Гоша Острецов: Если нет востребованности, силы улетучиваются
Про путь художника
Еще Бенвенуто Челлини в своем жизнеописании говорил о фортуне, которая благоволит молодости. Молодость дает определенный шанс. Фортуна в эпоху Возрождения представлялась существом с коком, как у рок-н-ролльщиков. Где-то лет до тридцати надо успеть поймать ее за вихор, и тогда она будет тебя тащить. А если не поймал, то везти тебе будет лишь до какого-то периода. Пока ты молод и полон сил, к тебе есть потенциальный интерес, люди решают, что в тебя можно вкладывать деньги. Это небольшие деньги, но когда у тебя нет ни семьи, ни забот о недвижимости, ты живешь у родителей или перекантовываешься у товарищей в подвале, то траты минимальны, а признание – это драйв. Какая-то копейка капнула, что-то продалось на аукционах или распродажах рисунков – и слава Богу. Но когда человек заводит семью, ситуация меняется, надо на что-то жить. И возникает вопрос целесообразности отношений с арт-миром. Появляются сложности, потому что, во-первых, художник становится не таким привлекательным с точки зрения инвестиций, во-вторых, даже если он еще не потерял своей привлекательности, те деньги, которые он получает с продаж, минимальны. Их не хватает, человек ищет возможности заработка. Это тоже снижает потенциал и активность творческой деятельности.
Художник – это призвание, а параллельно человек может зарабатывать на кусок хлеба чем угодно: быть и грузчиком, и сторожем. Конечно, идеально зарабатывать своим ремеслом – делать иллюстрации, дизайн. Но в России это копеечная работа, вытягивающая все силы. Начиная где-то с 35 и до 45 лет становится тяжело. Дальше уже совсем все плохо: ты не вышел на рынок, потому что его нет, а значит, ты на него не выйдешь никогда. Интерес к тебе как к потенциальному растущему художнику уже падает. Но лет в 65–70, если ты сохранил свою линию, хоть что-то делаешь, где-то появляешься, ты переходишь в статус классика. Здесь молодые бизнесмены видят обратную привлекательность, потому что тебе скоро помирать, и вложенный капитал может умножиться сразу вдвое или втрое, если ты себя активно ведешь. Надо выжить в самый тяжелый период – с 45 до 65. Сейчас я и многие мои сверстники находимся именно в нем.
О продюсерах
Продюсер – это 50 процентов успеха художника, поэтому они и делят прибыль 50 на 50. Поиск продюсера – самая мистическая часть жизни художника. По личному опыту знаю, что, когда начинаешь искать сам, как правило, бьешься о закрытые двери. Люди хитрые, они не скажут открыто: иди на фиг отсюда. Это сложный болезненный процесс для художника. Идеально, когда продавец в тебе заинтересован и так или иначе появляется сам. С одной стороны, галерист и художник – это семья. Некоторые даже составляют гороскопы, чтобы понять, можно ли вместе работать. С другой стороны, это антагонизм, потому что ты создаешь святое, а для него это товар. Априори ситуация конфликтная. Художник создает что-то сакральное, потом это попадает в магазин, потом к коллекционеру. Из творческой лаборатории картина часто может попасть бог знает куда – оказаться среди старинных китайских ваз или каких-нибудь табуреток из IKEA.
У художника и коллекционера разные точки отсчета. Для художника старая работа – фигня, это уже было сделано, а значит, ее можно отдать, подарить. Его волнует то, над чем он работает сейчас, вот это стоит денег. А у коллекционера, наоборот, чем старше работа, тем ценнее ее исторический провенанс.
Про опасность грантов
Сейчас есть всевозможные гранты, на которые художники существуют, их получают лет до 35, максимум – до 45. Все возможности даются молодым художникам. Но гранты опасны тем, что они приучают художника продавать продукт, который еще не создан. А это уже не художественная практика. Художественная практика – когда ты создаешь произведение искусства и оно говорит само за себя. Здесь же ты должен продать несуществующий продукт, и даже не продукт, а описание этого продукта. И хотя решение о гранте опирается на предыдущие работы художника, концепцию и идею, все равно есть большая степень спекуляции, потому что это торговля воздухом.
Где брать силы для творчества
Силы от востребованности. Потому что, если нет востребованности, силы улетучиваются. Художник должен находиться внутри сообщества, пусть даже минимального. Если есть круг современников, людей, готовых воспринимать искусство, – твои же коллеги с теми же проблемами, которыми вы можете делиться, – вы попадаете в унисон. У меня такие близкие отношения были с Тимуром Новиковым и Константином Звездочетовым, и сейчас я понимаю, что эти люди были моими учителями. До сих пор, когда у меня возникают проблемы, связанные с творческим путем или работой, я звоню Косте, советуюсь. Он мне дает очень точные, мистические ответы, которые абсолютно работают. Эта связь не потеряна. Это почва, в которой все растет, питается. Ван Гог не был бы Ван Гогом, если бы он не общался со своими товарищами. Гоген умер в одиночестве, и это ужасно. Но работа художника одновременно предполагает затворничество. Оценить мир ты сможешь только из собственного заточения. Это странный симбиоз отшельничества и общения.
О стереотипах
Хотя обо мне, о моих работах, связанных с комиксами, сложился некий стереотип, каждая выставка – это новая концепция, идея и техники. Жизнь тоже заставляет меняться. Сейчас я стал делать фотореалистические рисунки. Попал в больницу – мне делали две операции на руке – и, чтобы не думать о боли, стал перерисовывать сложные фотографии. Я умею рисовать, но вдруг понял, что для моего проекта это новая техника. Готовлю выставку, там будет показано все – и комиксные работы, и рисунки фотографического толка. Я создаю идею персонажей, историю, путешествие, внутри которого человек наблюдает разные вещи – от предметов, картинок, нарративного комикса до бытовых предметов.
О кураторах
Для несуществующего рынка у нас много площадок и музеев современного искусства.
Соответственно, есть рынок кураторов, потому что они нужны, чтобы написать текст, сделать экспозиции. Богатые люди, которые хотят себя «интеллектуализировать» через этот ресурс, вынуждены тратить деньги на профессионалов. Рынка нет, но куратор – это не рыночная единица, это интеллектуальная составляющая арт-процесса, он может создать интересную выставку. Куратор – сложная профессия, она отчасти политическая, потому что надо учитывать мнения и заказчика, и художника. Куратор – и гарантия нормальных взаимоотношений институции и художника, мост между индустрией и человеком.
О планах на будущее
Я даю себе установку, что я всегда в пиковой точке. На сегодня у меня много предложений: открылась выставка ГУМ-Red-Line, скоро будет экспозиция в NK Gallery в Антверпене, а Syntax Gallery моего давнего куратора Эльвиры Тарноградской делает выставку в центре современного искусства платформы Cube, расположенном в The Ritz-Carlton. Мебель, которую я сейчас создаю, – это мечта, потому что я хочу бороться с внешним миром масс-маркета, хочу его изменить через простые предметы быта, не только через картины.
Подготовила Анастасия Рыжкова