«”Тбилисское здание” в центре Москвы». Интервью с создателем проекта «Красная Стрела» Алексеем Капитановым

Ɔ. В последние пять-семь лет в Москве появились творческий квартал «Хлебозавод №9», общественно-деловое пространство «Басманный двор», дизайн-отель и арт-площадка «Рихтер». С чем связана мода на подобные проекты?

На самом деле общественные пространства существовали всегда, просто они постоянно трансформировались в ту или иную форму. К примеру, в Средневековье таким пространством была площадь, где устраивали ярмарки, какие-то театральные выступления, совершали казни. В Советском Союзе — улицы, где проводились партийные собрания или шествия, городские парки,  обычные дворы с детскими площадками и играми в домино и шахматы на скамейках.

Лет пятнадцать назад все тусовались в торговых центрах. Люди проводили там все выходные — ходили в магазины, в кино, рестораны, там устраивались вечеринки и даже спектакли. Число торговых центров стремительно росло, но в итоге такая модель общественного пространства себя изжила — у людей изменился образ жизни, появился интерес к необычным культурным и бизнес-проектам, архитектурным формам. Тогда же в Москве начали открываться отреставрированные «Винзавод», «Красный Октябрь», «Флакон», и пошла мода на такие «многофункциональные» кластеры, где можно и поработать, и прикоснуться к искусству, и встретить классные бизнес-проекты и стартапы молодых предпринимателей. Кстати, эта мода влияет на рынок ретейла и развитие среднего бизнеса в России. К примеру, на «Хлебозаводе» сейчас около ста магазинов, большинство из которых шоурумы местных дизайнеров. 

Ɔ. Нужно ли такое количество общественных пространств городу и людям? 

Не думаю, что здесь возможен какой-то переизбыток. В Москве живет 20 миллионов человек, а общественных кластеров около 30. Прибавим к этой цифре городские парки и получим около 50 мест для отдыха в городе на все эти 20 миллионов жителей. Думаю, что Москве нужно 500 таких пространств. Но, на мой взгляд, они должны быть более локальными, диверсифицированными по какому-то функциональному признаку.

Сейчас мы как раз обратились к новой форме пространств в нашем проекте «Красная Стрела». Это эксперимент чистой воды, в котором мы решили соединить общественный кластер и жилье. То есть создать жилой квартал с интересной средой и открытым входом не только для жильцов этой территории, но и для всего района. 

Ɔ. Как это будет устроено? 

«Красная Стрела» — достаточно камерный проект, площадью 10 тысяч квадратных метров, который мы с партнерами строим на месте бывших купеческих складов начала ХХ века на Красносельской. С точки зрения локации здесь невозможно было продолжить нашу основную бизнес-историю — общественных пространств с большой проходимостью: с одной стороны здесь заброшенная железная дорога, с другой — небольшой спальный район. Однако место идеально подошло для жилого проекта с креативной инфраструктурой, которая поможет создать внутренний трафик.

Основное пятиэтажное здание заточено под жилье, здесь будет 44 апартамента. На последнем этаже у каждой квартиры предусмотрен выход на свой участок крыши, для всех остальных жильцов на крыше будет общая зона. В отличие от скандинавских стран, в России крыши жилых домов никак не используются, но, создав там безопасные условия, можно сэкономить место вокруг застройки и получить отличную площадку для занятий спортом, игр или барбекю с соседями.

Напротив жилого дома находятся одноэтажное и двухэтажное здания, в них разместятся галерея современного искусства «Фрагмент», коворкинги с завтраками, пекарня. Крыши также полностью адаптируем для людей. На одной обустроим спортивную площадку для игр, на другой — веранду с рестораном или стрит-фудом.

Железнодорожные пути мы решили не демонтировать, а благоустроить это место, вдохновившись общественным парком High Line в Нью-Йорке. Мы установим там инсталляции, а помещения рядом с платформой сдадим в аренду под проекты, которые будут интересны самым разным людям. 

Ɔ. Как к вам может попасть начинающий предприниматель с интересным предложением, но небольшим бюджетом? 

Если честно, мы делаем ставку именно на такие предложения. Я всегда готов пойти навстречу и пожертвовать арендной прибылью в первые два-три года, если вижу перспективный проект. Здесь не так много арендной площади, и к нам многие приходят с предложениями, но мы выбираем то, во что верим. К примеру, галерея «Фрагмент». Я искренне считаю, что это один из самых успешных коммерческих проектов в Москве сейчас, и для того, чтобы у ребят все получилось здесь, мы готовы вложиться: ремонт делаем за свои деньги и по договору не берем арендную плату в первый год, да и во второй сумма будет небольшая. Уверен, что за это время ребята смогут создать здесь культурную среду, и для нас это важнее, чем сиюминутная прибыль. 

Ɔ. Многие общественные кластеры открываются на месте промышленных зданий. Почему?

Эта тенденция, как и мода на сами общественные пространства, объясняется изменением образа жизни. Сегодня в крупных городах полно заброшенных промышленных зданий, которые создавали очень крутые архитекторы. Я не уверен, что мы имеем право их просто сносить, но можем отреставрировать, вернуть им значимость и дать вторую жизнь, сохранив при этом архитектуру частично или полностью. К примеру, «Красную Стрелу» мы строим на месте купеческих складов — простых, но изящных зданий из аутентичного кирпича XIX века. Когда мы очищали кирпичи, на многих находили на год обжига. Это действительно круто, и историю места очень хочется сохранить. Мы даже нашли компании, которые занимаются демонтажом исторических зданий, классифицируют кирпич по годам, заводам обжига, и у них также можно приобрести кирпич нужного тебе года, чтобы сохранить архитектурную целостность. На «Хлебозаводе» мы руководствовались этим же принципом. Там впервые был применен кольцевой конвейер, придуманный инженером Георгием Марсаковым. Спиралевидное выпекание изменило не только хлебопечение в России, но и вообще всю пищевую промышленность. Мы хотели подчеркнуть историческую ценность этих событий, поэтому здания на «Хлебозаводе» сохранены в своей первоначальной геометрии.  

Ɔ. Сейчас в тренде скандинавский стиль и минимализм, а как городская архитектура будет меняться в будущем?

Действительно, основная тенденция последних 15 лет — это путь от роскоши к минимализму. Ничто дорогое больше не работает, а строить стараются минималистичные, а главное — функциональные здания. К примеру, в Голландии придумали кампусы для студентов из контейнеров, это было экономичное и функциональное решение. Нам сейчас это кажется очень модной и красивой постройкой, но первоначальный замысел был именно в практичности. К нам это все пока только приходит.

Сейчас я вижу два тренда, которые будут сохраняться в России еще какое-то время. Преемственность архитектурного минимализма и трансформация промышленных зон с реанимацией архитектуры XX века. Мне очень нравится комбинация скандинавского и восточного стиля, которая применяется в Шанхае, Сингапуре, Бангкоке. Там, с одной стороны, все очень технологично и минималистично, а с другой — всегда используются аутентичные материалы: камень, дерево, стекло.

Ɔ. Вы сами используете неожиданные сочетания материалов при строительстве?

На «Хлебозаводе» у нас висят таблички с номерами зданий, сделанные из деревянных дощечек в духе советских афиш кинотеатров. Там же на парковке мы вставили в швеллеры — это такие Н-образные балки, которые держат всю конструкцию, две деревянные доски, — подсмотрели это архитектурное решение в Бангкоке. Суть в том, что дерево стареет, и через 20 лет балки и дощечки с номерами будут выглядеть совершенно по-другому.

На «Красной Стреле» у нас более масштабная история. Одно из двухэтажных зданий было полностью сделано из дерева. Мы сохранили внутренние конструкции, но полностью заменили фасад и облицевали его дранкой. Это такие деревянные дощечки, которые раньше применяли для обрешетки стен и потолков под штукатурку и вместо черепицы. Такой строительный материал в России уже не используют, и про нас даже писали в телеграм-канале «Архитектурные излишества», который как раз обращает внимание на такие редкие вещи. Основная особенность дранки в том, что она очень быстро стареет, выгорает на солнце. Лет через 15–20 постройка станет похожа на такое старое тбилисское здание с черными разводами. По сути, такие решения — это мина замедленного действия в архитектуре. Но именно такие вещи мне кажутся действительно важными и интересными.