Алексей Сорокин: Самое интересное – насколько чемпионат изменит нашу страну
Интервью: Станислав Александров
Алексей Сорокин, безусловно, обладает даром убеждения. Он мастер наводить мосты. Или, как написано в дипломе Московского государственного лингвистического университета, который он окончил в 1994 году, «специалист по межкультурной коммуникации». И еще – дипломат, получивший неплохой опыт за пять лет работы в МИДе. Для спортивного чиновника высокого ранга, которым Алексей Леонидович стал, получив в 2004-м должность заместителя руководителя Москомспорта, это бесценный багаж. Что стало очевидно уже в 2006 году, когда Сорокин выступал в роли главного координатора московского финала Лиги чемпионов. Когда через два года его назначили генеральным директором РФС, Виталий Мутко особенно отметил, что Сорокин способен вывести отношения с FIFA и UEFA на принципиально новый уровень. Как потом выяснилось, уровень, на котором будет возможно обсуждать проведение в России чемпионата мира по футболу. Но прежде чем браться за эту амбициозную задачу, Сорокин набирался опыта, участвуя в заявочных кампаниях на проведение Олимпиады-2012 в Москве и Олимпиады-2014 в Сочи. Успех последней показал, что мечта привезти в страну мировое первенство по футболу выполнима, и Сорокина назначили главой заявочного комитета «Россия-2018». И он справился. А потом пришло время уже не убеждать, а организовывать грандиозный турнир. Тогда выяснилось, что дипломированный переводчик с английского и французского отлично владеет и языком конкретных дел.
Ɔ. Насколько я понимаю, идея провести чемпионат мира по футболу в России возникла десять лет назад. Тогда вам было тридцать шесть. И вы вдруг придумываете нечто, что абсолютное большинство людей вокруг считало невозможным. Помните, как родилась идея?
Эта мысль родилась в нескольких умах сразу. В тот момент сложилась довольно нестандартная для футбольного мира ситуация, когда Российский футбольный союз фактически отказался от заявки на Евро-2012. В результате чемпионат получили Польша и Украина. Этот исход стал для нас дополнительным аргументом в пользу идеи: надо просто поверить и выдвигаться на мировое первенство.
Ɔ. Для нас – это для кого? Кто принял решение выдвигаться?
Виталий Мутко и я. Он был президентом РФС, я – гендиректором. Идея родилась из размышлений-споров-фантазий в духе: «А давайте!» – «Да ну, ты шутишь, что ли…» – «А может, все-таки?» – «Ну может». – «А не замахнуться ли нам?» – «Хорошо, давай попробуем. Но вряд ли поддержат». – «А может, поддержат!» Водоразделом для нас стал май 2009 года, когда Виталий Леонтьевич получил одобрение президента. Я был в отпуске, Мутко мне позвонил и сказал: «Я получил поддержку. Начинаем выдвигаться». До этого момента мы, конечно, собирали информацию, писали справки, но все равно это была не более чем абстрактная идея. А сложность ситуации состояла еще и в том, что процесс подачи заявок уже начался, уже активно работали англичане, португальцы, время утекало на глазах, и все понимали: чтобы не стать аутсайдерами, действовать нужно быстро.
Ɔ. Какие основные аргументы были в записке Мутко Путину? Как убеждали президента? Просто утверждали: «Мы сможем», – или говорили: «Мы сможем, если будет такой-то объем финансирования»?
Нет-нет, про деньги там вообще не было речи. Главным аргументом стало: это уместно и возможно именно сейчас. Удачная экономическая обстановка в самой России, удачная международная конъюнктура (к нам хорошо относятся в мировом спорте). Все два года после принятия решения мы занимались тем, что убеждали мир: мы сможем. В сознании международных спортивных чиновников, представителей крупного бизнеса должны были слиться воедино три слова: «Россия», «чемпионат», «возможно».
Ɔ. Какие условия необходимы, а какие достаточны для того, чтобы заявка страны была одобрена?
Согласно существующим правилам, сначала федерация пишет в FIFA письмо о намерениях и предоставляет государственные гарантии, демонстрирует, что у государства есть политическая воля стать хозяином чемпионата.
Ɔ. В какой момент вы лично поняли, что Россия выиграет гонку и примет чемпионат мира? 2 декабря 2010-го, когда FIFA официально объявила о своем решении, или раньше, получив какую-то утечку или просто увидев, что других вариантов быть не может?
Никто не верит, многие потом утверждали, что мы знали за день, но нет, мы узнали ровно в момент официального объявления. Да, летом 2010-го международные чиновники и эксперты начали нас подбадривать: «У вас есть шансы, к вам стали лучше относиться. Работайте дальше!», осенью мы жили с растущим внутренним ощущением: это возможно. Мы активно ездили по разным странам, принимали участие во всех связанных с футболом мероприятиях, во всех выставках и форумах, во всех заседаниях конфедераций – везде мы встречались и заговаривали с ответственными чиновниками, рассказывали о том, почему Россия – это хорошо, убеждали как могли. Но о том, что мы победили, узнали только 2 декабря.
Ɔ. Вы использовали какие-то особенные форматы и способы диалога, новые аргументы, с тем чтобы быстрее внедрить месседж «Россия – это хорошо» в сознание партнеров?
Аргументов было много, но основным, повторю, стала однозначная поддержка правительства и незыблемые гарантии максимального благоприятствования чемпионату.
Плюс мы, со своей стороны, предложили два дополнительных бонуса – гарантию безвизового въезда в страну по паспорту болельщика и бесплатного проезда наземным транспортом.
Ɔ. Да, безвизовый въезд стал праздником для сотен тысяч болельщиков, это точно.
Чемпионат мира еще никогда не проходил в восточной части Европы, так что речь шла о своего рода новом прорыве «берлинской стены». В-третьих, мы доказали финансовую и инфраструктурную готовность. В-четвертых, мы накануне отпраздновали столетие Российского футбольного союза, то есть факт, что с футболом мы дружим давно, ни у кого сомнений не вызывал. При этом мы продвигали мысль, что в этом плане у нас большое пространство и перспективы для развития, что чемпионат даст грандиозный толчок дальнейшему развитию футбола в нашей стране и – шире – в восточной части Европы и в Азии, поскольку происходящее у нас влияет и на наших соседей. Пятым аргументом стало комфортное географическое расположение России для всех участников чемпионата: сюда удобно добираться и азиатам, и европейцам, и африканцам. Шестым – что мы огромный, до конца не исследованный и не освоенный рынок для партнеров и спонсоров FIFA.
В итоге, кстати, мы сдержали все обещания, которые дали, и никого не обманули – коммерческий успех чемпионата колоссален.
Ɔ. Наверняка вам приходилось давать много интервью зарубежным журналистам. Какое запомнилось больше всего?
Однажды мне позвонил Оуэн Слот, руководитель спортивного отдела «Таймс», который взвешенно-прохладно относился к России. Он сказал: «Я понимаю, вы предвзято относитесь к британской прессе, и вообще у вас нет времени, а я всего на пару дней в России, так что я пойму, если вы откажетесь…» А я ему сказал: «Приезжай ко мне, я за городом живу, заодно посмотришь, как мы живем!» И он приехал ко мне за город, посмотрел на мою семью, пообщался с мамой и написал, как ни странно, хороший материал. «Я, – говорит, – никогда не ожидал, что русский позовет меня в свой дом, в воскресенье…»
Ɔ. Расскажите о вашей команде. Сколько вас было? Какими качествами люди должны были обладать?
У нас был очень маленький заявочный комитет, даже страшно сказать, как мало нас было по сравнению с конкурентами. Восемнадцать человек, включая водителей. В Англии было человек сорок, в Катаре – больше сотни. Практически все, кто был с нами в момент подачи заявки, остались до конца.
Проектная работа не для всех, она требует особых качеств. Эта работа не дает тебе гарантированного будущего, она ведется ради конкретного результата.
Ɔ. Неужели рядом не было пессимистов, тех, кто не верил в успех?
Конечно, были. Но тех, кто верил в нашу победу, с каждым днем становилось все больше. В какой-то момент мы с Виталием Леонтьевичем пошли к Игорю Ивановичу Шувалову, который возглавил сначала оргкомитет по обеспечению заявки, а потом – делегацию. Сначала убедили его, потом – Минфин, потом – частный бизнес.
Ɔ. Расскажите теперь о цифрах. Насколько я знаю, изначально планировалось потратить на организацию всего чемпионата мира 1,2 триллиона. А в итоге потратили 480 миллиардов.
Это инфраструктурная программа, которая начала формироваться в декабре 2011 года. Мы оценили всю совокупность обязательств и объектов инфраструктуры. Первая цифра действительно была триллион двести. Потом подошли к вопросу более благоразумно, немного сократили, затем сократили еще, и в итоге цифра такая: 678 миллиардов. Но тут важно помнить: это не стоимость проведения чемпионата мира. Столько стоит инфраструктура, которую нам в любом случае было необходимо рано или поздно построить.
Ɔ. Есть ли вещи, которые, на ваш взгляд, не получились или которые можно было сделать лучше?
Одна точно есть. Минтранс и авиакомпании пошли нам навстречу и организовали более шестисот дополнительных рейсов. Знай мы заранее, что будет такой спрос, конечно, можно было продумать эту тему лучше. Бывали эпизоды, когда на некоторых направлениях не хватало билетов. Знали бы, каков будет успех фан-зон, подготовили бы больше таких площадок.
Ɔ. Какие события-явления чемпионата вызывают особенную гордость?
Конечно, Никольская! Разумеется, паспорт болельщика и безвизовый въезд. В случае с отдельными странами нам бы просто не удалось выдать такое огромное количество виз. Такого не делал никто и никогда.
Ɔ. Сколько человек благодаря чемпионату получило работу?
На протяжении последних семи лет мундиаль дал ежегодный прирост от 150 до 200 тысяч рабочих мест. Полторы тысячи работает непосредственно в Оргкомитете. Плюс 17 тысяч волонтеров. 18 тысяч городских волонтеров плюс 21 тысяча сотрудников частных охранных предприятий. Всего в системе аккредитации задействовано 230 тысяч человек.
Ɔ. Праздник закончился. Что дальше будете делать?
Успех – категория недолговечная, он существует в моменте и так же быстро испаряется, как появляется. В детстве, когда меня спрашивали, кем хочу быть, я отвечал: пешеходом. Хотел обходить всех и что-то кому-то говорить. Вроде так в итоге и получилось.
Без работы я не могу. Всегда завидовал людям, которые могут уехать на дауншифтинг. У меня через какое-то время возникнет паника.
Пожалуй, самый интересный вопрос, который меня сейчас волнует, – как чемпионат мира изменит нашу страну. И изменит ли? Вот это действительно интересно. Футбол объединяет абсолютно всех, обладает колоссальным энергетическим зарядом и способен повлиять на страну гораздо сильнее, чем любой другой вид спорта. Насколько рост популярности футбола сможет изменить нас как нацию? Совершенно точно мы увидим – уже увидели – позитивные сдвиги в отношении к нам на международной арене. Точно получим новые инвестиции в экономику. Возможно заметное увеличение иностранного туризма. А помимо этого что? Есть тонкие, почти метафизические вещи, которые можно почувствовать и по достоинству оценить только спустя время, оглянувшись назад. Сознание людей, ощущение себя во вселенной, роль России в мире – может быть, если встретимся через год, мы сможем увидеть, как изменилось то, что невозможно измерить сейчас.Ɔ.