«Я не делю памятники на свои и чужие». Монолог осетина, который восстанавливает деревянное зодчество в Хабаровске за свой счет

Доходный дом Чудинова 

Я приехал в Хабаровск в 1978 году по распределению после техникума. Должен был проработать здесь два года, но остался — полюбил город, женился. Работал в Амурском речном пароходстве, крайкоме ВЛКСМ, в художественно-производственных мастерских, которые специализировались на отделке интерьеров. В 1994 году открыл строительную фирму. 

Однажды шел с работы мимо разрушающегося, но все еще жилого барака на улице Дзержинского. Я знал, что когда-то это был доходный дом советника губернатора Федора Чудинова. Обычно в такие моменты становилось обидно: в Хабаровске остались единичные шедевры деревянного зодчества, а государство о них не заботится. Я решил, что должен попробовать спасти этот дом.

Повезло, что это произошло как раз перед приездом Бориса Ельцина в Хабаровск. Дом находится в центре, и никому не хотелось показывать президенту город в неприглядном виде. Напротив жил тогда еще губернатор Хабаровского края Виктор Ишаев. Жильцы оставляли мусор прямо во дворе, и он видел эту гору, которая с каждым месяцем становилась все выше. 

Чиновники поставили мне условия: расселить людей за свой счет, восстановить дом, а дальше будем решать вопрос об оформлении здания в собственность. Но в то время еще не вышел закон о продаже памятников архитектуры, истории и культуры. Все было очень неопределенно. Когда я все сделал, выяснилось, что нужно еще и государству заплатить за здание 60 тысяч долларов, которые якобы недосчитали. Откуда такие деньги? Миллионы уже потрачены на расселение людей, при этом дом еще не мой. Пришлось взять кредит. Менялись чиновники и законодательство. Я оформлял бумаги, приходил, а мне говорили, что они уже недействительны. При «тех» делал — а их уже нет. При «этих» делал — а они меня не знают. Взятки я никогда не давал, поэтому часто ходил кругами. 

Мне все тогда говорили: сначала нужно было накопить деньги, а потом начинать. Но это нереально. Исторический дом в центре города может сгореть, как бы случайно, а потом на его месте появится высотка с офисами. В конце концов я смог оформить дом в собственность, но реставрация затянулась на десять лет. Несмотря на это, я не жалею, что все вышло именно так. 

Реставрация — в любом случае долгий и дорогой процесс при условии, если все до мельчайших деталей восстанавливается в первоначальном виде. Дом мы с рабочими так и реставрировали: использовали кирпичи царских времен, кедр и дальневосточную лиственницу, бревна укладывали в то же положение, что и ранее, даже крышу сделали по старой технологии. Когда закончили, нашли арендаторов. Сейчас там обувной магазин, офис по продаже авиабилетов и турагентство.

Дом Таболова и Битарова 

На вырученные от аренды деньги я отреставрировал второе здание —  дом разбогатевших во время столыпинских реформ выходцев из Осетии Семена Таболова и Александра Битарова. Они работали на железной дороге в Китае, потом приехали в Хабаровск, купили участок земли и построили доходный дом, в котором находились отель и ресторан «Лондон», а во дворе дома — театр «Аркадия» с 25 ложами. 

В нулевых здание буквально разваливалось. На его месте железнодорожники собирались строить гостиницу-высотку. Я решил его отстоять. Чиновники пошли навстречу и выдали все разрешения на реставрацию. Если бы я промедлил еще месяц, дом бы снесли. На расселение жителей и восстановление здания потратил немалые средства — сам не знаю, сколько точно. 

Для дома нужно было изготовить много дорогих деревянных окон. Руководство Лесозаводского лесоперерабатывающего комплекса сделало мне скидку. Мы установили на всех этажах дубовые окна с отличной фурнитурой — их изготовили по оригинальному проекту. 12-летняя реконструкция закончилась в 2017 году, к коммунальным сетям дом присоединили в 2019-м. Пока еще там нет арендаторов. 

Я много работал в архиве, чтобы узнать подробности о доме. Иногда проводил там по несколько часов в день: смотрел подшивки газет и искал любые упоминания. История неотделима от здания, это тоже часть моей работы. Часто говорят, что по историко-культурному потенциалу история Дальнего Востока сопоставима с историей американского Дикого Запада. Это действительно так: представьте, легкие на подъем и интеллигентные люди (царское правительство отправляло осваивать Дальний Восток достойных граждан: офицеров, инженеров) из самых разных мест приезжали сюда, тогда еще в деревню, далеко не безопасную, со сложными климатическими условиями и почти полным отсутствием инфраструктуры. Они могли бы поставить сруб — тепло, практично, и ладно. Но они хотели окружить себя красотой, строили эти дома с искусной отделкой и мелкой резьбой. Меня это очень вдохновляет. Иногда «примеряю себя» к дому. Представляю, как его первый владелец поднимался по ступенькам, как входил через парадную, куда кидал взгляд. О чем он размышлял, что его беспокоило, что его толкнуло приехать сюда?

Меня очень радуют находки, которые говорят о прошлом дома. Например, мы нашли на чердаке под подзором спрятанный племянником Таболова карандашный набросок головы лошади. На рисунке стоит оценка «три с минусом» и подпись: «Ученик 5 "Б" класса А.Таболовъ,13 октября 1916 года». В этом целая история, почти как на картине «Опять двойка»: мальчик нарисовал лошадь, она не понравилась учителю, и он спрятал рисунок подальше от родителей, чтобы скрыть неудачу.

Сейчас у меня есть мечта: восстановить дом Плюснина — младшего брата известной хабаровской купеческой семьи, который отказался от наследства. Он был меценатом, считал, что люди должны быть равны, устраивал в своем доме занятия для беспризорников. Плюснин не раз бывал у графа Льва Толстого в Ясной Поляне и примкнул к его учению. 

Своя чужая культура

Существует очень много пунктов в законодательстве, которые не дают бизнесу подобраться к дому, нуждающемуся в реставрации. Например, в здании когда-то был пожар, но оно относится к жилому фонду. Чтобы восстановить такой дом, его нужно перевести из жилого фонда в нежилой. Но переводить нечего, потому что дом частично сгорел, и процент износа слишком высок. 

Только чаще всего проблема не в законе, а в людях. Предприниматели поджигают и сносят памятники ради места для строительства, потому что так проще. При мне пять домов исчезли, хотя у людей они были в руках — могли оставить и привести в порядок, если бы не жажда наживы. Я хотел реставрировать дом на улице Комсомольской. Подал заявление в компетентные органы. Через пять дней дом сгорел. С домом Кругловского на улице Истомина — похожая история, его как-то хитро продали на дрова. В итоге в центре города растут безликие высотки.

Меня упрекают, что я получаю с памятников доход. Что тут скажешь? Я не долларовый миллионер, и яхты у меня нет. Деньги, которые зарабатываю на аренде, уходят на жизнь и все ту же реставрацию. Да и всегда есть выбор: вложиться в восстановление старинного дома или построить бетонную многоэтажку. Все мы понимаем, что выгоднее. К сожалению, многие предприниматели в Хабаровске склоняются ко второму варианту. Я пробовал убедить людей, у которых была возможность сохранить памятники. С некоторыми из них мы даже начинали проекты, но так или иначе получалось, что дом либо сжигали, либо сносили. Единомышленников я пока не нашел. 

Иногда чиновники мне помогают, иногда — лишь бы не мешали. Российское законодательство не всегда позволяет им положительно решить вопрос. Некоторые бегут жаловаться, мол, я тут благое дело делаю. Я же не обращаю внимания, делаю свое дело. Не скандалю, не выпрашиваю, никого не обвиняю, даже если что-то не получается. Начнешь уходить в сторону: выгодно/невыгодно, легко/нелегко — все, это уже не дело жизни, а способ заработка.

Каждый выбирает сам. Кто-то сохраняет культуру, кто-то дома, другие помогают детям. Я рос на Кавказе, в Осетии, богатой памятниками истории и архитектуры. Они меня всегда интересовали, особенно шедевры деревянного зодчества. Родные говорили, что человек, который не любит чужую культуру, не любит и свою. Поэтому я не делю культуру и памятники на свои или чужие.

Подготовила Дарья Миколайчук