Елена Зелинская: О вреде и пользе. Должно ли министерство культуры поддерживать «вредные книги»
Министр культуры Владимир Мединский заявил, что «ведомство не будет заниматься “культурным мазохизмом”, поддерживая книжные проекты, направленные против России… Это не цензура, — добавил он, — а просто такая позиция… И я готов этим заниматься».
Прицепиться здесь можно много к чему: и уточнить насчет значения слова «цензура», и поинтересоваться, почему министр культуры комментирует книжное дело, которое всегда входило в сферу ответственности другого ведомства, и спросить, что по этому поводу думает Роспечать. А можно заодно и порадоваться, что наш культурный министр знает такое трудное слово — мазохизм.
Однако все эти мелочи не заслоняют главного вопроса: «проекты, направленные против России» — а кто будет определять, что против, а что за?
Видимо, Мединский видит себя в роли этакого вершителя литературных судеб: он усядется на облако и, слюнявя палец, будет отделять «овец от козлищ».
Вот тут и кроется главное заблуждение министра.
При всей уверенности нашего начальства, что оно будет сидеть на своих местах вечно, мы-то за последние несколько десятков лет наблюдаем регулярные перемены векторов с точностью до наоборот.
Любители решать, кто России полезен, а кто нет, в свое время записали во вредители столько людей, что Литературную энциклопедию читаешь как мартиролог
Еще, казалось, вчера «Малую землю» учили в каждом ЖЭКе, а кто сегодня вспомнит, что это за книга? На живой памяти за чтение «Архипелага ГУЛАГ» увольняли с работы, за распространение — сажали, а сегодня эту книгу проходят в школе. Не исключено, что завтра опять изымут из школьных библиотек — уже слышатся подобные пожелания. В 90-е годы Прилепина с его военной риторикой никто бы не напечатал. В голову бы не пришло, что кто-то будет читать его экзерсисы. А сегодня он публично заявляет, что у него раскупят все, даже напиши он «Колобок-2».
Кто бы объяснил министру, что книга — это не колонка в пропагандистском листке. Что жизнь художественного произведения дольше любого режима.
А главное, что пользу России приносят талант и правдивость. Именно за это сидел в Петропавловской крепости Радищев, обличающий самодержавие. И где теперь самодержавие? А слова писателя до сих пор учит наизусть каждый школьник: «Звери алчные, пиявицы ненасытные, что мы крестьянину оставляем? То, чего отнять не можем, воздух. Да, один воздух».
Бунин, по мнению тогдашнего начальства, так был вреден России, что лишился даже ее воздуха. И начальства того уже нет, слава Богу, а «Темные аллеи» как были великий образец, так и есть. Так и будут. Что бы ни думал про них очередной начальник.
Кто был против России: тунеядец Бродский или те, кто его выгнал из родной страны? С кем из них солидаризуется сегодня министр культуры?
Любители решать, кто России полезен, а кто и нет, в свое время записали во вредители столько людей, что Литературную энциклопедию читаешь как мартиролог.
Великая русская литература, которая есть наша гордость и наше упование, не появляется по команде и не подчиняется командам. Она бывает либо литературой, либо не литературой, и приносит России пользу именно фактом своего существования. Жалкие попытки разделить книги на полезные и вредные смешны, потому что с таким же успехом можно объявить русский язык опасным для России, выбирать из него неправильные слова и пытаться вынуть их из обращения.
Кто определит? Только читатель, только сама интеллектуальная жизнь народа разделит и вынесет на поверхность, и вольет в могучую реку русской литературы новое произведение, и выкинет на берег — за ненадобностью — бездарную конъюнктуру.
А дело начальства — прислониться к теплой стенке и всемерно поддерживать и развивать книжную индустрию.
Вот это и будет настоящая польза России.