Бизнес на периферии
В самых разных городах мира, от Шанхая до Лос-Анджелеса, жадный до впечатлений путник может увидеть магазины под вывеской Bucherer. Там продают часы разных марок, а также аксессуары и ювелирные украшения. Кто-то, возможно, видел и наручные часы под названием Carl F. Bucherer. О том, как соотносится одно с другим, кому принадлежит фамилия Бухерер (и, кстати, как она читается) и какие уроки можно извлечь из этой истории, знать, вообще говоря, никому не обязательно. Но мы все же расскажем об этом в расчете на то, что кому-то из читателей не чужда любознательность.
Козлы и куропатки
В 1878 году по улицам швейцарского Люцерна прогуливалось множество иностранцев. Один из них, весьма известный, поделился с потомками своими впечатлениями:
«Коммерция в Люцерне держится главным образом на безделушках сувенирного свойства: магазины битком набиты альпийским хрусталем, фотографиями пейзажей и резьбой по дереву или кости (…) Нас очень утомил вид деревянных куропаток и петушков, украшающих панели часов, и в еще большей степени — деревянные фигурки горных козлов, пасущихся на деревянных скалах или возлежащих семейными группами (…) В первый же день я бы купил сто пятьдесят таких часов, будь у меня деньги — и я действительно купил три штуки, — но на третий день болезнь отступила, я оправился и вновь вышел на рынок, на этот раз чтобы продавать. В этом я не преуспел, но оно и к лучшему: эти вещицы будут выглядеть очень мило, когда я привезу их домой».
Эти строки принадлежат перу Марка Твена, впервые посетившего Люцерн в 1878 году, и они наглядно рисуют ситуацию в швейцарском курортном ретейле той эпохи. Конец XIX века был началом эры мирового туризма. Поскольку в то время еще мало кто понимал, зачем ехать в Швейцарию (ответ — «кататься на горных лыжах» — человечество нашло чуть позже), приезжая публика собиралась в точках с красивыми видами на озера и горы. В Люцерне было и озеро, и горы — восхождение на одну из них Марк Твен описывает далее в весьма комических подробностях. Чего в Швейцарии практически не было, так это серьезной коммерческой инфраструктуры, нацеленной на то, чтобы состоятельные иностранцы уезжали из Люцерна с пустыми кошельками и набитыми чемоданами. В этом смысле домашние часы с кукушкой — по словам Марка Твена, его «затаенный объект отвращения» — явно не идут в счет. Тем не менее, если даже скептически настроенный американский публицист поддался ажиотажу шопинга, спрос явно существовал и настоятельно требовал удовлетворения.
Разумеется, предприимчивые люцернские протестанты чутко откликнулись на туристический бум. В 1888 году была открыта железная дорога «Пилатусбан». Ее уклон — 48 градусов, и это самая крутая, во всех смыслах, железная дорога в мире. По ней туристы поднимались на гору Пилатус, откуда открывается вид на Люцерн, а заодно и пару-тройку соседних швейцарских кантонов. А буквально в том же году в деловой жизни Люцерна произошло другое немаловажное событие: нашелся коммерсант, сумевший правильно использовать неутолимое желание туристов оставить в магазинах Люцерна как можно больше денег. Спустя всего десять лет после того дня, когда утомленный козлами и куропатками Марк Твен впервые гулял по Люцерну, в самом центре города появился новый магазин. Торговал он украшениями, дорогими аксессуарами и главным образом карманными часами, а открыла его семейная пара, Карл-Фридрих и Луиза Бухереры. Магазин так и назвали — Bucherer.
Марк Твен, вернувшийся в Люцерн с семьей в 1897 году и проведший там осень, уже вполне мог заходить в заведение на Фалькенплац и подобрать себе изделие швейцарских часовщиков, не вызывавшее в нем высокомерной усмешки. Между тем дела у Карла-Фридриха и Луизы шли исключительно хорошо. Семья постепенно осваивала другие туристические центры страны — магазины открылись в Лугано, Санкт-Морице и Интерлакене, а также в Берлине.
Ответственность бизнеса
В наше время посетитель Люцерна никак не минует магазин Bucherer: четырехэтажное капище часовой роскоши расположено на главном туристическом перекрестке старого города, в точке с самым живописным видом на «озеро четырех кантонов» и заснеженную вершину горы Пилатус. Но даже если кривые туристические пути пронесут нашего путника мимо Шваненплац, фамилию Бухерер (или, в офранцуженном варианте, Бушерер) он здесь услышит наверняка. Династия самых успешных предпринимателей Люцерна внесла огромный вклад в историю города, спонсировав множество общественных институтов, от больницы до суперсовременного концертного центра на берегу озера. Все это время фирма Bucherer AG оставалась в семейной собственности. Сейчас ей заправляет представитель третьего поколения семьи, Йорг Бухерер.
Bucherer по-прежнему торгует часами всевозможных премиальных марок. Правда, публика в центральном магазине Люцерна сильно изменилась со времен Марка Твена: вместо состоятельных американцев и англичан здесь преобладают гости из Восточной Азии. Менеджер магазина нервно отреагировал на предположение автора этих строк, что китайские туристы делают им больше половины оборота: «Больше половины?! А 99% не хотите?!»
Галдящий человеческий поток на всех этажах магазина мало располагает к тому, чтобы вдумчиво рассматривать шедевры высокой швейцарской орложерии. Видимо, аналогичное положение наблюдается в магазинах фирмы по всему миру (кстати, сеть Bucherer недавно приобрела розничные сети часовых магазинов в Китае).
Приток посетителей не может не радовать сотрудников компании, однако слегка омрачает настроение тем, кто привык относиться к часовому ремеслу как к искусству — благоговейно. В конце концов, в XXI веке компания, находящаяся с момента создания в собственности одной семьи, выглядит как реликт давно ушедшей эпохи. Такой компании не к лицу слишком уж послушно следовать за велениями мирового спроса. Зато ее финансовый успех вполне позволяет этот самый спрос ненавязчиво формировать, в том числе и поощряя часовое искусство в том самом, первоначальном, не омраченном варварскими нашествиями смысле.
Возможно, именно это настроение в начале 2000-х подтолкнуло руководство компании к тому, чтобы создать не просто собственную часовую марку, а бренд, продолжающий традиции швейцарского часового дела так, как их понимает Йорг Бухерер и его ближайшие сподвижники. Так возникла часовая марка Carl F. Bucherer, выделившаяся в 2003 году в независимую компанию.
Здесь необходимо кое-что объяснить. Для сети ретейла выпуск часов под собственной маркой — вполне обычное дело: так, например, появились часы Tiffany. Сеть Bucherer также выпускала собственные линии часов на протяжении как минимум последнего столетия. Однако марка Carl F. Bucherer неспроста получила собственное имя, добавив к фамилии основоположника его инициалы: замысел состоял в том, чтобы построить в полном смысле слова собственное независимое производство механических часов. Более того, эти часы распространяются через отдельную сеть: выйдите из шумного Bucherer, сверните налево, пройдите пару сотен метров по узкой люцернской улице, и вы увидите совсем другой магазин, тихий и немноголюдный. Он не для тех, кто делает селфи на фоне заснеженной горы: тут надо знать адреса.
Семейное дело
Не нужно быть экспертом в часовом бизнесе, чтобы понимать, как соотносится выручка крупнейшей в мире сети часового ретейла и оборот маленького независимого производителя: как слон и дробина. Именно поэтому, чувствуя за собой поддержку большой семьи, часовой дом Carl F. Bucherer с самого начала был настроен на то, чтобы проводить свою «идеологическую» линию, высоко неся семейное знамя и не заигрывая с потребителем. С этой точки зрения можно рассматривать попытки увековечить память членов семьи Бухерер — Мими и МаБу.
Мими Хэб пришла в семейный бизнес, выйдя замуж за Карла-Эдуарда Бухерера. Девушка проявила несомненные задатки дизайнерского таланта. Однако ей не довелось их полностью реализовать: в 1927 году Мими Хэб-Бухерер погибла во время крушения атлантического лайнера «Принцесса Мальфада», который вез коллекцию часов в Южную Америку. В архивах компании сохранился эскиз часов, сделанный Мими. Он лег в основу часов Tribute to Mimi с ручным заводом, вышедших в 2005 году.
Человеком совсем другого склада был Макс Бухерер, младший брат основателя компании. Известный всей европейской богеме под ником МаБу, этот юноша был художником-графиком, путешественником, другом Германа Гессе и вообще человеком широких взглядов. Ему была посвящена модель Tribute to MaBu, основанная на тщательно восстановленных механизмах выпускавшегося в 1950-х хронографа. Таких механизмов нашлось всего сто штук. Можно догадаться, какому узкому кругу часовых гурманов было адресовано это изделие.
Чтобы воплощать подобные проекты, компания Carl F. Bucherer оборудовала в 2007 году собственную мануфактуру. Здание располагается довольно далеко от Люцерна, в не слишком презентабельной промзоне Ленгнау, расположенной у подножья хребта Юра. Однако те, кто в теме, не могли не оценить выбор: это здание построил в свое время для часовой мануфактуры Северин Вундерман, легендарный часовщик, филантроп и коллекционер, создатель часовой линии Gucci и основоположник бренда Corum. Правда, от скромной фабрики Северина сейчас на мануфактуре Carl F. Bucherer мало что осталось. После того как здание было выкуплено у Gucci Group, оно подверглось глобальной реконструкции, превратившись в современный трехэтажный производственный центр. Сейчас мануфактура Carl F. Bucherer примечательна тем, что, как выражаются часовые авгуры, поддерживает производство уровня «Т-ноль»: там не только собирают собственные калибры, но и вытачивают из металла их детали.
Двухтысячные
Бережное отношение к истории швейцарского часового дела — несомненная добродетель компании Carl F. Bucherer, но ее недостаточно, чтобы самим войти в эту историю. Для этого желательно предложить инженерную инновацию, которая поразила бы воображение коллег по цеху. И такая инновация действительно была предложена.
Калибр А1000, дебютировавший в 2007 году, удивил всех конструкцией ротора — массивной пластины, колебания которой обеспечивают автоматический подзавод часов. В классической конструкции этот ротор крепится на оси. Такая система имеет недостатки: во-первых, массивный ротор быстро изнашивает ось, во-вторых, значительная часть массы неизбежно располагается недалеко от оси, а чем более эксцентричен ротор, тем эффективнее система подзавода. В конструкции, использованной в калибре А1000, никакой оси нет. Вместо нее используются подшипники, по которым скользит тонкий обод подзавода, вращающийся по окружности нижней пластины. Кроме инженерной задачи, таким образом решается задача эстетическая: в отличие от традиционного сектора, обод никоим образом не мешает рассматривать механизм через прозрачную заднюю крышку.
А1000 принято считать «первым поколением» периферических механизмов Carl F. Bucherer. У него были определенные недостатки, и в первую очередь большой объем, не позволяющий выпускать элегантную классику или добавлять интересные усложнения. Когда в 2017 году после реновации открылась мануфактура в Ленгнау, сразу стало понятно, зачем она нужна: бренд представил долгожданное второе поколение фирменных периферических калибров, семейство А2000. В отличие от предыдущей механики, работавшей в довольно рискованных в плане дизайна подушкообразных моделях Patravi EvoTech, двухтысячник разместился в безупречном тонком корпусе Manero Peripheral.
Но главный сюрприз второго поколения компания припасла для 2018 года, когда отметила 130-летие своего основания. Теперь речь уже не о банальном секторе подзавода, а о самом главном часовом усложнении — турбийоне. Вращающийся турбийон также может быть закреплен периферийно — с помощью подшипников. Честный ответ на вопрос о том, зачем нужен сам турбийон — «для красоты», и в этом смысле периферический турбийон выполняет свою функцию завораживать взгляд лучше, чем традиционная конструкция. Другое преимущество — компактность: периферическое крепление турбийона позволяет сэкономить на толщине механизма, а сама каретка потребляет меньше энергии заводной пружины.
Убедиться в справедливости этих тезисов благосклонный читатель вскоре сможет самостоятельно: в ноябре 2018 года ожидается появление часов Carl F. Bucherer с периферическим турбийоном в московских магазинах, и каждый сможет их там как следует рассмотреть. Покупать совсем не обязательно: часы вполне можно любить и платонически.
Впрочем, пример бизнеса люцернской семьи Бухерер учит нас тому, что высокий идеализм и презренная прагматика могут сочетаться друг с другом. Более того, их неожиданное соединение вызывает приятные мысли о том, что не так уж безнадежен этот наш XXI век. Даже увязнув в нем по горло, можно по-прежнему хоть что-то делать по-человечески.
Автор: Алексей Алексенко