорить о селф-харме у нас в семье не принято, только иногда мать может пренебрежительно спросить, что это у меня с руками или ногами. Как будто она не понимает! Это самое ужасное из всего, что можно переживать после того, как сделаешь себе больно.

Врачи, когда я лежала в больнице, мельком спрашивали меня про селф-харм, но их это особо не волновало. Никаких специальных лекарств я не принимаю, а до психотерапевта так и не дошла. Психиатр и таблетки от основного заболевания и так отнимают прилично денег.

Я пыталась избавиться от селф-харма самостоятельно, старалась держать себя в руках, рисовала порезы, бабочек и цветочки на местах предполагаемых увечий. Пробовала писать кому-то или звонить, в том числе психологам по номерам поддержки. Однако ничего из этого меня не спасает, рано или поздно я все равно берусь за острые предметы.

Надеюсь, в будущем я все-таки смогу найти грамотного психотерапевта, который поможет мне решить эту проблему. Шрамы планирую закрыть татуировками.

М., 27 лет, Ташкент

В моей жизни все перевернулось после тяжелого расставания с любимым человеком. Я даже пытался покончить с собой, но неудачно. После — долго работал с психологом, и именно это помогло мне удержаться от того, чтобы начать самостоятельно наносить себе серьезные увечья.

Мой селф-харм проявляется не совсем классическим образом. Мне удалось направить стремление к самоповреждению в полезное русло: на усовершенствование своей внешности. Я просто делаю все косметические процедуры без анестезии. Для мезотерапии выбираю наиболее болезненные препараты, из всех бьюти-услуг записываюсь на самые неприятные. Иногда просто колю пальцы шприцем. Если есть выбор между терапией и хирургическим вмешательством, я выберу второе. Сейчас хочу сделать большое тату и уже подбираю рисунок, а также запланировал пару пластических операций.

Раньше я даже не думал о том, что пытаюсь причинить себе какой-то вред, просто понемногу делал себе больно. А потом наткнулся в интернете на одну статью, в которой раскрывалось понятие селф-харма и приводились примеры. Тогда я понял, что это мой случай. Я так же, как и и те люди в статье, спасаюсь от мыслей с помощью боли. Когда мне больно, я как бы абстрагируюсь от реальности. Никакого удовольствия я не чувствую, чувствую именно саму боль и растворяюсь в ней. Когда все утихает, я возвращаюсь к жизни.

Родным я ничего не рассказывал о своих проблемах, они не в курсе перипетий моей жизни. К специалисту тоже не обращался. Как я уже говорил, сейчас стремление делать себе больно работает на благо моей внешности. А поскольку я работаю в сфере моды — я начинающий дизайнер одежды, — то внешние данные очень важны. Так что не вижу смысла избавляться от тяги к селф-харму.

Вера, 18 лет, Томск

Впервые я взяла в руки лезвие, когда мне было 17. Я тогда встречалась с парнем, и отношения с ним были абьюзивными. Он очень легко мной манипулировал: мог накричать в общественном месте, толкнуть, дать подзатыльник, но виноватой себя чувствовала я. После очередной ссоры у меня началась истерика и я стала резать себе руку.

После этого я почувствовала ощутимое облегчение. Внутри меня как будто образовалась пустота, но пустота очень приятная. Из-за этого я и продолжила наносить себе увечья. Когда внутри скапливается много негатива, на помощь приходит лезвие. К тому же мне нравится сам процесс: я люблю смотреть, как расползается кожа, мне нравится вид и вкус своей крови.

Родителям я не рассказывала о своем селф-харме. Но однажды меня застукал отец, когда я в очередной раз резала руку. Он довольно грубо спросил, что это я делаю, и на этом все. Отношения с семьей у меня никогда не были теплыми, чаще всего они предпочитают не обращать внимания на мои проблемы и истерики. Был период, когда я плакала почти каждый день, но к психологу меня отвезли, только когда я сама об этом попросила.

Врач ничего дельного не посоветовал. Сказал только, что я просто устала и мне нужно отдохнуть. Тогда я попыталась сама избавиться от селф-харма: пила успокоительные, старалась держать себя в руках и думать о том, что шрамы не украсят мое тело. Но самоповреждение — это вредная привычка, и от нее, как от любой привычки, тяжело избавиться.

Арсений, 25 лет, Иваново

Я начал заниматься селф-хармом еще в 16 лет. У меня была девушка, которую я очень сильно любил и очень сильно ревновал. Однажды летом мы пошли гулять общей компанией. Там было много алкоголя и бывший молодой человек моей любимой. В какой-то момент они стали обниматься, и я это увидел. Что-то у меня в голове щелкнуло, я ушел от тусовки, а на улице, прямо на скамейке, попытался вскрыть вены. Резал вдоль, видимо, очень хотелось умереть. Меня обнаружили, когда я уже был без сознания, и вызвали скорую.

Потом был травмпункт, областная психиатрия, месяц лечения и диагноз «склонность к самоповреждениям». Когда я вышел из больницы, мне прописали несколько курсов лекарств, и поначалу они помогали. Однако спустя три месяца я бросил пить таблетки, потому что они несовместимы с алкоголем. Пил я в то время много, это было еще одним способом отвлечься от реальности.

Я снова начал себя калечить. Боль меня успокаивала, гасила все эмоции, забывалось то, что происходило на душе. После порезов приходила апатия и внутренняя пустота, почти как после медикаментов. Сейчас я уже больше года не занимаюсь селф-хармом, но соблазн сорваться все равно велик. На приемах у психотерапевта я рассказываю о том, что со мной происходит, звоню по телефонам горячей линии психологической помощи. Это помогает держаться.

У меня осталось довольно много шрамов, некоторые я закрыл татуировками, но они все равно заметны даже из-под рисунка. Если кто-то посторонний их видит, то отворачивается или же говорит, какое я ничтожество и слабак. Родители тоже меня не понимают: им кажется, я так себя веду, чтобы не делать ничего полезного в жизни. Кто меня действительно поддерживает и поддерживал, так это мои друзья.

Сейчас, когда отказался от селф-харма, я нашел другой способ выплеснуть свои эмоции — пишу стихи. Раньше мало сочинял, но теперь буквально ухожу с головой в свою поэзию. Надеюсь, постепенно желание себя калечить утихнет, я очень не хочу прожить с селф-хармом всю свою жизнь.