Треска по родине: гид по мишленовским ресторанам Португалии
День первый. Перелет, встреча в аэропорту, первый отель, вечер в городе: консервы, вездесущая треска, паштейш, вишневая настойка, первый ресторан с одной звездой Мишлена, голубь
Маленький, почти домашний самолет, узкие кресла, дорожные наборы (в них саше, привычные расческа, зубная щетка и паста, маска для сна и такие трогательно к месту вязаные полосатые носки, как у Пеппи) выдаются каждому пассажиру в руки. Таков бизнес-класс в самолете португальской авиакомпании TAP Portugal.
Стюардессы уместно провинциальны: у всех стрелки или голубые тени, выбеленные в желтый волосы, лучистые морщинками глаза. Их английский убаюкивает: на манер своего родного языка все «с» они превращают в «ш».
Я предсказуемо засыпаю, свернувшись калачиком. Так же предсказуемо пропускаю бортовой ланч: понимаю это, когда сквозь сон слышу стук столовых приборов. И характерный звук льющегося в бокалы вина. Здесь уважают право пассажира на сон.
***
Аэропорт. Смуглый пожилой мужчина, благородные просоленные океаном черты лица, джемпер поверх парусиновой рубашки — вылитый Морган Фриман — держит табличку с моим именем.
Мы здороваемся за руку — как я люблю, — он спрашивает, уместно ли перехватить мой (гигантский) чемодан. «Нет». Мы садимся в машину и едем в гостиницу.
***
— А чем вы занимаетесь?
— Я жду, когда выйду на пенсию. Осталось три года и несколько месяцев. Пенсионный возраст в Португалии индексируется последние годы. Увеличивается средняя продолжительность жизни, растет общий доход — добавляется еще несколько недель. Чтобы люди еще чуть-чуть, но платили налоги. Пока могут, пока есть силы.
Луишу 63, он служил на флоте, потом работал в Анголе, воспитывает двух внучек, живет с женой — подругой юности.
Следующие пять дней мы проведем практически только вдвоем: он будет возить меня из города в город, рассказывать про местный феминизм и разделит со мной практически каждый ужин и обед. Луиш — мой аккомпаниатор в туре по португальским ресторанам с одной звездой Мишлена.
***
Каменные стены цокольного этажа при входе в отель — предположительно I–V века постройки — как музейные экспонаты, за стеклом. Смотришь на них, а в голове: «С ума сойти, столько лет, а целы». Это вход в мой первый отель в Лиссабоне — пятизвездочный Hotel Palácio do Governador, который архитекторы фактически встроили в здание времен Римской империи.
Глубокие ворсистые ковры, шипящие будто бы «по-португальски» при каждом шаге; деревянная мебель и отделка и лабиринт совсем уж скромных залов — почти все с видом, и сами — вид, словно сошли со страниц скандинавского интерьерного журнала. «Добро пожаловать», ваш номер не готов, но есть приветственный напиток.
Бармен, улыбчивый, застенчиво сообщает: мне полагается два напитка. На выбор порту: сладкий и сухой. Я удивляюсь последнему варианту — в России мне встречался только первый. Беру его, сажусь на солнце на террасе (холодновато местным, москвичке — в самый раз).
***
Мой номер на минус первом этаже, но перспектива погружения в подвал угнетает меня ровно до того момента, как я замечаю потолки: брусчатые арочные своды I–V века, удачно оттененные нейтральным интерьером комнаты. Из окна, нижняя рама которого находится вровень с землей, виден спокойный внутренний двор. В коридоре почти скандинавский минимализм новой постройки соседствует со старинными каменными стенами оригинального здания. На одной из них музейные таблички с пояснениями: «Фрагмент стены V века». По другую сторону коридора — стекло, за ним — канал внутреннего бассейна. Сквозь темно-синюю воду движется постоялец гостиницы.
***
Лиссабон сам по себе никогда не представлялся мне гастрономической столицей мира. Вряд ли кто-то ставит засоленную и засушенную треску — главную местную еду — в один ряд с испанскими тапас, французскими улитками, с вьетнамским фо бо. И зря.
Экскурсию по городу проведет для меня Кармо: она работает в местном туристическом центре с приезжими журналистами. В первые же минуты Кармо показывает мне фото своих детей, обрушивается на меня всей своей жизнью.
Меня ведут выпить традиционный вишневый ликер жинжинья. Когда Кармо узнает о моих еврейских корнях, она еще больше радуется выбору места — по соседству расположен монумент памяти убитых во время Лиссабонской резни 1506 года евреев.
— Это были темные времена, и нам всем очень стыдно за то, что произошло.
Удивительно, конечно, так переживать за то, что произошло в XVI веке, и до сих пор просить прощения.
Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.
Мужчины пьют традиционный португальский вишневый ликер
От настойки я отказываюсь, и мы идем по магазинам. Тут и лавочка одного из старейших производителей консервированной рыбы — каждая баночка завернута в ретро-упаковку, и отдельные закутки с засушенной треской (моя спутница говорит, что дома они едят ее трижды в неделю) — и это только знакомство, потом, на протяжении всей поездки, треска будет везде: в малюсеньких барах у океана, в самых дорогих ресторанах. Пока что она лежит белыми просоленными пластами, и мне очень нравится возникающая вокруг нее колоритная суета: местные жители выбирают рыбу получше, продавцы перевязывают ее бечевкой, переговариваясь между собой.
Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.
Продавец засушенной трески в Лиссабоне
Кармо ведет меня на большую площадь Фигейра. Тут танцуют в студенческих мантиях молодые люди: парни и девушки, они выкрикивают какие-то лозунги, играет музыка. Моя спутница поясняет, что так студентов принимают в их общины («Помнишь, как в американских фильмах?») и, видимо, это одно из заданий. Такие задания могут быть и опасными: недавно молодых людей вывезли к океану, где они плавали ночью, и большая часть из них утонула. К сожалению, запретить эти «посвящения» невозможно, говорит Кармо, потому что они формально не имеют отношения ни к какой организации, а значит, никому и не подчиняются.
Мы заходим в одно из самых старых кафе в Лиссабоне — Confeitaria Nacional. На первом этаже суета: в благородных, нарядных, традиционно европейских интерьерах посетители переминаются с ноги на ногу в очереди за королевским пирогом, галетами из сушеной трески и паштейшем. Мы с Кармо поднимаемся на второй этаж. Здесь белые стены и деревянная мебель, парочки по углам и шумное семейное чаепитие. Берем все то же, что и гости внизу, дополняя местным розовым вином без названия — на вкус ничего особенного, обычное столовое, но тем оно мне в этой обстановке и нравится.
Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.
Паштейш, королевский пирог, пирожки из трески — наш с Кармо перекус в Confeitaria Nacional
Королевский пирог готовится из теста и цукатов: все замешивается вместе, выпекается и поедается потом несколько недель. В чуть подсушенном виде этот пирог даже вкуснее, говорит Кармо. В этот момент ее телефон начинает разрываться от сообщений: занятия дочери отменили, ей нужно организовать другое дело, поскольку забрать ребенка раньше времени некому — муж Кармо сейчас работает в Анголе. В типографии.
— Там дешевле сырье и меньше налоги, при этом зарплату он получает более высокую — как высококвалифицированный специалист. В Португалии очень много семей живут примерно так же, просто потому, что это выгодно. Мы не видимся с мужем по четыре месяца, зато хорошо зарабатываем и ни в чем не нуждаемся. Плюс успеваем соскучиться.
Возвращаемся к еде: на очереди галеты из засушенной трески. Рыбу размачивают в воде, добавляют специи, лепят из полученной массы котлетки, жарят во фритюре и подают холодными. Очень вкусно.
Про паштейш — традиционный португальский десерт — мне рассказывали мои друзья, еще когда только узнали о моих планах поехать в эту страну. Тонкие слои теста выкладывают в специальную форму, получившиеся чашечки заполняют заварным кремом и запекают. Я не любительница сладкого, но это действительно невероятное лакомство, которое просто тает во рту.
Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.
Дети в одной из лавочек Лиссабона
Мы успеваем забежать в местный магазин A Vida Portuguesa, где продаются мыло и крема, чаи и вышитые полотенца. Казалось бы, обычный туристический набор. Но все это — товары португальских производителей в ретро-упаковках. Местные компании, маленькие заводики, семейные сельские мини-фабрики выпускали такую продукцию несколько десятков лет назад. Затем производство по разным причинам было прекращено или стандартизировано. Теперь создатели магазина решили возродить традиции, показать, что Португалии есть чем похвастаться: по их просьбе некоторые небольшие фабрики вновь начали выпускать свою продукцию. И действительно, купить хочется все.
***
На ужин я иду в первый для меня португальский ресторан, отмеченный одной звездой Мишлена, — Feitoria Restaurante & Wine Bar. Он находится на берегу реки Тежу, на территории отеля группы Altis.
При входе в заведение каждый гость видит стену, украшенную японскими мотивами. «Это указание на традиционность кухни этого заведения», — говорит мне Кармо. Я удивляюсь, а она поясняет: с начала торговых отношений Португалии с Японией (XVI век) страны не только переняли друг у друга множество гастрономических традиций, но и позаимствовали некоторые элементы языка. Португальское и японское «спасибо» — обригато и аригато — самое очевидное тому доказательство.
Хлеб разных видов. Два вида оливкового масла (добавьте туда соль, и вкус его раскроется с новой стороны). Подготовка к закуске. Закуска. Подготовка к рыбному блюду. Рыбное блюдо. Подготовка к блюду мясному. Все это очень вкусно: вкус каждого элемента сливается со следующим, все соусы, приправы, порционность — идеальны, так вкусно мне не было никогда. К каждому блюду — новое вино, сет подобран безупречно. Ничто не предвещало беды, пока не принесли его. Главное мясное блюдо.
— Голубь в соусе из голубя.
Мамочки, пожалуйста, нет. Я понимаю, что это не голубь Наташа, не родной и не сизокрылый, но эти тонко нарезанные, мягчайшие кусочки голубиного мяса встали у меня поперек горла. Глотать их не было сил. Вкуснейший соус никак не помогал процессу — зря мне сказали, что он тоже имеет отношение к голубиному тельцу. Блюдо осталось почти нетронутым.
После десерта меня приглашают познакомиться с шеф-поваром. Молодой Жоао Родригеш встречает меня улыбкой, я двигаюсь к нему не самой уверенной, но веселенькой походкой. Приобнимаю его для фото, он немного смущается: «В эти дни никогда не знаешь, что потом назовут харассментом», — и переводит разговор в гастрономическое русло.
— Мне понравилось все, но голубь был ударом в спину. Я предупреждала, что не ем свинину, если бы знала, предупредила бы и о голубе. Это точно не то, что приходит в голову, когда тебя спрашивают об исключениях в мишленовских ресторанах.
— Вообще-то голубь должен в таких случаях приходить вам в голову первым. Здесь высокая кухня.
Понятно. Простите селянку. Отправляюсь в свой номер XV века, по пути надолго останавливаюсь у реки. Ночь. Тишина. Хорошо.
День второй. Кашкайш. Местный рынок. Пляж. Ланч в еще одном мишленовском ресторане. Мыс Рока. Чай в Palácio de Seteais. Ужин в ресторане Eleven
Новый день ознаменовался ранним подъемом: меня везут в Кашкайш — соседний с Лиссабоном городок на берегу океана. Дорога живописна: мы едем вдоль большой воды, солнце слепит сквозь окна машины, Луиш рассказывает о португальской мирной революции 1974 года:
— Я помню, мне позвонил мой дядя и сказал: «Не суйся в центр, там восстание», — и я, конечно же, первым делом туда поехал. Это был один из лучших дней в моей жизни. Я понимал, что сменился режим, который мне не нравился, но главное — при новом правительстве мне уже не пришлось бы воевать с колониями, ведь я учился на военного моряка. За все время учебы я только и думал о том, что буду делать, если к моменту окончания вуза, например, в Анголе начнется бунт и мне придется отправиться туда гасить сопротивление.
Мы приезжаем в городок, где прямо на набережной стоит большое колесо обозрения. Солнце скачет из одной кабинки в другую, люди вокруг совсем не спешат. Я не успела толком позавтракать, поэтому начинаю озираться в поисках еды. Мой выбор падает на городской рынок.
Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.
Луиш, мой сопровождающий в туре
Там: рыба, морепродукты, фрукты, цветы, традиционная засоленная треска. Все пространство наполнено запахами и разговорами продавцов и продавщиц. Они интонируют, как русские, на секунду мне кажется, что я понимаю, о чем они говорят. Это странное сходство с Россией, считываемое подсознательно, привидится мне за эту поездку еще дважды.
Рынок окружен маленькими кафешками: тут свежая выпечка, кофе с собой, могут пожарить только что купленную вами рыбу и морепродукты. Бегают дети. Курят просоленные, как треска, пожилые дамы.
Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.
***
Мы приезжаем на мыс Рока. Тут океан показывает всю свою власть, и я в момент становлюсь мокрой, соль покрывает волосы, лицо и одежду, у Луиша никак не получается прикурить сигарету, я хочу скорее в тепло. И мы идем в ресторан. Это Fortaleza do Guincho. И у него тоже есть одна звезда Мишлен.
Считается, что ради ресторана — обладателя одной мишленовской звезды — ехать в другую страну, по крайней мере, странно: эти рестораны хороши в своей категории, но не могут быть главной целью путешествия. О кухне Fortaleza do Guincho я действительно могу сказать мало хорошего, зато сомелье ресторана я готова хвалить бесконечно. Никогда в жизни я не испытывала такого удовольствия от алкоголя — каждое новое вино не только подчеркивало все вкусы, но и завершало их. И только ради этого можно сюда приезжать.
Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.
Я в ресторане Fortaleza do Guincho
В окна бьются брызги океана. Соседний зал заполняют сразу несколько поколений одной семьи — у статной рыжеволосой женщины юбилей. Наш официант на безупречном английском рассказывает мне, что, кажется, она и ее муж ходят сюда ужинать по особым случаям уже больше десяти лет.
Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.
Одна из юных гостий торжества за соседним столиком
К разговору присоединяется управляющая Петра. Она приехала сюда из Германии и вот уже много лет заведует и рестораном, и отелем Fortaleza. Знает все о каждом своем сотруднике. Сейчас Петра заботливо хлопает по щеке сомелье. Он смеется. Мне нравится местная атмосфера, и я уверена, что это не только из-за «великолепного вина местных производителей». На десерт мне подают сырную тарелку и там, среди прочего, я нахожу творог. Сочный и зернистый, как в детстве. Говорю об этом Петре, она не верит, что в России тоже есть такое блюдо. Показываю в интернете картинки с русскими женщинами, торгующими творогом на рынке. Мы все удивлены: каждый из нас думал, что этот кисломолочный продукт популярен лишь в его стране.
Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.
Рука управляющей Петры с любовью направляется в сторону лица сомелье ресторана Fortaleza do Guincho
По дороге в другой ресторан с одной звездой Мишлена, видимо, чтобы я просто успела проголодаться, мы заезжаем в роскошный загородный отель Palácio de Seteais. Он находится рядом с городом Синтра, и это просто какая-то «инстаграм-резиденция». Бывший дворец, построенный еще в XVIII веке, просто затягивает меня в свои коридоры и залы. Фотографировать хочется абсолютно все.
Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.
Рождественская елка в Palácio de Seteais
По дороге из отеля на ужин я засыпаю, а просыпаюсь уже в темноте. Через автомобильные окна видны мощные монументальные стены какого-то тоталитарного здания. Луиш поясняет, что это местный суд:
— Мне становится не по себе каждый раз, когда я нахожусь рядом. Страшно представить, какая это мощная машина вынесения вердиктов. Здесь постоянно звучат приговоры, в каждой из этих комнат.
Мне нравится, что ресторан Eleven находится на холме и окружен небольшим садом. Из панорамных окон вдалеке виден Лиссабон. Если смотреть из окон прямо перед собой, то видишь широкий проспект, гигантскую пустую площадь, как в любой столице тоталитарного государства — призрак прошлого режима свергнутого Антонио Салазара, и развевающиеся над всем этим национальные флаги. Совпадение или нет, но здесь впервые за эту поездку официанты кажутся мне грубоватыми, а весь сервис — обезличенным. Такой же окажется и еда.
Ни один ингредиент не вяжется с другим. Вино, предложенное сомелье к каждому блюду, каждый раз неуместно. Мне неуютно и невкусно, я хочу поскорее отсюда уйти. Но тут подают десерт.
Томатное мороженое с горчицей и кокосом. Я прощаю тебе, Eleven, грубость всех твоих сотрудников, прощаю туалет на втором этаже (что делать тем, кому лестница не под силу?), прощаю отсутствие вкуса всех поданных блюд. Этот десерт — лучший из всех, что я пробовала в своей жизни.
Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.
День третий. Эвора, Алентежу, костница, ланч в Mar d’Ar Aqueduto Hotel by Chef António Nobre, ужин в Torre de Palma Wine Hotel
Мы покидаем Лиссабон и его окрестности, чтобы переместиться в другой регион Португалии — Алентежу.
Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.
Мост через реку Тахо / Тежу по дороге из Лиссабона
Первый на очереди — городок Эвора. Он тихий и солнечный, улицы покрыты брусчаткой, много маленьких кафе, фонтан на центральной площади и собор как главное городское здание — ничего удивительного. Кроме часовни, целиком сделанной из человеческих костей.
— Какой ужас, — все, что я могу сказать, оказавшись в темном пространстве, где стены и сводчатый потолок покрыты лучевыми, бедренными, берцовыми костями, косточками кистей и стоп забиты углы, черепами выложены арки. Мне не очень хочется все это фотографировать. Здесь около 5000 скелетов. Почти 5000 — никто не знает, сколько точно, — человек разобраны на части и «смотрят» на меня с этих стен. Надпись над входом (на латыни) сообщает, что день смерти лучше, чем день рождения. Спорное утверждение.
О вечном лучше размышлять на сытый желудок или не размышлять совсем, поэтому мы перемещаемся в новый ресторан. Впервые за эту поездку я обедаю в заведении без мишленовской звезды — в Mar d’Ar Aqueduto Hotel.
Прекрасный обед со смелыми закусками от шефа (морские гребешки с цветной капустой и цитрусовым соусом; краб в слоеном тесте и с травами; красная кефаль с омаром запомнились мне больше всего из этого сета) проигрывает в сравнению с церемониалом местного сомелье. С каждым новым вином он достает термометр, чтобы протестировать и бокал, и вино, и вино в бокале в завершение всей процедуры. Он стесняется говорить по-английски, но коллеги его подбадривают. Стараюсь и я.
К вечеру мы добираемся до загородной резиденции Torre de Palma Wine Hotel. Номера здесь разместили в одноэтажных бывших хозяйственных помещениях, все выдержано в светлых тонах. Стоит звенящая тишина. Уже в восемь вечера резиденцию накрывает низкое звездное небо. Постояльцев совсем немного — не сезон. Летом в отеле — свадьбы и разные семейные праздники.
Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.
Часовня для венчаний на территории отеля Torre de Palma Wine Hotel
В виноградниках и оливковых рощах при отеле прячутся собственные винодельни. В качестве развлечения гостям предлагают собрать виноград, а потом давить его ногами в специальных мраморных конструкциях.
Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.
На входе в Basilii Restaurant
Ужин в Basilii Restaurant by Chef Francisco Ramalho — ресторан находится при отеле. Я пробую традиционный томатный суп с колбасками, но без колбасок — не ем свинину. Для блюда меня просят самостоятельно растолочь в ступке зелень. Здесь все устроено так, чтобы гостю было не скучно, и каждый официант почти как аниматор. Тем не менее мне удается поспорить с сомелье о разнице между Ширазом и Сирой. Мы оба выходим из себя, мне очень жаль, что он не разбирается в сортах винограда и винах, которые из них производятся.
Красивый номер становится причиной моих мучений на всю ночь: окна не открывались, кондиционер не работал. Утро я встречаю хмуро. Пытаюсь купить несколько бутылок понравившегося местного вина — у меня не срабатывает действующая карта. Ну что ж, тогда я еду в следующий ресторан.
День четвертый. Эштремош. Обед в бывшей тюрьме Cadeia Quinhentista. Безвкусный отель Alentejo Marmoris Hotel. Несостоявшийся ужин в Narcissus Fernandesii Restaurant by Chef Pedro Mendes
По пути к новым гастрономическим изыскам мы заезжаем в маленький городок на вершине высокого холма — Эштремош. Часть его находится внутри крепости, по улицам расставлены стилизованные фигуры средневековых жителей (что кажется мне совершенно нелепым), крупная брусчатка, подъемы вверх. Тишина и почти разреженный воздух. Здесь хорошо делать фотографии. Но мне повезло быть единственным гостем. Обычно городок наполняют толпы туристов, которые покупают почти игрушечную рыцарскую амуницию и разгуливают в ней по старинным улочкам.
Главное здесь — музей памяти убитых инквизицией евреев, все в том же XVI веке. Он крошечный, зато мультимедийный. Образовательный фильм можно посмотреть пока что только на португальском, но обещают сделать и английские субтитры: «Вы же понимаете, мы — госучреждение, и тут все очень долго приходится согласовывать». Я пытаюсь купить две глиняных кружки местного производства — моя карта опять не срабатывает. За меня платит мой спутник Луиш наличными.
В той части Эштремоша, которая располагается вне исторических стен, уже несколько веков создаются глиняные куклы, техника их изготовления охраняется ЮНЕСКО. Среди кукол я замечаю детские стульчики, украшенные словно бы новгородской росписью: эти цветы, которые заставляли повторять в начальной школе на уроках рисования, я не перепутаю ни с чем. Оказывается, это старинный местный орнамент. Мне кажется это странным, но после местного творога уже не слишком удивляет.
Здесь все напоминает кукольный городок. Но побродить с удовольствием нам не удается: звонит телефон Луиша, он меняется в лице, ему нужно присесть:
— В мой летний дом ворвались грабители. Вырвали с корнем железные ставни ворот, выбросили их в бассейн, но, судя по всему, ничего не взяли — просто пришли навредить.
Он вызвал полицию и попросил знакомых присмотреть за домом, но ему неспокойно от того, что кто-то нарушил его личные границы. Не скажу, что я часто сталкивалась с подобным в России, но такое происшествие не кажется мне чем-то сверхъестественным, и теперь я успокаиваю моего проводника, а не он меня, как было всю поездку до этого.
Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.
Одна из мастериц по изготовлению кукол, охраняемых ЮНЕСКО, за работой
Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.
Одновременно я чувствую, как на меня накатывает слабость: все говорит о том, что у меня пищевое отравление. Обедать мы идем в бывшую тюрьму, где все окна зарешечены стальными прутьями толщиной в мою руку. Все по-сельски вкусно. Я бы рекомендовала брать любое блюдо из меню и быть готовым к тому, что оно будет очень жирным и сытным.
Пока мы едем в следующее заведение, я проклинаю все на свете: меня мутит, кружится голова, хочется спать или хотя бы просто лечь. Не спасают ситуацию даже живописные пейзажи. Вокруг дороги стоят домики, их ставни обведены желтой или синей красками, вокруг корковые деревья, везде пасутся козы, коровы, лошади. Меж их ног снуют гуси. На скамейке курит португальский мужичок. В дверях вытирает о передник руки простая португальская женщина. Светит солнце, ветер треплет листву невысоких деревьев и светлые волосы девчонок, гоняющих утят. В продолжение всей кукольности последних двух городков, все это мне кажется большой игровой деревней Марии-Антуанетты, построенной на задворках Версаля.
Тему Версаля логично продолжает Alentejo Marmoris Hotel. Благодаря тому, что он расположен в городе, где добывается мрамор, здесь все из мрамора (о чем и сообщает название отеля). Пол, стены, основание столешницы, обрамление ванны и раковин, лестницы и уличный бассейн — мрамором покрыто все. Увы, но отельеры не смогли сделать благородный камень центром дизайнерской композиции: вкус однозначно подвел кого-то из ответственных лиц, и элегантность белого мрамора дополнили манекенами рыцарей в полный рост, желтыми драпировками, искусственными цветами и красными свечами.
К сожалению, поужинать в ресторане при отеле — Narcissus Fernandesii — мне толком не удается. Я понимаю, что действительно отравилась накануне. Луиш рассказывает, что шеф Франциско Ромальо пытается возродить традиционную португальскую кухню и сделать ее частью высокой гастрономии. Он начал добавлять в блюда специфические ингредиенты, которые раньше использовались только в деревнях, а позже и вовсе стали кормовыми добавками для скота. Когда Франциско только проанонсировал такой подход, над ним все смеялись, а теперь шефы других заведений широко используют его по всей стране.
Я не смогла устоять лишь перед устрицей, дополненной цитрусовым желе, размещенной внутри раковины маленькими шариками — они имитируют икру. При третьем возврате блюда (я пробовала лишь чуть) из кухни выходит взволнованный шеф и спрашивает, все ли в порядке.
— Нет, — говорю я, и по моим щекам катятся слезы. Ведь кухню открыли только для меня одной, и все меню тоже готовилось специально для меня. Мне так жаль, что я не могу оценить старания шефа. Он просит меня не огорчаться, отправляет меня отдыхать в номер, целует руки и просит официантку принести мне ромашковый чай.
День пятый, последний. Винный рай Quetzal, управляющий, который любит Россию, музей с африканскими художниками
Утром я все еще чувствую себя ужасно, но что поделать — гастрономический долг зовет меня в путь. Выезжаем.
По дороге болтаем с Луишем о русских и португальских поговорках. Находим дословное совпадение в одной: «Дружба дружбой, а деньги врозь». Прибавляю это в свою коллекцию к творогу и детским расписанным стульчикам.
Quetzal Winery and Modern Art Center — отдельная резиденция в окружении виноградных холмов, выдержанная в скандинавском архитектурном стиле. Шведский минимализм, идеально разбавленный африканскими этническими мотивами, без претензий на роскошь и фальшь — такого стильного интерьера я не встречала ни в одном португальском заведении.
Управляющий Антонио тоже под стать месту, мне хотелось бы с ним дружить. Первый раз за всю поездку я чувствую себя по-настоящему комфортно.
Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.
Винные холмы Quetzal, вид из окна ресторана
Антонио рассказывает, что изначально Quetzal был подарком на день рождения владелице от ее семьи. Позже, когда стал понятен потенциал земель, качество местного винограда и оливок, было решено сделать заведение семейным бизнесом. Теперь тут на нижнем этаже располагается художественная галерея, а на верхнем — ресторан.
Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.
Работа южноафриканского художника Мошеквы Ланги, выставленная в галерее винного дома Quetzal
За бокалом вина Антонио расспрашивает меня о конфликте России и Украины («Как такое может быть, ведь обе страны родом из одного города — Киева»), рассказывает, что читает книги про Октябрьскую революцию и расстрел царской семьи, я взамен рекомендую ему проект Михаила Зыгаря «1917». Антонио приходит в восторг.
Мое отравление как рукой сняло. Уж не знаю, само по себе прошло или мне стало легче из-за атмосферы Quetzal, но я точно хотела бы сюда вернуться. Возможно, потому что своим светским настроением это место напоминает Москву, но сохраняет спокойную европейскую размеренность португальской провинциальной жизни. И после этого путешествия мне особенно хочется ценить город, в котором живу.
Уже у аэропорта я пытаюсь вернуть Луишу долг наличными: к стоимости кружек прибавляю что-то за перехваченный в дороге кофе и закуски на рынке в Кашкайше. Он берет только половину. Говорит:
— Деньги, конечно, врозь. Но дружба должна остаться дружбой.
Автор: Арина Крючкова