Писатели живописали. 4 книги о живописи
Кристина Бейкер Клайн. Картина мира
«Фантом Пресс», 2017. Перевод с английского Ш. Мартыновой
Место действия: штаты Мэн и Пенсильвания. Время действия: середина ХХ века. Причина действия: «Мир Кристины», одна из главных картин в истории американской живописи.
Его не было в поле. Вернее, он бывал там не раз, но картину писал не с натуры, и Кристина Олсон ему не позировала. Все это небесный фотошоп. Нет торчащих волдырями камней, нет подступающих к дому деревьев, а женщине в платье цвета дымного утра, которую тридцатилетний Эндрю Уайет изобразил своей ровесницей, на самом деле под шестьдесят. И даже со спины она похожа на себя настоящую разве что отдаленно. «Но одно он ухватил верно: временами прибежище, а временами тюрьма, это здание на холме всегда было мне домом. Всю жизнь я стремлюсь к нему, желаю удрать из него, я обездвижена его властью надо мной». Акт творения стирает границы между источником и объектом. Искусство создается по обе стороны полотна.
Роман Кристины Бейкер Клайн «Картина мира» создан по схожему принципу. Мы видим вроде бы Олсон и Уайета, у нас вроде бы не возникает сомнений, что это действительно они. Однако уже на первых страницах появляется ощущение некоего сдвига — пространственного, временного. Дело в том, что ни один зрительный образ здесь не случаен. Художественный мир истории — это мир Кристины, рассказ о ее жизни, сотканный из фрагментов картин, которые Эндрю еще только предстояло написать. Из живописи великого пенсильванского затворника вычтено время, а его полотна — где-то целиком, где-то на уровне детали — переведены в слова.
Таким образом Бейкер Клайн подводит нас к очевидной, лежащей чуть ли не на поверхности мысли, которую, тем не менее, до сих пор никто не формулировал настолько явно: «Мир Кристины», как и персональный мир Кристины Олсон без кавычек и рамок, не просто определил, но во многом сформировал художественный мир Эндрю Уайета. Мы признали эту картину шедевром, назначили объектом поклонения и привыкли относиться к ней соответствующим образом. Поэтому время от времени особенно важно напоминать себе, что написана она была тридцатилетним мальчишкой, стоявшим в самом начале пути. На какое-то мгновение этот путь не просто открылся — распахнулся перед ним. И он, увидев все и сразу, перенес, что смог, на тот самый холст. А потом двинулся дальше, зная, куда ему идти, но не имея ни малейшего представления, какой окажется дорога. Тогда, в конце сороковых, благодаря Кристине ему удалось проникнуть в собственное вневременье.
На русском «Картина мира» вышла в конце 2017 года и вскоре стала частью несбывшегося прошлого. Ее многие хотели прочесть — прочли единицы. О ней многие (включая присутствующих) собирались написать — не написал почти никто. Досадно, но время от времени подобное просто случается: книга появляется в тот самый неподходящий момент, предугадать который невозможно. Впрочем, в этом смысле роман Кристины Бейкер Клайн напоминает все тот же «Мир Кристины» — спокойно ждет, когда взгляд наконец повернется в его сторону, чтобы остаться в памяти навсегда.
Оссиан Уорд. Лучше посмотреть еще раз. Как полюбить искусство прошлого
«Ад Маргинем Пресс»; «АВСдизайн», 2019. Перевод с английского Е. Дунаевской и А. Шестакова
Британский художественный критик Оссиан Уорд предлагает нам вступить в диалог с шедеврами Леонардо, Дюрера, Вермеера и прочих старых мастеров исходя не из общего культурного, но данного каждому зрителю персонального опыта. Живописное полотно и есть тот единственный язык, на котором художник обращается лично к тебе. Метод Уорда — разработанный им набор из десяти простых инструментов, отмычек, помогающих беспрепятственно проникнуть по ту сторону четвертой стены, не потревожив обитателей и не перегружая себя знаниями (предыстория, время создания etc.), на первом этапе излишними. В этой вроде бы прикладной книге столько любви, ума и юмора, что буквально с начальных абзацев текст поднимается над самим собой и становится чем-то большим.
Витторио Згарби. Во имя Сына. Образ Христа в западноевропейском искусстве
Слово / Slovo, 2019. Перевод с итальянского И. Макарова
Витторио Згарби — человек Возрождения: будучи одним из самых известных в мире итальянских арт-критиков, он также успешный политик и инноватор (достаточно вспомнить его проект «Дом за 1 евро», некоторое время назад стартовавший на Сицилии и к настоящему моменту подхваченный не только соседними регионами Италии, но и целым рядом других стран). Книга Згарби «Во имя Сына» — последовательный и щедро иллюстрированный рассказ о трансформации образа Иисуса Христа в западноевропейской живописи и скульптуре. Отталкиваясь от воспетого Олдосом Хаксли шедевра Пьеро делла Франческа «Воскресение» и охватывая практически всю предшествовавшую и последующую иконографию, Згарби, помимо прочего, вступает в невольное соревнование с Фомой Аквинским, выводя на страницах собственное доказательство существования Бога.
Джоэль Бен-Иззи. Царь-оборванец и секрет счастья
Livebook, 2019. Перевод с английского Ш. Мартыновой. Рисунки Р. Габриадзе
Говоря об искусстве, слагаемом из слов, мы, как правило, подразумеваем слово печатное. «Искусство сказителя» для многих просто фигура речи: ну, подвешен у кого-то язык, подумаешь — способность, помноженная на обаяние. Профессиональный сказитель Джоэль Бен-Иззи, однажды потерявший голос, самим фактом существования своей книги обозначает условность, надуманность этой границы. Печатное слово, вроде бы служащее наглядным подтверждением красоты языка, — это умерщвленное живое слово: бабочка, когда-то летавшая, а теперь приколотая к бумаге. Оно остается тем, кому ничего больше не остается. Для кого это единственный способ говорить. Даже если со связками, допустим, все в порядке. Квазиавтобиографический роман Бен-Иззи — первоистория всех его историй, родившаяся из вынужденной тишины. Бесконечная байка писателя-оборванца и царя рассказчиков.
Текст: Сергей Кумыш