Борислав Козловский: Новость может быть неправдой, но при этом не фейком

Как вам пришла идея описать появление и механизмы распространения «фейковых новостей»?

Идея этой книги принадлежит редактору издательства «Альпина» Ане Деркач. Она услышала меня на радио, где я рассказывал, что склонность рассуждать логически часто нас обманывает, и предложила написать о том, как нас дурят. Идея была довольно расплывчатая, но мне было по-хулигански интересно позаниматься гуманитарной темой с помощью привычного мне научного языка.

Мне нравятся новости, я люблю медиа, люблю смотреть на этот шевелящийся мир информации, где буквы прыгают и вместе что-то значат. В детстве я читал русских формалистов, поэтому знаю, что если с логарифмической линейкой подойти к гуманитарным текстам, то может получиться что-то прикольное.

Я решил собрать все формы неправды в одной книге: теории заговора, фальшивые новости и слухи. И в 2015 году сел писать. Рабочее название было «Это все неправда». Главы начали выстраиваться в цельный сюжет, потому что выяснилось, что фейковые новости вписываются в какую-то картину мира. Как правило, это конспирологическая картина, где есть тайны и невидимые нам силы. Фальшивые новости хорошо расходятся не потому, что кто-то распространяет дезинформацию, а потому что сама дезинформация подается так, чтобы людям (и мне в том числе) было интересно ее перепостить. Она задевает какие-то струны во мне, и самое интересное — найти их.

Один американец пришел в пиццерию с винтовкой. Его целью был не теракт, а восстановление справедливости. Полицейским он объяснил, что пиццерия — это место, где поставляют детей для сексуальных нужд Хиллари Клинтон и ее соратников. И правда, до этого в интернете появилась новость, что в сеть утекли сообщения одного из сотрудников штаба Клинтон, в которых говорилось, что он собирается отмечать день рождения в пиццерии. Он же важный государственный служащий — а тут пиццерия. Это неспроста. Люди начали додумывать и сопоставили cheese pizza и child porn (пицца с сыром и детское порно. — Прим. ред.), ведь оба словосочетания начинаются на одни и те же буквы. И решили, что эти слова означают некий шифр. А сотрудник предвыборного штаба и вправду часто отмечал свои дни рождения в пиццерии.

Еще мне стало интересно написать о сетевом фольклоре. Он отличается от того, что изучают в школах. Это городской фольклор, который мы встречаем в рассказах людей и душещипательных историях в фейсбуке.

Сколько времени ушло на это исследование?

Я начал в 2015 году и очень быстро написал первые пять глав. Потом забросил, потому что, когда пишешь статью, после публикации получаешь свою порцию дофамина, и тебе хорошо. А тут ты пишешь книгу. Написал главу, и что? Пиши дальше. Я переключился на истории про нейросети, пошел учиться в Школу анализа данных и стал программистом.

А в прошлом году у меня в голове переключился какой-то тумблер. Во-первых, стали много говорить про фейковые новости. Во-вторых, у меня случились душевные волнения, я решил, что писать книжку — это отличный способ отвечать себе на вопросы, кто я и где я нахожусь. И написал.

А желание написать продолжение еще не появилось?

Если у этой книги будет успех и на нее понавешают лавровые венки, то, скорее всего, все будут говорить мне про продолжение. Но я без всякого кокетства буду говорить, что таких мыслей у меня нет.

На кого рассчитана ваша книга?

Я предполагаю, на людей, которые ходят на научно-популярные лекции, смотрят TED (популярная американская образовательная платформа. — Прим. ред.). Она для тех, кому многое любопытно и кто имеет какое-то представление о мире. Здорово, если люди, не похожие на меня, прочтут книгу. Мне кажется, каждый автор пытается вообразить аудиторию, чуть расширяя образ себя. И чем больше я промахнусь с целевой аудиторией, тем будет лучше.

Когда я читала книгу, я ждала, что какая-нибудь глава будет «фальшивой», но я приму ее за истину. А в конце будет фраза «Спасибо, но глава номер такой-то — фейк. Вы стали жертвой маленького эксперимента». Не было идеи так сделать?

Это прикольная мысль. Она мне очень нравится. Но, если честно, это запрещенный прием. Всегда есть риск, что человек, которого я обману, на полном серьезе мне поверит и будет рассказывать эту историю другим.

В книге есть одна хулиганская история про шапочки из фольги. На студенческой страничке MIT (Массачусетского технологического института. – Прим. ред.) было опубликовано исследование о том, что шапочки из фольги защищают от всех лучей, кроме правительственных волн. Конечно же, это фейк, розыгрыш, и люди вроде бы умом это понимают, но их сбивает с толку, что новость опубликована на странице MIT.

Время от времени я ловлю себя на том, что читаю фальшивые новости и верю им. Когда ты пишешь материал, классно понимать, что ты тоже уязвим и можешь попасться на удочку лжи.

Новость о смерти Аркадия Бабченко можно назвать фейком?

Нет. Это хороший пример того, что новость может быть неправдой, но при этом не фейковой. Если вы услышали, что умер Бабченко, от его друзей, переспросили об этом у людей, которые его знают лично, позвонили американским и украинским силовикам, и те все подтвердили, то эта новость написана по всем канонам новости, вы сделали весь фактчек. На основании той информации, которая тогда существовала в мире, эта новость была достоверна. Более того, это важная новость, не хайп. Она обладает кучей характеристик хорошей новости, потому что хорошая новость или плохая — определяется тем, как она была сделана, а не тем, насколько она соответствует некоей «высшей истине».

В качестве основы для своих примеров вы брали «Фейсбук», а не другую социальную сеть. Почему?

Во-первых, я житель этой социальной сети, и важно писать о том, что видишь. Во-вторых, потому что «Фейсбук» очень разнородный по контенту. Это не «Инстаграм», где миром правят картинки. Не «Твиттер», где короткие тексты и негде развернуться, чтобы рассказать душещипательную историю. Наконец, потому что он лучше всего изучен.

Возможно, было бы прикольно сделать что-то такое про «ВКонтакте», но в России намного меньше ученых занимаются соцсетями, чем в Штатах. Там эта проблема стоит остро, потому что фейк ньюс волнуют миллионы людей. Их волнует, кому и в каком количестве предлагаются фальшивые новости. В России до этой тревоги не доходит, потому что есть куда более важная угроза: вас могут посадить за репост без всяких алгоритмов. И это сделает не какая-то абстрактная сила, которая искажает ваше представление о реальности, а сотрудник спецслужб, читающий «ВКонтакте».

В главе про пропаганду вы пишете, что перед американскими выборами некоторым гражданам была показана теневая политическая реклама. И именно благодаря ей победил Трамп. Можно ли сказать, что дело не в рекламе, а в эффекте «спирали молчания»? Многие не высказывали свое мнение, потому что боялись, что оно разойдется с позициями других людей.

Ваш маленький пузырь «Фейсбука» принуждает вас к молчанию. Слава богу, на границах пузыря есть некая турбулентность. Мы не до конца отрезаны от мира, у нас есть какие-то социальные связи, действующие поверх наших взглядов: наши родители могут придерживаться совершенно другой позиции, и мы не перестанем с ними из-за этого общаться. На границе пузыря люди не стесняются высказывать свое мнение, особенно когда они приходят в чужую, враждебную среду. Но внутри своей среды им это делать тяжелее.

До сих пор эта аналогия мне не приходила в голову. Я сейчас понял, что это недодуманная когда-то мной мысль. Спасибо.

В одной из глав вы рассказываете, что по страницам, которые пользователь лайкает и посещает, можно определить, разведены ли его родители, его возраст, социальный статус и прочее. А как быть с людьми, которые ничего не лайкают?

Если вы сидите в «Фейсбуке», у вас есть сколько-то друзей, но вы ничего не пишете и ничего не лайкаете, то как узнать ваш возраст? Очень просто: взять возраст ваших друзей и усреднить.

Я в «Фейсбуке» сижу только по работе, и в друзьях у меня взрослые люди. Средний возраст будет примерно 40, это на 19 лет больше, чем мне.

Это значит, вы статистическая аномалия. Сначала мы берем модель, которая работает для 95% людей — определяем средний возраст по друзьям. Потом для оставшихся 5% придумываем другую модель: поделим дружбу на три типа. Людей, с которыми у вас была точечная переписка — единичная встреча, отметаем. Берем следующие пять человек, с которыми переписка у вас другая. И смотрим.

Фокус в том, что пока в социальных сетях сидят 10% людей, про остальные 90% ничего нельзя сказать. А когда у каждого есть много друзей, сидящих в соцсетях, то про каждого можно сказать, к какому конкретно пузырю в «Фейсбуке» он принадлежит.