«Стану волоколамским Че Геварой». Один день из жизни активистов и полиции на мусорном полигоне под Волоколамском

Ветер перемен

Никто не помнит тот день, когда запах появился в городе впервые — может быть, потому, что мусорный полигон «Ядрово» существует в паре километров от Волоколамска почти сорок лет — с 1979 года. Сейчас, если ветер дует на северо-запад, вонь слышна по всему городу, она проникает в дома и автомобили даже через плотно закрытые окна; токсины вызывают тошноту и сыпь.

Часть горожан говорят, что запах появился с тех пор, как два года назад главой полигона стал нынешний директор Иван Кудельский, однако другая часть считают, что ситуация обострилась после 15 июня 2017 года, когда в ходе «Прямой линии» Владимир Путин «закрыл» свалку в Балашихе. С тех пор в области появились проблемы с вывозом мусора — жители Коломны, Клина, Волоколамска и других городов жалуются, что весь московский мусор теперь везут к ним. Острее всего проблема стоит в Волоколамске. Уже целый год активисты требуют перестать возить мусор из других районов Подмосковья, остановить строительство второго мусорного полигона и внедрить систему мусоропереработки, которая избавит их от загрязненного воздуха. До последнего времени большая часть людей не участвовала в этой борьбе.

Ситуация обострилась в ночь с 22 на 23 февраля этого года, когда на полигоне «Ядрово» произошел выброс сероводорода. Это случилось из-за несовершенства технологии естественной дегазации (газ, образующийся от гниения отходов скапливается в теле полигона и время от времени выходит наружу. — Прим. ред.). Кислый и прогорклый запах стал поводом для нескольких масштабных митингов.  Несмотря на попытки воздействия на бюджетников областных ведомств, в массовых собраниях поучаствовала четвертая часть города — это как если бы в Москве на улицы вышло пять миллионов человек, в 25 раз больше, чем во время «болотного протеста» в феврале 2012 года.

Город против свалки

На рынке стройматериалов на улице Пороховщиков практически нет людей. Тысячи московских дачников, основных адресатов местного бизнеса, вернутся в середине весны. Правда, как говорят на рынке, неизвестно, что и кого они тут застанут. Алексей Козгов, продавец в одном из местных магазинов, говорит: «У моей жены отекло все тело от этой вони, и каждый день она талдычит — нужно уезжать». Его друг Александр Маркин вместе с женой и детьми бросил родной Волоколамск и перебрался в Сочи. Алексей с 2004 года строил дом, в надежде встретить в нем старость; недавно он выплатил кредиты. Город полнится слухами, что мусорный газ убивает, но пока что от него никто не умирал. «Вот когда кто-то помрет, тогда и пообщаемся», — говорят мне в приемной волоколамской ЦРБ.

Коллега Козгова Дмитрий Орлов сидит за два стола от него, в последнее время он совсем не видит годовалого ребенка и жену, с которой постоянно ссорится из-за собственной гражданской активности. На работе его понимают — владелец магазина отпускает на митинги и дежурство. Так же ведут себя многие городские предприниматели: кто-то помогает активистам, круглосуточно дежурящим у полигона, деньгами на респираторы, кто-то передает еду и теплые вещи. Орлов — активист местной инициативной группы уже два года, но в последнее время борьба с полигоном занимает очень много времени. Орлов почти не ест, мало спит и начал курить украдкой от семьи. Жены активистов очень переживают за своих мужей, решивших воевать с полигоном. «Все волнуются сильно. Моя жена вообще в штыки воспринимала эту деятельность. Но у нас ребенок и она поняла, что это вредит ему, поэтому сейчас молчит», — рассказывает Орлов.

Он, как и многие другие активисты, недолюбливает журналистов: чаще всего в город приезжают государственные телеканалы, которые, по их мнению, «потом перевирают ситуацию в Волоколамске и выставляют протестующих небольшой группкой недовольных». Но после двадцати минут нашего разговора с перерывом на рабочие дела Орлов заводит рабочий Ford Transit, чтобы отвезти меня к въезду на полигон.

Desperados

На въезде с Волоколамского шоссе не пустили колонну из двадцати мусоровозов, водителей едва не избили местные. «Эти люди не являются активистами и не принадлежат к какой бы то ни было организации, просто отчаявшиеся жители», — объясняет Орлов, пока мы едем по двухполосному шоссе на восток.

Около памятника «Взрыв» в честь подвига 11 саперов, защищавших Москву от фашистов, что находится на подъезде к полигону, «отчаявшиеся» переходят дорогу туда и обратно на протяжении уже двух часов. Так они хотят затормозить мусоровозы, но некоторые водители грузовиков просто не останавливаются. «Тут происходит полный ***! Нас секунду назад едва не сбили! Этот *** летел километров сто! Короче, атмосфера накалена до предела!» — кричит житель Волоколамска, отказавшийся назвать свое имя из соображений безопасности. Через некоторое время он приходит в себя и шутит, что быть отравленным газом или сбитым мусоровозом — для него не так уж важно. «Почетная смерть будет, стану волоколамским Че Геварой».

Действительно, образ действия похож на тактику герильи: отчаявшиеся пытаются обескровить противника, то есть не допустить до ТБО как можно больше машин. Через пять минут «Че Гевара» сядет в свою черную девятку и «поедет с парнями подрезать грузовики». Им не жалко собственных машин для дела. «Важно заставить этих гадов понять, что мы люди. Мы пытались объяснить по-человечески, но они этого не понимают». Когда колонну мусоровозов удается затормозить, случаются драки. Вчера «знакомый его знакомого порезал колеса одному крикливому мусоровозчику».

Сотрудники ДПС пытаются пресекать подобные действия. Полицейские стоят на пустых дорогах едва ли не через каждые пятьсот метров. На безлюдье среднерусского пейзажа, они напоминают актеров-статистов, играющих роли в фильме по вселенной «Сталкер». Что, впрочем, недалеко от истины.

Оппозиция по-деревенски

«Продам дом», «продам бизнес», «продам дом и бизнес» — такие объявления теперь можно увидеть в ближайшем к полигону населенному пункте, деревне Ядрово. По данным переписи населения 2010 года, там на тот момент проживало 35 человек. Местных жителей найти не удается — как рассказывает таксист Андрей, который возил меня в деревню, там сейчас трудно кого-то найти, кроме узбеков и таджиков, работающих на полигоне и арендующих жилье в пятистах метрах от места работы. «Я раз вез одного парнягу-работягу, он название деревни-то не может запомнить — “Адово”, “Ядерное”, что-то такое, апокалиптическое. Вот и люди выходят против этого апокалипсиса».  

Андрей говорит, что в администрации района протесты местных жителей считают «провокациями перед выборами» — во время митинга 8 марта глава района Евгений Гаврилов прислал областной ОМОН, который разгонял демонстрантов. Из-за этого Гаврилова в городе недолюбливают. Глава города Петр Лазарев — наоборот, на стороне жителей. Лазарев лично выходит на протесты против свалки. «Если бы не он, то ни одного согласования митинга у нас бы не было, — говорит Дмитрий Орлов. — А во время массовых задержаний 8 марта он лично поехал в отделение и помогал освобождать людей. Местные полицейские и задерживать-то никого не хотели. Как мне потом объяснили, их вынудили это сделать по звонку сверху».

Активист Денис, который выбрался сегодня дежурить у въезда на полигон, объясняет: «В городе все друг друга знают, более того, у полицейских тоже есть дети, которые дышат этой гадостью». Сержант полиции Николай родился в одной из окрестных деревень, где по-прежнему живут его родители. «Да мы все понимаем, что это не майдан какой-нибудь, у нас тоже семьи. Стараемся, конечно, нормально общаться. Ссать-то ходим за одно дерево. ОМОН приезжает когда, им побоку, они-то не местные, им еще провели минутку политинформации, что мы тут навальнисты и поклонники Ксении Собчак».

Житель соседней деревни Рождествено Павел Богданов рассказывает, что люди массово покидают окрестности свалки. «У нас в этом году продается девять участков из ста. В соседней — пятнадцать. Никогда такого не было». По словам Богданова, люди мучаются от сыпи, отеков, рвоты: «На что я деревенский парень. Но уже полтора года чуть запах — блюешь не проблюешься». Сам он останется в родной деревне несмотря ни на что: идти ему некуда. «Я надеюсь, переломим мы им хребет». Кто такой Алексей Навальный и Ксения Собчак, Павел Богданов не знает.

Начальник утопии

В кабинете начальника полигона «Ядрово» Ивана Кудельского — маленькие античные фигуры, три фотографии 60-тонного экскаватора Caterpillar и пепельница в виде собаки. У Кудельского красные глаза, изможденное лицо, двухдневная щетина, он курит одну сигарету за другой. Так же часто у него звонит телефон — водители мусоровозов жалуются, что их не пропускают местные жители.

Больше всего его замучили общественники, без конца стоящие у ворот, и вереница журналистов, пришедших сюда после митинга. По мнению Кудельского, никаких нарушений на полигоне нет и привозимого мусора стало больше всего на 10–15 процентов (активисты говорят, что количество машин увеличилось перед выбросом до 500 в день при 100 допустимых. — Прим. ред.), а ввести технологию активной дегазации они хотели сами и даже связывались с голландскими и китайскими инженерами. «Они приезжали сюда еще пару лет назад, мы активно разговаривали на эту тему. Хотели сделать мусоропереработку, дегазацию. Но государство чинило нам препоны», — объясняет Кудельский. По его словам, он пришел руководить полигоном, чтобы сделать его лучшим в Подмосковье, и с задачей своей справился. Случившийся выброс он считает следствием плохой работы предыдущих руководителей и естественным природным обстоятельством. «Когда я пришел сюда, сваливали как могли. Но я заставил все делать как надо», — говорит Кудельский.

15 лет назад Иван Кудельский закончил юридический, но пошел работать инженером на свалку, где «проникся темой» и посетил десятки мусорных полигонов по всей России, чтобы понять: все в России безнадежно, но исправимо. «Кто на мусорку попал, остается на ней навсегда», — объясняет он с усмешкой.

Сейчас Кудельский хочет построить на месте «Ядрово» едва ли не рай — если только в раю есть место мусорным полигонам и мусороперерабатывающим заводам. «Мы хотим все сделать по европейской технологии и в будущем использовать этот мусорный газ в качестве источника электроэнергии. Может быть, будем питать город, — рассказывает Кудельский. — А еще в Европе я видел, как отели стоят рядом с полигонами, и ничего — там нет запаха. Может быть, и у нас так будет».

В конце нашего разговора он устраивает мне небольшую экскурсию по территории. На новом полигоне сейчас вовсю идут работы — его дно обкладывают специальным материалом, чтобы мусор не ушел в почву. Ежедневно свалка будет принимать до нескольких сотен мусоровозов.

Суд над городом

Около трех часов дня в городском суде Волоколамска не протолкнуться — около пятидесяти горожан пришли на процесс между Роспотребнадзором и полигоном «Ядрово». Пристав Сергей Николаев (попросил изменить свое имя. — Прим. ред.) работает в ФССП больше пяти лет и никогда не видел в местном суде такого столпотворения. Со многими из пришедших он знаком лично и сочувствует им. Сочувствуют и судьи, так что, по словам Николаева, для обеспечения объективности процесса это дело передали «неместной Перминовой». Ее прихода собравшиеся ждут в заполненном до отказа зале, идет оживленная дискуссия. «Дадут ли нам слово? Честная ли судья?» В стороне ото всех сидят, опустив глаза, две женщины — представители полигона.

Судья Перминова — маленькая женщина с короткой стрижкой и темно-фиолетовыми волосами — заметно волнуется. Она говорит очень тихим голосом, время от времени одергивает сама себя: «Ой, что-то я забегаю вперед».

В ходе процесса выясняется, что еще 12 марта на полигон приезжал эксперт Роспотребнадзора, после чего было вынесено постановление о временном закрытии свалки из-за выброса сероводорода. Ворота пломбировать не стали: на полигоне действует еще одна организация, которая сортирует мусор, и блокировка въезда помешала бы их работе.

— Работает ли полигон всю эту неделю? — спрашивает судья юриста, представляющего свалку. По залу прокатывается волна смеха.

— Я не знаю, ваша честь. Я за это не отвечаю.

Смех превращается в гул недовольства. Через пять минут повторное недовольство вызовут и представители Роспотребнадзора. Они считают, что выброс при зарегистрированной концентрации не опасен для здоровья людей. Как говорит представитель ведомства, в Большой медицинской энциклопедии о такой концентрации в воздухе написано «информации нет».

После этого жители просят дать им возможность выйти из зала. Один из присутствующих, мужчина около 60 лет, хочет что-то сказать судье. «Дайте мне два слова, прошу! Только два слова!» Судья повышает голос: «Я должна быть объективной, а если буду с вами разговаривать, это нарушит объективность!» Пенсионер покидает зал суда, бормоча под нос: «Яды, вы еще не знаете, какие это яды!»

Решение по делу вынесли в понедельник. Судья Перминова назначила полигону 150 тысяч рублей штрафа. Закрывать его не стали.

Момент истины

Вечером в город приезжает Андрей Караулов — журналист, многолетний ведущий программы «Момент истины». В декабре 2016 года, после выпуска о покушениях на Путина, программу сняли с эфира. Весь 2017 год Караулов добивался своего возвращения на канал и писал Владимиру Путину письма, в которых в случае возобновления программы обещал защитить его от врагов и разобраться с Алексеем Навальным. В 2018 году, за две недели до февральского выброса сероводорода он выпустил документальный фильм о Волоколамске «Цена воды». Тогда ситуация уже была очень острой. В документальном фильме речи о свалке не идет, вместо этого лента Караулова посвящена тому, как много сделал глава района Гаврилов для местной экологии. Очевидно, что такой фильм не мог не разозлить горожан.

Встреча должна пройти в местном спортивном комплексе «Лама». На трибунах вокруг площадки по мини-футболу усаживаются несколько сотен человек. Часть из них пришли, потому что их обязали это сделать в госучреждениях, в которых они работают: несколько человек рассказывают мне о том, что их заставили пойти на творческий вечер Андрея Караулова. «Заставляют ходить на митинги за Путина, теперь вот заставляют ходить на это дерьмо. Все это отвратительно, но вдруг премии лишат или уволят?» — говорит мужчина, работающий в сфере образования. Пенсионер Владимир Ефремов рассказывает, что его и его знакомых «очень просили в ветеранских организациях посетить вечер». Есть здесь и те, кто пришел добровольно — затем, чтобы «плюнуть Караулову в рожу», как объясняет мне один из активистов. Около семи вечера Андрей Караулов выходит на сцену под неодобрительные выкрики. Он предлагает посмотреть свой новый фильм, который привез в Волоколамск, а потом поговорить о свалке. Свет гаснет, начинается фильм.

Лента называется «Путин как Superstar» и посвящена высоким морально-волевым качествам действующего президента. Он идет двадцать минут, затем свет включается и выкрики начинаются снова. Караулов некоторое время пытается  перевести дискуссию в русло беседы о творчестве. «Этот фильм очень важен для меня. Это большая работа, которой я очень горжусь!» — объясняет он. «Мы хотим говорить о свалке!» — кричат ему. Люди задают ему вопросы, начинается перепалка. Через минуту свет гаснет, начинается вторая часть фильма. Когда фильм заканчивается, Караулов выходит на сцену и говорит:

— Я сейчас позвонил Вадиму Потомскому (заместитель полпреда в Центральном федеральном округе. — Прим. ред.). Сегодня было совещание у Путина. По вашему вопросу все решено. Свалку накроют цементным саркофагом, по типу чернобыльского.

Кто-то кричит Караулову, что он идиот. «Не надо кричать. Поймите, вам из Москвы ничего возить не будут, если саркофагом накроют».

Слова Караулова, похоже, не воспринимают всерьез. Люди постепенно расходятся.

Автор — Игорь Залюбовин