Священная война. Как отец Бернар Кинви перевоспитывает африканских террористов

В декабре 2012 года в Центральноафриканской Республике начались военные действия. Несколько крупнейших городов и столицу государства город Банги оккупировала группировка «Селека» — повстанцы из северной и северо-восточной частей страны, а также наемники из Чада и Судана, которые намеревались свергнуть тогдашнего президента Франсуа Бозизе.

По пути в столицу, который занял несколько месяцев, члены группировки грабили, пытали и убивали мирное население. Их путь проходил через небольшой город Боссемптель, где находилась единственная в радиусе 150 километров больница. Когда террористы вели бои с армией республики в окрестностях города, всех раненых, в том числе и представителей «Селеки», везли туда.

При этом члены «Селеки» нападали и на мирных жителей Боссемптеля и его окрестностей. Их основной мишенью стали христиане. Мусульманам же предлагали перейти на сторону «Селеки», в случае отказа их жестоко убивали. Подобную картину можно было наблюдать повсюду в центральной и восточной частях страны. Решение лечить террористов так же, как и мирных граждан, принял христианский священник и руководитель больницы Бернар Кинви. Впоследствии именно он спас более 1500 тысяч мусульман, когда христиане ЦАР устроили на них охоту. Отец Кинви сумел договориться с террористами «Селеки» о том, что больница станет мирной территорией, а позднее с христианской группировкой «Анти-балака» о том, чтобы они отложили нападение на Боссемптель и его мусульманских жителей.

Мы говорим с Бернаром по WhatsApp. Я не вижу его лица из-за плохого качества интернета в ЦАР, но отчетливо слышу его молодой голос. «Будем разговаривать до тех пор, пока меня не позовут на операцию», — предупреждает меня Бернар. Ему чуть больше 35 лет, он одет по-спортивному и улыбается мне широкой улыбкой с фотографии в профиле.

Я на всю жизнь усвоил, что если ты открываешь дверь своего дома, то любой пришедший может стать твоим другом. Сделать это — в твоей власти. А значит, и бояться нечего, даже в Африке

Будущий священник был одним из семи детей в своей семье. Его отец работал механиком, мама торговала на рынке. Жили, по словам Бернара, довольно скромно, но при этом стремились поделиться с другими всем, что у них было. «Наш дом стал перевалочным пунктом для всех, кто приезжал в нашу деревню неподалеку от города Лом — столицы государства Того. Папа давал ночлег всем без исключения. Если в доме не оставалось места, отец размещал гостей в детских комнатах, а нам приходилось потесниться, — рассказывает Бернар. — Папа научил нас не просто давать приют тем, кто в нем нуждался, но ухаживать за гостями, особенно за больными и ранеными». Бернар не помнит, чтобы родители хоть раз отказались кого-то впустить. «Я на всю жизнь усвоил, что если ты открываешь дверь своего дома, то любой пришедший может стать твоим другом. Сделать это — в твоей власти. А значит, и бояться нечего, даже в Африке», — заключает отец Кинви.

Мама Бернара настояла на том, чтобы все дети ходили в школу, и работала ради того, чтобы оплатить их образование. «Дома нас — кучу мальчишек — мама выучила делать всю ту работу, с которой в нашей культуре традиционно должны справляться девочки. Мы мыли посуду, убирали, стирали и гладили. Помню, раньше нам все это казалось несправедливым, но сегодня я уверен: это отличный способ привить культуру равенства между женщинами и мужчинами уже в детстве и подготовить их к совместной работе и совместной жизни в реальном мире. Я и сегодня, между прочим, стараюсь как можно больше готовить и убираться на кухне — спасибо маме!» — смеется Бернар.

Бернар очень рано познакомился со смертью: «Моя сестра Виктория умерла прямо на моих глазах. Мне тогда было четыре года. Мы играли на улице, и Виктория села на оголенные провода. Я видел, как ток проходит через ее маленькое тело, но ни я, ни прохожие не смогли ей помочь. Что самое печальное — о своей сестре я не помню решительно ничего, только день ее смерти и похороны. До сих пор жалею о том, что не смог ее спасти».

Повзрослев, Кинви решил получить религиозное образование и помогать как можно большему количеству людей. Он успешно учился, а затем стал членом монашеского ордена святого Камилла де Леллиса. Бернар постригся в монахи и дал четыре обета: нестяжательства, безбрачия, послушания и еще один, который отличает священнослужителей в горячих точках и странах третьего мира, — обет служения больным, даже тем, кто заражен смертельными инфекциями.

Католическая миссия отправила молодого священника в Боссемптель. «Больше всего здесь меня шокировала нищета, которая ощущалась во всех сферах жизни. Низкий уровень образования, интеллектуально неразвитое население и отсутствие нормальной еды — все жители питались чем попало и не стремились как-то изменить ситуацию». Все это, по словам Бернара, выливалось в чудовищную жестокость людей по отношению друг к другу. Он остался там, выучил местный язык — санго, стал работать в храме и управлять местной больницей.

Прошло несколько лет. В Боссемптель пришли отряды «Селеки». «В день своего прибытия на подъезде к городу они устроили большую аварию, в которой сами же серьезно пострадали. Раненых привезли в нашу больницу. Именно благодаря этому в дальнейшем мы могли вести переговоры с террористами», — объясняет Бернар.

«Почему вы решили спасать жизни членам “Селеки”?» — спрашиваю я. Отец Кинви, кажется, даже немного теряется и признается, что сама постановка вопроса его ошарашила: «Если какой-то человек совершает зло, то он должен нести ответственность только за свое зло. Представим себе семью, где один из детей ворует. Назовете ли вы из-за этого всех семьей воров? То же самое и с мусульманами».

Отец Кинви уверен, что причина восстания «Селеки» была не только религиозной. Он считает, что на революционный путь людей подтолкнули экономические трудности и чувство собственной ненужности на родине

В больнице Боссемптеля лечилось множество мусульман, и местные жители были уверены, что все они поголовно экстремисты. «Мы действительно лечили экстремистов — я даже помню несколько особо опасных боевиков. Но среди мусульман были и те, кто не поддерживал “Селеку”. Например, мой шофер. Бойцы “Селеки” схватили его и хотели, чтобы он повиновался им, угрожая расправой. Мы кое-как его отбили. После “Селеки” пришли “Анти-балака”, повстанцы-христиане, и хотели его убить только за то, что он мусульманин. В итоге мы были вынуждены собрать немного денег, чтобы отправить моего шофера в другую страну. Честность и порядочность не зависят от религиозных взглядов: многие мусульмане намного честнее христиан», — говорит Бернар.

В отличие от позиции ООН, отец Кинви уверен, что причина восстания «Селеки» была не только религиозной. Он считает, что на революционный путь людей подтолкнули экономические трудности и чувство собственной ненужности на родине. «Северо-восток ЦАР — регион, сказочно богатый золотом, бриллиантами и ураном. Но низкий уровень развития и неприкаянность вывели людей на путь вооруженной борьбы. Мне так жаль, что власти ЦАР не смогли позаботиться о своем народе, и люди вместо того, чтобы трудиться, пошли свергать власть», — говорит Бернар.

24 марта 2014 года, то есть спустя четыре месяца после начала восстания, террористы сообщили, что им удалось захватить президентский дворец, а президент Бозизе бежал. На его месте оказался лидер «Селеки» Мишель Джотодия. После государственного переворота встал вопрос оплаты труда наемников из Чада и Судана. Денег не оказалось. Тогда новая власть просто поделила страну между боевиками — по сути, некоторые регионы отдали на растерзание наемникам, а другие возглавили такие же бандиты, только из ЦАР. Тогда отцу Кинви казалось, что мир катится в бездну. Ситуация становилась хуже и хуже. Боевики, ставшие властью, останавливали мирных людей на улицах — мужчин избивали и пытали, женщин насиловали.

С момента начала восстания, то есть с начала 2014 года, Бернар постоянно находился в больнице — там он жил, ел, спал. И защищал пациентов. Когда боевики ворвались в больницу в первый раз, одни — чтобы лечиться, другие — чтобы убивать, они попытались убить одного из пациентов. Отец Кинви в резкой форме потребовал у их командира, чтобы это прекратилось: «Мне было сложно заставить его слушать меня. Но он был вынужден это сделать, ведь я заведовал больницей. Вскоре после этого он отдал приказ не входить к раненым с оружием».

Правда, не все подчиненные этот приказ услышали. Столкновения повторялись. «Была история, когда к нам пришел суданский командир, которому после раздела власти в стране достался соседний регион, — вспоминает Бернар. — Его сопровождали вооруженные до зубов бойцы. Этот отряд искал тех, кто не был в рядах “Селеки”. Люди в ужасе разбегались — те, кто мог это сделать». Отец Кинви попытался начать переговоры, но выяснилось, что командир не говорит ни по-французски, ни по-английски, ни даже на санго. Через переводчика, которым стал один из раненых, отец Кинви стал объяснять, что оружие надо оставлять за стенами больницы. Генерал пришел в ярость и сказал Бернару: «Ты что, хочешь, чтобы я тебя убил на месте? Больные, которых ты лечишь, должны были стать трупами! Если тебе нужно лечить — лечи моих людей. А этих я пришел убить!» Но Бернар продолжал его убеждать: «Я говорил, что нужно убрать оружие, потому что это важно для безопасности всех больных, в том числе и членов “Селеки”», — и в конце концов боевики покинули больницу.

Тем временем к террору по всей стране, спровоцированному «Селекой», добавилась ответная жестокость со стороны христианской части населения. Христиане ЦАР начали объединяться в ряды ополчения «Анти-балака» для того, чтобы убивать мусульман. Бернар был в ужасе: только одна резня начала стихать, как тут же стала назревать другая. Он обратился к Африканскому союзу (MISCA) за помощью, но там лишь предложили священнику эвакуацию. Бернар не хотел бежать из своей страны. Он решил вести переговоры с руководителями «Анти-балаки», чтобы убедить их не нападать на Боссемптель.

Он уводил всех, кому грозила опасность, в убежища и места, куда члены «Анти-балаки» не додумывались заглядывать: в церковь, в больницу, в погреба и даже в курятники

Общение отца Кинви с террористами-христианами на некоторое время действительно приостановило очередное кровопролитие. Однако в начале 2014 года по Боссемптелю прошел слух, что в поселение скоро войдут французские военные, чтобы изгнать из города повстанцев «Селеки». Узнав об этом, террористы стали поджигать здания, угонять автомобили и убивать людей без разбора. На следующее утро с ответными действиями выступила «Анти-балака». Теперь в панике пребывала мусульманская часть Боссемптеля и его окрестностей. «Своей миссией “Анти-балака” провозгласила самооборону, но по факту они убили больше людей, чем “Селека”. И среди их жертв больше всего мусульман», — рассказывает Бернар.

После нападения на город «Анти-балаки» отец Кинви вместе со своими единомышленниками обходил каждый дом в поисках раненых и выживших людей — в основном это были мусульмане. Он уводил всех, кому грозила опасность, в убежища и места, куда члены «Анти-балаки» не додумывались заглядывать: в церковь, в больницу, в погреба и даже в курятники. Таким образом отец Кинви спас около 1500 мусульман. Многим из них позднее священник помог бежать: отправил их грузовым транспортом в соседний Камерун, где они оказались в безопасности. Отец Кинви, тем временем, продолжал вести переговоры с руководством «Анти-балаки» и общаться с ранеными из этой группировки в больнице, несмотря на жестокость этих людей.

«Однажды член “Анти-балака” похитил женщину с ребенком. Он хотел их изнасиловать и убить. Но он так и не совершил этого преступления. Вместо этого он их освободил и пришел к нам в миссию с повинной. Вчерашний террорист начал проявлять сочувствие к другим людям, хотя лично я с этим человеком никогда не общался. Получается, наша работа не прошла даром: мы так часто рассказывали всей группировке о том, почему все люди равны, независимо от религиозных взглядов, что и этого человека смогли “заразить любовью”», — говорит он.

В 2014 году международная организация Human Rights Watch отметила Бернара Кинви премией Элисон де Форж за «непоколебимую храбрость и преданность делу защиты граждан в ЦАР». Однако до решения конфликта внутри страны еще далеко. The Guardian отмечает, что сегодня в мире живут «более 400 000 мусульман — беженцев из ЦАР, 175 000 людей, покинувших дома, все еще находятся на территории своего государства». А значит, отцу Кинви предстоит еще очень много работы.