Президент OCSiAl Юрий Коропачинский: Мы хотим попасть во все композиты, электромобили, во все шины в мире
История компании
Первые 20 миллионов долларов были вложены основателями OCSiAl Михаилом Предтеченским, Юрием Коропачинским, Олегом Кирилловым и Юрием Зельвенским. С момента основания компании общие инвестиции в проект составили более 200 миллионов долларов. Первым внешним инвестором стало РОСНАНО. Инвестфонд оценил перспективы технологии, вложив в 2012 году 20 миллионов долларов. Спустя несколько лет РОСНАНО купило евробонды OCSiAl еще на 40 миллионов долларов.
В 2019-м A&NN миллиардера Александра Мамута приобрела у РОСНАНО 0,5 процента акций OCSiAl за 5 миллионов долларов, оценив ее бизнес в 1 миллиард долларов. Таким образом, OCSiAl при выручке всего 10 миллионов долларов в год стал первой компанией-«единорогом» в инвестиционном портфеле РОСНАНО.
5 июня 2019 года OCSiAl официально добавлен в список компаний-«единорогов» CBInsights.
Ɔ. Ваша компания — единственный в мире промышленный производитель одностенных нанотрубок — материала, который, по мнению многих специалистов, способен буквально перевернуть современное производство. Что это такое и почему за этой технологией будущее? Ведь когда говорят любое слово с приставкой «нано», большинство из нас думает, что это нечто невидимое, сродни виртуальному, которое даже пощупать нельзя.
Сразу уточню: речь идет не просто о нанотрубках, а о графеновых нанотрубках, то есть аллотропной форме графена. Материала, существование которого было предсказано еще в середине ХХ века, но который впервые был получен лишь в 2004 году Андреем Геймом и Константином Новоселовым, за что оба этих ученых получили в 2010-м Нобелевскую премию по физике. Графен — это одноатомный лист из углерода. Если такие листы соединить между собой — получается графит, достаточно мягкий и хрупкий материал. Графен — совсем другое дело: его удельная прочность (то есть прочность, отнесенная к весу) в 600 раз выше, чем у стали. Возможно также, что он обладает сверхпроводимостью при самых обычных условиях — сейчас проводятся исследования на этот счет. Главная проблема: как наладить его массовое производство. Потому что 1 квадратный метр графена весит одну сотую грамма, а в килограмме — 100 тысяч квадратных метров. И где найти производственные площади для его промышленного синтеза. Отсюда — высочайшая стоимость первых образцов: сотни миллионов долларов за килограмм.
Возник вопрос: можно ли получить графен не в плоской форме, существуют ли его, как говорят ученые, «аллотропные модификации». Ответ был найден: это одностенные нанотрубки. Опуская детали, скажу, что они выращиваются не в плоскости, а в объеме. И становятся при этом вполне уже осязаемыми. И их можно производить тоннами, причем по свойствам это будет тот же самый материал, что и одноатомный лист. Это и есть главное открытие, которое сделала компания OCSiAl, защитив его всеми возможными мировыми патентами. И сегодня мы — единственный в мире производитель графена.
Ɔ. Во время недавнего нашумевшего спора Анатолия Чубайса с Андреем Мовчаном последний говорил об опыте Bayer, который создал производство нанотрубок по собственной технологии, но закрыл его из-за нерентабельности. И, кстати, задавался вопросом, почему сегодня Bayer не закупает продукцию у вас. Можете прокомментировать?
Мовчан — известный экономист и умнейший человек, но этот вопрос находится так далеко за границами его компетентности, что он просто не понимает, о чем идет речь. И в результате в его аргументации произошла подмена понятий. Действительно, Bayer пытался наладить производство нанотрубок. Но с одностенными графеновыми, как у OCSiAl, у них ничего не вышло. Получились многостенные, то есть графитовые. Графит — прекрасный материал, он известен сотни лет и используется, к примеру, в производстве абсолютно всех электрохимических источников тока. В любом аккумуляторе, в любой батарейке есть графит. Просто он по своим свойствам уступает графену на несколько порядков. Поняв, что это совсем не тот продукт, который хотелось получить, Bayer производство закрыл.
Теперь о приобретении нашей продукции. Дело в том, что компания, о которой идет речь, — это не весь концерн Bayer, а его подразделение Bayer Material Science. Которое давно уже продано другой компании. Поэтому Bayer и не покупал ничего у OCSiAl. И раз мы уже коснулись темы спора Мовчана с Чубайсом, выскажу свое мнение о том, является ли OCSiAl «единорогом», то есть технологическим стартапом, который пересек оценку в 1 миллиард долларов. Поскольку я глубоко понимаю перспективы применения материала, который мы производим, мой ответ однозначен: да, является. И уже сейчас справедливая стоимость компании находится в районе 3 миллиардов.
Ɔ. На чем же основана ваша уверенность в росте востребованности графеновых нанотрубок на мировом рынке?
На том, что мы занимаемся этим уже шесть лет, и у OCSiAl примерно 2700 кейсов в 50 странах мира. Это не значит, что рисков у нас нет. Самый большой риск — это время. Потому что когда вы разрабатываете продукт и особенно продукт необычный, который компания никогда не разрабатывала, то зачастую — и мы с этим сталкиваемся каждый день — ожидания сроков разработки со стороны как инвесторов, так и наших партнеров оказываются укороченными. В реальности это дольше. Поэтому существует разумный риск того, что мы достигнем запланированных целей на год, два или три позже. Это абсолютно разумно. Но это ничего не меняет, потому что мы говорим о компании стоимостью 100 миллиардов долларов через десять лет. А может, уже и через семь. В любом случае сегодня — это уже точно не миллиард.
Ɔ. А патент у вас на сколько лет? Хватит времени, чтобы оторваться от конкурентов и подмять под себя львиную долю рынка?
Наш патент фундаментальный зонтичный, то есть он описывает принцип, не касаясь конкретных устройств и режимов. Поэтому огромное количество информации мы храним в виде ноу-хау и не раскрываем. Но даже не это главное.
Любая технология будет повторена или украдена. У меня в этом нет никакого сомнения. Но сегодня OCSiAl опережает своих потенциальных конкурентов на пять-семь лет и уходит от них в отрыв, прежде всего с точки зрения синтеза продукта. Потому что нельзя просто взять миллиард долларов и вложить его в производство — через год добиться выпуска, скажем, 10 тонн технически невозможно ни в одной стране мира. А у нас сегодня только в Новосибирске есть 15-тонная и 50-тонная установки и мощности для создания промышленных установок в 100–200 тонн. Любому стартапу с аналогичными технологиями понадобится как минимум семь лет, чтобы выйти на этот же уровень.
Ɔ. Новые установки тоже в Новосибирске размещать будете?
Нет, в Люксембурге. Вообще, OCSiAl изначально была и остается люксембургской компанией. И не от отсутствия патриотизма. Мы живем в глобальном мире и, чтобы защищать свою интеллектуальную собственность, следует оперировать в английском праве, структурировать свой бизнес в интересах глобальных потребителей и глобальных инвесторов. По той же самой причине, к примеру, «Яндекс» — компания голландская. Кроме того, Россия является потребителем примерно 2 процентов нашей продукции, что соответствует ее доле в мировом ВВП. Возможно, со временем эта доля увеличится до 5 процентов, но и мощность новосибирских установок планируется довести до 100 тонн. А в Китае будет в это же время 30 процентов, в США и Европе по 25 процентов потребления нанотрубок. Поэтому производство будет размещено там, где есть главные клиенты. Кроме того, есть понятие технического риска. Инвесторов отпугивает, когда производство сосредоточено в одной географической точке — неважно, в России или Корее. Нужны разные локации, большие компании хотят иметь поставки из разных стран.
Так вот. Сейчас мы собираем инвесторов, чтобы запустить первую очередь люксембургской установки к 2022 году. Только на ее проектирование в этом году направлено 10 миллионов долларов. Приходится спешить, иначе OCSiAl не сможет удовлетворить ежегодно растущий спрос на нанотрубки.
Ɔ. Все в той же дискуссии с Чубайсом Мовчан заметил, что вам не удается распродать и половину нанотрубок. Так зачем же наращивать их производство?
Тут тоже все не так очевидно. В течение последних пяти лет компания ежегодно удваивает и производство, и продажи. Причем синтез опережает реализацию примерно на год. И было бы ужасно, если бы все обстояло наоборот и мы не смогли бы иметь в наличии продукта при появлении нового клиента. Материал хранится вечно, а потребление растет скачкообразно. И здесь я позволю себе небольшое отступление.
Мы называем себя инновационной компанией. Что вкладывается в это понятие? Не просто какие-то уникальные передовые технологии, что приходит сразу на ум. Инновационный продукт — это тот, у которого в принципе нет конкурентов! Инновационные компании живут по совсем другим законам по сравнению с остальными. Они не борются за уменьшение расходов, не нуждаются в рекламе. Они борются со временем, то есть сами с собой. Они борются с техническими, технологическими трудностями, в которых им никто не может помочь, потому что они первые. И наконец, они свободны в цене, которую назначают за свой продукт. До того как OCSiAl вышла на рынок, самая дешевая цена на графеновые нанотрубки была 100 миллионов долларов за тонну. Мы стали продавать по 3. Почему по 3? Да потому что мы поставили перед собой задачу предложить массовый продукт и в результате завоевать мировой рынок. Например, рынок литий-ионных батарей. Я более чем уверен, что через пять лет в мире не будет ни одной батареи без нашего материала. Мы хотим попасть во все композиты, автомобили, во все шины в мире. Когда это произойдет? Когда компании мирового класса заключат с OCSiAl 10–15-летние контракты на поставку. Вот тогда появятся конкуренты, но будет поздно. И поэтому, я убежден, в следующие 25–30 лет OCSiAl получит до 75 процентов мирового рынка.
Ɔ. Почему вы в этом так убеждены? Может, производители тех же самых батарей или композитов найдут другие технологические решения и ваши нанотрубки будут им попросту не нужны?
Не найдут. Потому что нанотрубки существенно меняют свойства давно известных материалов. Самое простое их применение — это аддитивы, добавки. Это как специи в пище. У нас есть такая шутка, что нанотрубки — это первый анаболик для материала. Добавляете совсем чуть-чуть, одну сотую процента, и получаете удивительный результат. К примеру, в шинах добавление нанотрубок дает уменьшение веса на треть при сокращении тормозного пути на 45 процентов. Для скутера, к примеру, это вопрос жизни и смерти водителя.
Следующий уровень использования — когда вы получаете компонент, добавив уже десятки процентов нанотрубок. Сегодня мы вплотную подошли к тому, что при добавлении такого количества в пластмассу — а она отличается очень плохими механическими свойствами — получается термопласт со свойствами металла, из которого можно изготавливать сверхлегкие и при этом сверхпрочные кузова для автомобилей.
И автомобилестроение — самый перспективный рынок для нанотрубок. Прежде всего это касается электромобилей. Здесь выиграет тот, у кого будут лучшие топливно-эффективные шины, самые легкие материалы, самые емкие батареи, самые эффективные технологии производства. Во всем этом без нашего продукта не обойтись.
Ɔ. В таком случае все производители электромобилей уже должны в очередь к вам выстроиться?
Они и стоят. Но проблема вот в чем: любой автомобиль — это в первую очередь энергоустановка. Даймлер изобрел не автомобиль, а двигатель внутреннего сгорания. Продать его было невозможно, пришлось делать автомобиль. Сегодняшние автогиганты изготавливают энергоустановку, остальное — это обвес. И по деньгам, и по технологии, и по себестоимости. Так вот, плохая новость такая: традиционная энергоустановка в электромобилях вообще не нужна — ни двигатель, ни трансмиссия. А хорошая новость: в будущем выиграет тот, у кого будет наилучшая энергоустановка. Но автопроизводители их не делают. Поэтому я утверждаю, что те производители электромобилей, которых вы видите сегодня, — это первая генерация. Из них, скорее всего, никто не выживает.
Ɔ. Даже Tesla?
Даже Tesla. Потому что эта компания батарейками не занимается, она покупает их у Panasonic. У Tesla нет для этого ни компетенций, ни людей, ни планов. И когда кто-то производит батарейку, а другой ее покупает, то у покупателя подход только один: мне нужно дешево. Но это неправильно. Потому что сейчас не вопрос «дешево или дорого», сейчас вопрос нужных свойств. И это ловушка, в которую попал весь электрорынок, и он еще этого не понял. Мы еще увидим, как обрушатся рынки электромобилей. И, на самом деле, будущее принадлежит тем производителям электромобилей, которых никто еще не знает. Но мы их знаем и с ними плотно работаем.
Ɔ. И без вас они точно не обойдутся?
Абсолютно. Вообще, самый близкий аналог того, что мы делаем сегодня для электромобилей, — это то, что сделала компания Alcoa в 1888 году.
Ɔ. Что именно сделала Alcoa?
Она создала метод производства алюминия путем электролиза. Алюминий был известен давным-давно, но получение его было делом совсем недешевым. Поэтому он считался драгоценным металлом, Наполеон из него награды делал. Потом выяснилось, что запасы алюминия гораздо выше, чем запасы железной руды, например. И Чарльз Мартин Холл — создатель Alcoa, Aluminum Company of America — изобрел дешевый способ плавления алюминия. А в 1903 году в воздух поднялся первый самолет братьев Райт, двигатель которого был сделан из ставшего доступным к тому времени металла. Если бы алюминия не было, не было бы никакой авиации. То есть производство алюминия создало возможность авиации. И следующие 30 лет Alcoa была единственной компанией в мире, которая производила материал для всей авиации.
Ɔ. С точки зрения экологии производство вашего продукта соответствует современным стандартам?
Само собой разумеется. Но дело не только в его производстве. Сегодня геологическую картину планеты формирует человек. Сегодня нас 7,7 миллиарда, и по самым скромным подсчетам численность населения Земли еще при нашей жизни вырастет до 11 миллиардов. При этом потребление материалов как минимум удвоится. А 30 процентов всей вырабатываемой человечеством энергии тратится на производство материалов. Если все автомобили станут электромобилями, но ничего не произойдет с технологией производства, ключевые экологические проблемы, такие как глобальное потепление, загрязнение окружающей среды, решены не будут.
Что можно сделать? Простой пример. Автомобили из термопласта потребуют в два раза меньше материала. Я уж не говорю, что производство термопласта требует гораздо меньше энергии, чем производство стали. Мы могли бы сейчас создать электромобиль с потреблением энергии на 50–60 процентов меньше, чем у современных электромобилей. И это значит, что для него потребуется сжечь на 50 процентов меньше топлива на электростанциях. В этом мы видим нашу миссию: изменить все материалы в мире и сделать его более совершенным.
Беседовал Сергей Цехмистренко