Островитянин

Новый школьный наставник

Прекрасным воскресным днем с Большой земли пришел нэвог, а в нем чужаки. Никто не знал, кто они на самом деле такие, пока лодка не достигла причала. Пассажир был бойким, высоким, крупным мужчиной, вида нездорового и к тому же потрепанного. Он был женат, его жена и двое детей приехали вместе с ним. У жены этой было три ноги: здоровая нога, короткая нога и деревянная нога в виде палки. Люди то тут, то там посмеивались, а другие говорили:

— Хоть они и увечные, конечно, но зато какие у них хорошие дети!

— Такая вот божья воля, милый мой, — замечал кто-нибудь, кто больше других понимал в вопросах веры.

Оба родились неподалеку отсюда: муж был из прихода Балиферритера, а семья жены родом из Дун Хына.

Они добрались до здания школы, в доме отвели отдельное место, где можно было разместить учителей. Там они нашли себе приют. Люди принесли им достаточно топлива для очага, и вот новые жильцы устроились прямо в школе, где и занялись своими делами.

Он был старый солдат, получил несколько пулевых ранений за время службы в армии. Ему полагалась пенсия по шесть пенсов на день. Новый учитель был не в силах зашнуровать себе ботинки, да и просто нагнуться из-за раны в боку. Оба они были увечные, но нельзя было поставить им этого в вину.

Трехногой женщине жилось гораздо лучше ее мужа. В городе она легко могла резвым шагом обогнать любую двуногую женщину, в чем и помогала ей ее третья нога.

Школа была закрыта почти что год, но теперь ее должны были открыть в понедельник утром. Разумеется, в этот день в школе отсутствующих не было: новый учитель, ясное дело. Да почти что все пожилые люди тоже чуть было не пришли посмотреть, как новый учитель покажет себя!

Школьных наставников в те времена не хватало, и священнику приходилось искать хоть кого-нибудь. Но поскольку школа была закрыта уже так долго, он просто поставил туда такого вот солдата, на некоторое время. Тот в жизни не учился ни в каком колледже, да и в начальной школе наверняка тоже был не слишком хорош. Но, так или иначе, ученье начиналось с утра в понедельник.

Точно в назначенное время Король был на своем обычном месте даже раньше меня. Он кивнул, чтобы я подошел и сел рядом с ним. Так я и сделал. Король прошептал:

— Какая же рябая кожа у этого умника!

— У него там рябинок хватает, — ответил я. Я знал от отца, что отметинки эти были следами от оспы, но в то время Король еще не понимал, что это за штука такая — оспа.

Большая часть нашей школьной братии в этот день не сильно бралась за науку, потому что ребята глядели не в книжки и тетрадки, а следили за трехногой женщиной, которая время от времени показывалась то тут, то там. Учитель оказался и вправду человеком порядочным, и никто не дрожал перед ним от страха, как боялись бы человека вредного. В общем, ученики стали относиться к нему хорошо.

Раз в три месяца он уезжал в город и привозил коробку конфет и яблоки для ребятишек из школы. Если какой-нибудь ребенок оставался дома, наставник всегда приходил навестить его с конфетой или яблоком, а сам при этом смешно ковылял и жевал кусочек яблока, как лошадь. Поскольку учитель был таким мягким и добрым, его занятия редко когда пропускали.

Это был последний учитель из всех, какие были у меня, да и у Короля тоже, и у многих из нас. Он провел с нами порядочно времени. Плохое здоровье, вот что прикончило его. Он отправился в Корк, но скончался в пути, где-то около Трали.

К тому времени, как он уехал от нас, в голове у него не осталось ничего такого, чего я или Король, да и многие другие не успели уже хорошенько усвоить. Вскоре наставник решил, что я буду понемногу обучать остальных, а он уедет куда-то и сам продолжит учиться, потому что меня он уже ничему научить не мог. За какое-то время я многое у него перенял, но с тех пор, как учение стало затягиваться, я им немного пресытился.

Однажды учитель объяснил мне, что делать, повернулся и вышел на свежий воздух. Но к тому времени, когда он захотел вернуться, задание еще не было выполнено. Это раздражило наставника, и он впал в ярость. По правде сказать, это был первый раз, когда учитель при нас так себя вел. Следом он принялся за работу, не говоря лишних слов, потому что быстро взял себя в руки из страха, что ему самому станет хуже, если он продолжит сердиться.

События одного дня

Был у нас на этом Острове и еще один веселый день, которого я не могу упустить в своем рассказе. Мало того, если уж события этого дня заставили меня посмеяться раз пять-шесть, я не успокоюсь, пока ты из-за них не улыбнешься столько же раз, а может, даже больше.

Поздним утром в воскресенье, когда большая часть нэвогов ушла на мессу ¹, около часу дня появилась лодка. Всяк мог сказать, что лодка эта не с Острова, а потому обязательно надо быть готовыми ко всему. Все следили за ней очень внимательно, потому как ходили слухи, что скоро будут собирать налоги на собак. Нэвог подошел к причалу, а в нем были чужаки.

Все выбежали из домов, стали звать своих собак и те удирали в холмы вместе с малыми ребятами. В то время собак можно было увидеть только когда трубил охотничий рожок. Неудивительно, что из каждого дома вывели примерно по четыре собаки, это значит — восемьдесят с лишним собак по всему Острову.

Когда люди из лодки вышли на берег, оказалось, что это пенсионный чиновник, а с ним два банковских конторщика. Редкое было зрелище, когда все, кто рассчитывал на пенсию по слепоте, бросались обратно, бегом к своим кроватям, вытягивались на них, и, к тому времени как чиновники входили на них посмотреть, были уже просто при последнем издыхании! У причала стояло несколько крепких, здоровых мужиков, так они едва успели добежать до дому, и у них даже не было времени скинуть ботинки и одежду.

В первом доме, куда явились чиновники, им показали тяжелобольного. Когда они вошли со света, не осмотревшись, не увидали ничего, кроме двух дюймов его носа, такой бедняга был хворый и несчастный. Клерк взглянул на него, и увидал, что у того торчат два копыта. Подозвал еще одного чиновника:

— See ², — говорит, — у этого копыта!

— By dad, he is a devil ³, — говорит тот, и тут все в доме завопили от ужаса.

— The people here can put every shape on themselves ⁴, — сказал пенсионный чиновник.

Но человек с копытами так ничего больше, кроме носа, и не высунул из-под одеяла.

В другом доме, куда они зашли, была пожилая пара, которую они искали. Эти двое лежали в одной кровати. Чиновник подошел поближе, чтобы взглянуть на них, но лиц их совсем не было видно, и самих их было никак не рассмотреть, потому что они укрылись и дрожали от холода. Хозяин и хозяйка. У хозяина тоже были видны копыта — ботинки, которые почернели от работы за весь предыдущий день.

Один клерк позвал другого:

— There is two of them here. By dad, they have the bed of honour here too ⁵, — сказал он.

После их отбытия прошло, наверное, полчаса, прежде чем все, кто был в доме, перестали прыскать со смеху. С той минуты, к кому бы ни зашли они, у всех видели копыта.

— Faith, they might have the horns too, under the clothes ⁶, — сказал тот, что был у них за шутника.

Неудивительно, что дела у нас в стране идут так, как идут, если люди здесь такие мастера пошутить над правительством.

Пароход и армия

Однажды утром, когда соседка встала пораньше, она увидела у входа в гавань рядом с Белым пляжем самый настоящий пароход на якоре, где было полно черных людей, то есть в черной форме и черных головных уборах. Это ее встревожило, и от такого расстройства она бегом побежала к нам и замолотила в нашу дверь.

— Донал! — закричала она.

— Да, — ответил отец. Он подумал, что стряслось что-нибудь с ее сыном, или с Томáсом Лысым. — Что стряслось?

— Там большое судно внизу, рядом с твоим домом, стоит на якоре, и на нем полным-полно людей в черных формах и высоких шапках ⁷.

— О, и правда, — сказал отец. Что-то такое должно было случиться рано или поздно, и, наверное, от домов на Острове мало что останется к вечеру.

— Боже правый! Нет ничего хуже, чем остаться без всякого крова, — вскричала ведьма.

Минуту спустя все мы были уже на ногах и мигом вылетели на причал. Как только я добежал до места, женщины, которые там собрались, сразу наделили меня работой. Послали собирать камни — и всякого, кто там был, тоже. Никто не отдыхал, пока не нагребли порядочную кучу. Одна женщина сказала, что теперь пороху у жителей Острова обязательно хватит, и, когда они решат, наконец, пустить камни в ход, это будет уже совсем другая история.

— Вот только, небось, — сказала другая женщина, — пули нас убьют раньше.

— Ой, да ну, что так тебе смерть, что так погибель! Не лучше ли тебе самой помереть, чем кончить дни в канаве, когда тебя вышвырнут из собственного дома!

Тут от корабля отошла большая лодка, наполненная людьми до краев. Когда подобрались ближе, они изумились, увидев порядочную толпу жителей, которые собрались на берегу в гавани. Хотя полицейские-то думали, что не увидят ни одной живой души — что все попрячутся от страха. И это неудивительно, раз у каждого из людей в лодке было в руках по ружью наготове. Но женщин вовсе не обуял страх. Мужчины покинули деревню, а женщины собрались вокруг них, и у каждой в руке был острый камень. Команду на лодке охватило вселенское изумление, когда они увидали, что женщины не собираются освобождать место, и полицейские умерили прыть, приближаясь к ним.

Наконец лодка стукнулась носом о берег, и двое выскочили с оружием наизготовку, на случай, если им будет что-то угрожать. Как только первый спрыгнул с лодки, женщина запустила в него булыжником, который пролетел в самой близости от лица. Тот с вызовом посмотрел вверх, на женщин, и наставил ружье прямо на них. Но ни одна островитянка не отступила, и все встали в ряд над берегом. Вскоре еще одна женщина бросила камень, а за нею еще одна, и еще, и вот уж послышались сплошной свист и звучное эхо от пролетавших снарядов. В общем, вместо того, чтобы высадить с лодки побольше людей, им пришлось немедля подобрать тех, что успели сойти на сушу, и в спешке убираться в открытое море.

Две другие большие лодки вышли пришельцам навстречу и начали с ними советоваться. Затем полицейские вернулись к причалу, кипя от злобы и ярости, и особенно злились на эту дуру, из-за которой лодку отогнали от берега, не позволив им высадиться и завершить свое дело. Носы их лодок коснулись берега, люди выбрались на сушу, и сверху их тут же встретил град камней. Одному из тех людей камень угодил в лоб и свалил его к ногам товарищей. Камень бросила маленькая девочка, он был очень легкий. И быть бы тому полицейскому мертвее покойника, брось такой зрелая женщина. Капитаны приказали своим отступить в лодки, и те отошли, хоть и замешкались, когда втаскивали полумертвого за собой. Три лодки, набитые вооруженными людьми, какое-то время плавали вокруг и держали совет, а потом, переговорив, все три снова ринулись к берегу — решили, что у женщин вышли все снаряды. Однако за это время мальчишки насобирали еще кучу камней, ,и хотя вооруженные люди были страшны тем, что могли открыть огонь по островитянкам, женщины испугались полицейских ничуть не больше, чем те боялись сами.

В стороне стояло пять женщин. В то время камней им уже не хватало, а у одной на руках был замечательный маленький сыночек. Она пришла в полную ярость и отчаяние, что под рукой у нее ничего не оказалось. И когда двое полицейских стали карабкаться снизу по серому склону прямо под ней, а кинуть в них по-прежнему было нечем, она крикнула:

— Дьявол меня побери, я брошу в них своего ребенка!

— Вот ведь дура чертова, — крикнула ей самая мелкая из женщин, — не сходи с ума и держи своего ребенка при себе!

Та размахнулась, чтобы метнуть сына, но другая соседка схватила и удержала ее. Тут же еще одна женщина подбежала с другой стороны, швырнула вниз обломок скалы, и те двое покатились вниз по склону. А ребенок, которым собирались в них кидать, до сих пор живет в Америке, здоров и полон сил. Наконец, еще до исхода дня, корабль со всеми людьми убрался восвояси, не получив с жителей Острова и медного пенса.

С тех пор, как разошлась новость о том, как на Большой Бласкет заходил пароход с вооруженными людьми на борту и они не смогли собрать никакой ренты и налогов, этому удивлялась вся земля ирландская. Так и оставалось еще долгое время, и как бы ни были велики или малы выплаты или налоги, причитавшиеся с жителей этого Острова, после той истории больше с них ничего не требовали.

Несколько следующих лет ничего особенного не видели, до тех пор, пока к берегу внизу у домов не пристал другой пароход. Там было несколько деревенских жителей и несколько людей с оружием. Островитяне предвидели, что нечто подобное может статься, и посчитали, что лучше будет не обращать на них внимания, а всех коров и овец, которые у них были, отогнать на запад к самой оконечности Острова.

Так оно и случилось. Ребята отогнали всех коров и овец как можно дальше. На корабле был Главный сборщик налогов и прочие сопровождавшие его лица. Им не чинили никаких препятствий и дали на Острове всю волю, какой приезжим хотелось. Они поднялись на холм, а с ними вместе деревенские мужики, специально выбранные отовсюду для такого случая. Главный сборщик прошел на запад до самой Старой башни. Но сколько ни смотрел во все глаза, ничего ему в эти глаза не бросилось. Он послал остальных на запад еще дальше, почти до середины Острова, но и там была все та же история. Они отыскали только двух дряхлых мулов, от которых живого почти ничего не осталось, кожа да кости. Спросили Главного сборщика, будет ли он забирать мулов.

— Если так сделать, тогда над нами уж обязательно смеяться будут, — ответил он.

Вот так они и отправились восвояси, туда, откуда приехали, без единой коровы, лошади или овцы.

«Островитянин» — одна из двух книг второго сезона проекта «Скрытое золото XX века»; краудфандинговая кампания на издание идет до 11 марта.

_______________

1 Служба проходила в одной из церквей в Ирландии, поскольку на Бласкете собственной церкви не было.

2 Гляди (англ.).

3 Клянусь, это дьявол (англ.).

4 Здешние люди способны принимать любой облик (англ.).

5 Они оба здесь. Господи, да у них тут еще и братская могила (англ.).

6 Ей-ей, у них, и рога тоже есть — под тряпками (англ).

7 Судя по форме, на остров пробовала высадиться британская полиция. Полицейские пытались взимать налоги с жителей островов как в присутствии налоговых инспекторов, так и самостоятельно, в том числе без всяких оснований. По опыту островитяне знали, что такая высадка могла закончиться большими денежными поборами, арестами и принудительным выселением. Кроме того, полиция способна была открыть по недовольным огонь на поражение.