Такси и сохрани. Как живут московские таксисты
Неон и роботы. Старые таксисты из блинной на углу
В детстве Эшонкул мечтал быть преподавателем английского, но не поступил в институт. Игорь хотел стать музыкантом. Айс родился слишком давно и не помнит, кем хотел быть, но точно не водителем. Их мечты не сбылись. Они и еще сотни таких, как они, работают в Москве таксистами.
«Кем бы ни был тот парень, он, видимо, решил, что он робот, что он из железа. Сколько времени он был за рулем? Сутки?» — говорит таксист Игорь в прокуренном салоне “Тойоты”, стоящей на обочине. Одной рукой он пытается выключить порнофильм на смартфоне, другой — удержать стаканчик слишком горячего растворимого кофе, четвертый или пятый за эту ночь. Руки дрожат. Десять минут назад он закончил работу, потому что хочет спать так, что перед глазами плывут белые мухи; допьет кофе — и поедет домой.
Сладив со смартфоном, он закуривает сигарету. Еще пять минут длится этот гневный монолог:
«Это жизнь? Сука, вот мы все так работаем. Каждый день по 20 часов в сутки, а кто и больше, сука. Аренду машины чтобы отбить. Я уже дед, ***! В такси — с 1979 года! Помню, самый первый раз, сука, на смену вышел, ползарплаты месячной за день сделал. Да нас, сука-***, заставляли зарплату получать — она нахер никому была не нужна с такими леваками, какие были при Союзе, — кричит Игорь, расплескивая кофе, который капает ему на пальцы, обжигая их, что, кажется, делает его еще злее. — А теперь, извините, но это бессловесный скот работает. Из-за киргизов и таджиков, из-за того, что они за копейки работают — пашем и мы за копейки на “Яшу” («Яндекс.Такси» на сленге таксистов. — Прим. ред.). Я, ***, тысячу восемьсот сегодня заработал. Внуку, ***, на семечки!»
«Тойота» Игоря с символикой «Яндекса» стоит у блинной на Таганке — аутентичного кафе, существующего, по словам Игоря, «как минимум с того момента, как там бухал Высоцкий». Это одно из немногих мест в центре, где можно плотно поесть за 150 рублей: блины по тридцать рублей, пельмени — по сорок, суп — по пятьдесят. Ночью таксисты обсуждают увиденные аварии, показывают друг другу смешные картинки из интернета или просто пьют чай молча. Вязь красных букв «Блины» выглядит архаично среди бесконечного городского неона.
Жизнь таксиста — это киберпанк: трущобы, коробки новостроек и небоскребы; узлы развязок и бетонные отбойники среди заброшенных заводов; шипящая радиоволна с музыкой восьмидесятых, неон, желтый свет фонарей, металлический голос навигатора и экран китайского смартфона, выдающий заказы. Фонари в июне выключают в три часа утра; до момента, пока не откроется метро, эти несколько часов — время последнего рывка. Предутренние пьяные щедры и сентиментальны, их можно развести на чаевые или просто «забыть» выключить счетчик по окончании поездки. Пьяного клиента, конечно, может вырвать в салоне — но если ты не спал уже сутки, а деньги нужны — эта проблема не кажется такой уж серьезной.
Знакомые Игоря дежурили ночью на Манежной площади, чтобы разобрать подгулявших футбольных фанатов — и по возможности срубить с них побольше. Судя по всему, после утреннего развоза они сразу разъехались по домам — во время чемпионата мира по футболу таксисты стараются «больше работать и меньше гонять чаи». А не то работать будут другие.
«Хер с ним, мы готовы работать даже по этим копеечным тарифам. Но ведь “Яша” просто наглеет с каждым годом. Раньше мы отдавали 11 процентов. Теперь — тридцать, сука! За что, ***? Через три года, вот посмотришь, этот бизнес станет полностью таджико-узбеко-киргизским, сука. Им же вообще *** на все, роботы, ***».
Футбол и намаз. Ночь на бетоне
Даже если выпить несколько литров энергетика — спать через 20 часов непрерывной работы все равно хочется. Если глаза слипаются — подумай про что-то плохое, советует таксист Эшонкул: «Ну, чтобы прям неприятно было, понял? Не знаю там, представляй, как животных убивают или как мужики трахаются. Я, например, думаю о смерти отца или о своих грехах». После этих слов Эшонкул ускоряет свой “Киа” так, словно пытается уехать от погони.
Три-четыре раза в неделю Эшонкул спит прямо в машине — чаще всего, когда оказывается в каком-нибудь из столичных аэропортов. Чтобы взять заказ обратно в Москву, нужно по несколько часов ждать в электронной очереди. Когда сил совсем нет, Эшонкул откидывает сиденье и спит. Ему редко снится что-то кроме дома, где фрукты вкуснее, чем в «Азбуке Вкуса», в которой он на самом деле никогда не был, а на пятьсот рублей можно накормить десять человек. Если он работает больше суток, то старается постирать носки и белье. «Однажды девушка села, а я не успел носки с руля убрать, она выскочила как сумасшедшая», — рассказывает Эшонкул. Ему 24 года, он родом из небольшого поселка на юге Таджикистана, носит бороду — но не из-за религиозных убеждений, а потому что бриться ежедневно не всегда получается. Эшонкул работает в такси уже пару лет; в месяц выходит около 50 тысяч рублей — половину он отправляет домой. Живет в квартире с несколькими земляками.
Когда Эшонкул оказывается в Домодедово, он едет к повороту на поселок Денежниково. Бетонное шоссе в нескольких километрах от аэропорта идет вдоль болот, раз в несколько минут над трассой пролетают самолеты, на обочине мусор, в воздухе — запах выхлопных газов; первый километр дороги всегда плотно заставлен машинами таксистов — стоять тут можно бесплатно, и это хорошая экономия денег, потому что оплату парковки в аэропорту могут позволить себе только крупные таксопарки. Таксисты попроще ездят на бетонку спать, есть, делать намаз и смотреть футбол. Еду и кофе можно купить в запаркованной на небольшом пятачке темно-синей «Ладе»: на стекле — светоотражатели, в салоне — микроволновка, кулер и ящики с газировкой и выпечкой из «Ашана».
Продавец Евгений раньше сам таксовал, а теперь уже несколько лет торгует здесь едой. До этого он «помотался на северах», а еще раньше служил в Севастополе на Черноморском флоте поваром по контракту. Сейчас он живет в деревне неподалеку. «Я не хочу здесь жить, я сам родом с Кубани. А что делать? Работы нету. Не каждый человек может реализоваться. Безысходность какая-то», — устало говорит Евгений. За десять минут нашего разговора он по очереди достает две сигареты, но роняет их на землю одну за другой, так и не прикурив.
«Лада 2109» — временный вариант; пока идет чемпионата мира, у Евгения и его компаньонов конфисковали большой фургон с кофемашиной и печкой, приспособленный под палатку. «По этой дороге ездят трансферы из Домодедово в Жуковский, болельщики могут увидеть. Сказали, после чемпионата отдадут. Менты-то за нас, просто у них тоже начальство есть».
Трансляция матча «Россия — Египет» то и дело зависает на небольшом экране смартфона. Таксист Владимир сидит в старом красном «Шевроле» и тычет в экран пальцем каждый раз, когда это происходит. Владимир недолюбливает гаджеты и все, что с ними связано, но с восторгом вспоминает времена, когда такси заказывали по телефону. Особенно он ненавидит «Яшу» и уверен, что от тотального захвата рынка агрегаторов спасут только жесткие действия. «Их нужно брать за жопу, но за жопу их так просто не возьмешь, — говорит он. — Был бы я министром транспорта, я бы этой шарашке закрутил бы гайки, ***, по полной программе. Надо сделать одну службу, и всё. *** (наплевать), что монополия. Они будут контролировать, а если не будут — за это их *** в жопу». Сам Владимир перестал пользоваться «Яндексом» несколько месяцев назад — из чувства протеста. При этом работа таксиста Владимиру нравится. «На пенсию вышел, что делать-то. Бухать, что ли? На дядю я работать не хочу, а тут я сам себе режиссер — как хочу, так и работаю». Кроме «Яши», Владимир недолюбливает своих пассажиров. «За сраную сотню диктует какой-то пидор, как мне ехать! Или обдолбанный черт сядет, не понимает, где он вообще. Я с такими не церемонюсь, чуть что — до свидания. Если надо, могу и в *** дать».
Таджик Салех выходит из «Шкоды», запаркованной по соседству, с небольшим зеленым ковриком в руках. Он расправляет коврик на траве, садится на колени и читает «Магриб» — четвертую из пяти ежедневных молитв, из которых состоит намаз. «Магриб» нужно читать сразу после захода солнца до исчезновения вечерней зари, и проезжающие машины на секунду выхватывают из темноты фигуру Салеха, так же быстро оставляя ее в темноте. Через десять минут он сидит на водительском сидении, поджав босые ноги, и ест наггетсы из «Макдоналдса». «С восьми утра выхожу, в десять вечера заканчиваю, — говорит он, повернувшись ко мне вполоборота. — Два часа днем перерыв — на время молитвы. Отдыхаю обязательно. Мне похрену там, какой бы ни был заказ. Завтра все равно эта работа не закончится. Я уже в авариях бывал, зачем себя мучить?»
После десяти вечера Салех едет домой к семье и ложится спать. Почти все его знакомые работают иначе. Они считают, что Салеху повезло — в отличие от большинства, его «Шкода» принадлежит ему и не нужно платить аренду. «Сейчас, если Аллах даст, хочу мастерскую открыть. Я ведь сам, брат, по малярке. Не знаю, может, повезло мне. А может, я как-то организовался правильно».
Знакомые Салеха работают в основном таксистами и доставщиками еды. Это похоже на квест — программа дает бесконечные задания, которые ты должен выполнять, прокачивая свой уровень.
Только они делают это не ради удовольствия.
Смысл и жизнь. 50 часов за рулем
22 июня этого года беспилотник «Яндекс.Такси» впервые проехал от Москвы до Казани, поездка заняла около 11 часов.
Калмык Айс бросил работу в такси два месяца назад. Теперь он работает на стройке.
Те 11 часов, которые беспилотник находился в пути, Айс провел как обычно — на стройплощадке на окраине города Химки. После работы он вернулся в нелегальное общежитие для мигрантов, расположенное в бывшем санатории неподалеку от стройки, недолго посмотрел телевизор и лег спать без особенных мыслей. Он, как обычно, устал. Назавтра он снова пошел на работу.
На входе в общежитие — пункт охраны; толстый охранник проверяет каждого давнего знакомого, несмотря на то, что знает всех в лицо. Затем — комната администрации; старый телевизор крутит футбол, вентилятор разгоняет сигаретный дым. Жизнь в общежитии — бесконечная очередь. Утром — в туалет и душ, затем — на кухню. То же самое вечером. В комнатах живут от десяти человек, женщины вместе с мужчинами. «Две на десять мужчин. Если им надо переодеться, они заходят за стеночку и переодеваются, а спят в пижамах. Кто-то, молодежь в основном, пристает, конечно. Иногда умудряются снюхиваться, живут даже парами. Койки сдвигают, простынями со всех сторон завешиваются. Мне это не близко». В общежитии сухой закон — Айс говорит, что мигранты особенно не пытаются его нарушить, в отличие от живущих в соседнем блоке русских с конфетного завода: «У них такие лица, что я бы эти конфеты есть не стал».
Неподалеку от общежития два магазина — там нет крепких напитков, зато продается докторская колбаса с надписью «халяль». Как коротко поясняет продавщица — «клиентоориентированность».
Год назад Айс приехал на заработки из Калмыкии. В Элисте у него трехкомнатная квартира, хозяйство, машина и 16-летняя дочь от первого брака. Айсу около 40 лет; он худой, маленького роста, со скуластым лицом и шрамом, тянущимся от брови к щеке. Закончил институт военных связистов, затем попал в тюрьму «по бытовой статье». Вернулся домой, занимался хозяйством. Зачем он собрался на заработки, он не знает: «Ребята поехали, да я тоже собрался. В принципе, все было, но я просто так живу, почему нет?» Устроился работать в такси, отработал больше полугода и бросил пару месяцев назад. Ему надоели низкие заработки и рабочий день, стремящийся к бесконечности. Максимум, без сна, Айс таксовал больше двух суток. За пятьдесят с лишним часов он выпил больше десяти банок энергетиков и несколько литров кофе. Айс работал, чтобы выплатить накопившийся долг по аренде машины: он арендовал ее в одиночку, поэтому и работал — один. Популярный вариант — взять машину на двоих и работать по очереди — так деньги зарабатываются круглосуточно, но сама машина быстрее выходит из строя, и такие машины стараются перепродать через пару лет.
Айс считает, что на его жизнь не придется то время, когда такси будут водить автопилоты, а пиццу доставлять дроны. «Эта навигация отвлекает. Ну как сказать, — Айс нервничает и достает сигарету из пачки с надписью “мучительная смерть”, — Запретят навигацию, да и все. Вот врачей же пытаются заменить разной техникой, ничего не получается у них. И в строительстве тоже, все равно люди нужны». Его коллега Эшонкул считает, что если его труд заменят трудом роботов, «будет обидно». «Вот мы горбатимся, брат, на них, они богатеют за нас, а как только прогресс дойдет, они нас заменят на аппараты какие-то. Получается, мы вместо роботов, что ли, сейчас?» Собеседник Сноба в «Яндекс.Такси» считает, что это неизбежный процесс, связанный с развитием технологий. «Появились автомобили — исчезли кучеры, но возник огромный спрос на мастеров по производству и обслуживанию машин. Появятся беспилотники — вырастет потребность в инженерах, которые занимаются алгоритмами для таких машин и их обслуживанием».
Айс предпочитает не думать о подобных вещах вовсе. Уезжать из Москвы он пока не собирается, хотя работа ему надоела. На вопрос, зачем он просыпается по утрам, Айс отвечает, подумав три секунды: «Чтобы вечером лечь спать».