Как не потерять связь со своим детством
«Я учился быть ребенком, я искал себе причал. Я разбил весь лоб в щебенку об начало всех начал». Осмысливая эту цитату Бориса Гребенщикова, скажу так: на мой взгляд, когда нет своего «причала», то и о ребенке внутри нас речи идти не может. Одно с другим связано неразрывно.
Что вообще мы имеем в виду, когда в очередной раз философствуем о ребенке внутри нас? Неужели мы скучаем по бесправию? Отсутствию выбора? Положению, когда любой имеет право вас «повоспитывать» и поучить жить? Вряд ли. Вероятно, мы говорим о чем-то другом, бесконечно ускользающем, чего не можем, не умеем ухватить и сформулировать.
Как мы, взрослые, попадаем в эту ловушку: с одной стороны, с затуманенными глазами разглагольствуем о том, как важно сохранить в себе ребенка, а с другой — в ежедневной практике — с детьми, с которыми мы общаемся, — не пропускаем ни единой возможности подчеркнуть, что один из главных признаков детства — молчаливое бессилие?
На мой взгляд, основная «приманка» в этой ловушке — романтизация детства. Говоря о нем, принято закатывать глаза и мямлить что-то типа «они такие сладкие, эти дети, такие беззаботные, такие наивные». И вот уже можно обесценивать их заботы, ухмыляться по поводу их высказываний, принижать глубину и серьезность их переживаний.
Романтизация детства ничего не дает самим детям. То есть совсем ничего. В определенном смысле даже наоборот: это снимает со взрослых всякую ответственность и как будто дает им право объявлять себя экспертами. «Уж я-то знаю все об этой чудесной поре… И конечно, могу научить любого, как это — быть ребенком». Мы даже не задумываемся об абсурдности такой постановки вопроса: ведь истинными экспертами по детству по понятной причине могут быть только дети. Именно они живут там сейчас, понимают и формируют законы и правила детского мира. Мы же, пользуясь их зависимостью от нас и оправдываясь собственным волнением и страхами, бесконечно обсуждаем, как правильно устроить их жизнь.
А еще принято напоминать себе и другим, что детство проходит безвозвратно. Еще бы, ведь мы не окажемся там снова: учитель не станет унижать нас, запрещая выйти из класса по необходимости, родители не будут требовать немедленно прекратить заниматься тем, что кажется нам важным, и приступить к урокам, никто не посмеет назвать нас тупицами и неучами. Вот потому-то мы и можем безнаказанно завывать «Куда уходит детство», не рискуя попасть туда снова.
И происходит все это, мне кажется, ровно потому, что у нас катастрофически не получается остановиться и понять, кто мы сейчас, где мы, зачем мы. Нам приходится лишь тосковать о прошлом и надеяться на будущее. И это — то, чего совсем не умеет большинство детей. Они-то как раз живут здесь и сейчас.
Но ничего, мы их непременно обучим этой неизбывной тоске. Надо готовиться к будущему, надо решить, кем ты собираешься стать. А им, представьте, никем не нужно становиться — они уже есть. Однако, лишив их этого права — быть, мы одновременно учим их тосковать именно по этому умению. И вместо того, чтобы учиться у них, мы толкаем их к тому, чтобы превратиться в нас.
Одним словом, совсем не нужно нам волноваться о сохранении своего внутреннего ребенка — нужно его просто обнаружить. А для этого стоит как следует познакомиться со своим внутренним взрослым.
Чего я нам и желаю.