«О колонизации и изгнании со сцены еще не говорили». Каролин Нгуен о спектакле «Сайгон», хедлайнере фестиваля «Территория»

Ɔ. Спектакль «Сайгон» рассказывает о жизни вьеткеу — вьетнамских эмигрантов — во Франции. Вы родились во Франции, но по происхождению вы вьетнамка. История вашей семьи стала частью спектакля?

Нет, это совсем не автобиографический спектакль. Я француженка и чувствую себя таковой на 100%. В постановке нет персонажей — прототипов моего отца или матери. Моя мама — вьетнамка, она приехала во Францию в 1956 году, когда французские войска окончательно покинули Индокитай, и он перестал быть французской колонией. Мой папа — француз алжирского происхождения. В сценарии спектакля я не пыталась рассказать о себе. Более того, даже история Вьетнама меня не волновала. Главное в этом спектакле — история Франции.

Ɔ. Действие происходит в двух временных пластах — в 1956 году и в 1996-м. Вы рассказываете в спектакле подлинные истории вьетнамцев, которые вернулись на родину спустя 40 лет?

Исторические факты, на которых основан спектакль, совершенно реальны: в 1956 году последние французские военные ушли из Вьетнама, а в 1996 году, после снятия торгового эмбарго и установления дипломатических отношений с США, правительство Вьетнама разрешило эмигрантам репатриироваться. Но все личные истории, из которых состоит спектакль, я придумала. Конечно, я основывалась на том, что мне рассказывали знакомые вьеткеу, и все-таки судьбы персонажей — плод моей фантазии.

Ɔ. В спектакле участвуют профессиональные и непрофессиональные артисты. Как они сосуществуют на сцене?

В спектакле занято примерно по 50% профессиональных и непрофессиональных артистов. Я не делаю между ними разницы, и к тем, и к другим предъявляю одни и те же требования: прошу импровизировать, работать с текстом.

Ɔ. «Сайгон» на данный момент ваш самый известный спектакль. В какой бы стране он ни был показан, ему аплодируют стоя. Почему жизнь вьетнамских эмигрантов так волнует зрителей по всему миру?

Мы не предполагали, что «Сайгон» станет таким популярным. Я думаю, что тема эмигрантов в какой-то степени сейчас затрагивает все страны: везде есть люди, которые покинули свою родину. Но я не могу поставить знак равенства между реакцией зрителей, скажем, в Китае или в Англии: причины того, что аудиторию волнует эта тема, везде разные. Во Франции и Европе просто не было спектаклей о колонизации, об изгнании как таковом, об этом еще не говорили со сцены — и поэтому это притягивает. К тому же французским зрителям интересно узнать больше о людях, которых они так часто видят на улице, встречают в ресторанах.

Ɔ. А какой реакции вы ждете от российского зрителя?

Я ничего не жду. Мы просто будем очень хорошо и тщательно работать и тогда сможем завоевать сердца москвичей. Надеюсь, то, что мы играем, в них отзовется. Это ведь всегда очень субъективно и связано с личным опытом, с личными переживаниями каждого конкретного зрителя.

Ɔ. Вы считаете, что проблема идентичности сейчас стала универсальной? Вы уделяете ей большое внимание в спектакле?

Я вообще никогда не употребляю слова «идентичность» и «универсальный». Во Франции значение слова «идентичность» полностью извратили в эпоху президента Николя Саркози. При нем было создано Министерство иммиграции, интеграции и национальной идентичности. После этого для меня слово «идентичность» перестало существовать. Мой спектакль — не о проблемах самоидентификации, он о людях, которые вынуждены переезжать. Я также не люблю слово «универсальный». Поэтому мой спектакль — не универсальный сюжет. Мне было интересно рассказать о Человеке, которого мы порой не замечаем, скажем, о женщине, работающей на кухне ресторана. Причем рассказать о ней максимально искренне и честно, полностью погрузиться в ее личную историю.

Ɔ. Все действие спектакля происходит во вьетнамском ресторане «Сайгон» в Париже. Он существует на самом деле?

Такого ресторана нет, мы его выдумали. В этом нашем выдуманном ресторане есть караоке. Люди едят, поют, разговаривают.

Ɔ. В 2009 году вы создали собственную театральную компанию Les Hommes Approximatifs («Приблизительные люди»). Что значит для вас это название?

Так называется сборник стихов Тристана Тцара, румынского и французского поэта. Мне в этом названии нравится то, что его можно по-разному интерпретировать. Мою дочь — ей всего пять месяцев — зовут Лив (Liv). И я не могу объяснить, почему мне нравится это имя. Я также не понимаю до конца, что меня так пленяет в названии Les Hommes Apprоximatifs. Оно объемное, неточное, неполное.

Ɔ. Вы возглавляете театральную компанию и в то же время работаете штатным режиссером театра «Одеон», театра MC2 в Гренобле, входите в состав артистической труппы Театра комедии в Валансе. Как вам удается все это совмещать?

На самом деле все эти должности связаны между собой. Театры помогают мне ставить спектакли, без их участия у меня бы не получилось реализовать такой проект, как «Сайгон», и другие мои постановки, подчас очень сложные и специфические.

Ɔ. Вы закончили театральную школу при Национальном театре Страсбурга. Ваш дипломный спектакль «Андромаха» по Расину десять лет назад приезжал на фестиваль студенческих спектаклей «Твой шанс» в Москву. С тех пор вы поставили больше десяти спектаклей, прославились, во Франции вас называют новой Ариан Мнушкин. Как изменилось за это время ваше отношение к театру? И как повлиял на вас успех?

Успех меня не изменил. Просто прошло десять лет. Самое приятное для меня то, что в «Андромахе» играли такие артисты, как Аделин Гийо, Пьерик Платье, Каролин Арруас. Сейчас я снова еду в Москву со спектаклем, и в нем опять участвуют Аделин Гийо, Пьерик Платье, Каролин Арруас, помимо других профессиональных и непрофессиональных артистов. Есть вещи, которые вообще не меняются: я работаю с теми же людьми, и мы рады вернуться. Но я, конечно, уже другая. Я оставила в стороне классические пьесы, принялась сочинять сюжеты сама, я чувствую, мне это сейчас необходимо.

Ɔ. После «Андромахи» Расина вы больше не обращались к классическим пьесам? Вас интересуют только современные сюжеты?

«Андромаха» — единственная классическая пьеса, которую я поставила. Потом мне захотелось писать самой. Я вообще не думаю в категориях «классический», «современный». Мне интересно рассказывать о людях, которых я встретила, об историях, которые меня тронули. Скажем, если брать тему «изгнание» — мне одинаково интересен cюжет об Одиссее и фильм «Черная пантера» студии Marvel. Я не задаю себе вопроса, современная это история или ей уже более 2000 лет.

Ɔ. Кто из французских и мировых театральных режиссеров оказал на вас наибольшее влияние?

Самое большое влияние на меня оказывает кино. Именно оно в каком-то смысле подтолкнуло меня заниматься театром. Фильмы наполняют меня энергией. Среди моих любимых режиссеров — Джеймс Грей, Кристофер Нолан.

Ɔ. У вас был совместный опыт работы с Жоэлем Помра и Жаном Руими в Аральской тюрьме строгого режима над спектаклем Désordre d’un futur passé («Беспорядок ушедшего будущего»). Как вам работалось с этими режиссерами?

Самым главным для меня было то, что мы напрямую общались с заключенными и ставили спектакль в тюрьме. Это совершенно невероятный опыт. Сейчас с теми же арестантами мы работаем над фильмом Fraternité. Сontes Fantastiques («Братство. Волшебные сказки»). Это совсем другой сюжет, написанный мной. Проект делает моя компания, уже без участия Жоэля Помра. Там будут играть заключенные, но речь пойдет не о тюрьме как таковой. Это сказочная история будущего об исчезающих и возвращающихся людях, действие происходит в 2070 году.

Ɔ. Как вы относитесь к русскому театру? Он вам интересен? Стефан Брауншвейг, художественный руководитель театра «Одеон», недавно поставил «Дядю Ваню» Чехова на сцене Театра Наций. Вы не планируете когда-нибудь поработать с русскими артистами?

Не думаю, что когда-нибудь буду ставить чужой текст, написанный не мной. Но Чехов — один из моих любимых авторов. Когда я пишу, он как будто все время стоит у меня перед глазами, вертится в моей голове. Я даже не могу привести в пример никакого французского драматурга, который был бы мне настолько созвучен.

Беседовала Дарья Андреева

Спектакль «Сайгон» в рамках XIV Международного фестиваля-школы современного искусства «Территория» будет показан при поддержке Французского института при Посольстве Франции в России. Его премьера состоялась в июне 2017 года.

Показы спектакля «Сайгон» пройдут 10 и 11 октября в 19.00 на сцене РАМТа. Информация о билетах на сайте фестиваля «Территория».