Ангелос Ханиотис: Конец Македонского царства

В Македонии Филипп V последние годы своего правления (до 179 г. до н. э.) посвятил защите урезанных границ своего царства и укреплению армии. Его сын и наследник Персей продолжил эту политику, избегая провокаций и блюдя свободу эллинских городов. Однако все же он вел себя как самостоятельный правитель. Его царство уменьшилось в размере, но он оставался главой династии, которая столетиями играла активную роль в греческой политике. Для восстановления былых позиций у него не было гарнизонов, обеспечивавших его отцу контроль над землями Греции, но имелись средства дипломатические и пропагандистские. В 178 году до н. э. он женился на дочери Селевка IV ; его собственная сестра была выдана за царя Вифинии Прусия II. В материковой Греции Дельфийское святилище некогда пользовалось покровительством его предка Деметрия Полиоркета. Македоняне были представлены в совете священного союза (амфиктионии, amphiktyony), управлявшего святилищем. Именно здесь в 174 году до н. э., во время проведения Пифийских торжеств, Персей появился с вооруженной свитой, продемонстрировав стремление к обретению ведущей роли среди греков. Примерно в это же время он поставил в Дельфах монумент, надпись на котором повторяла древние документы, свидетельствующие о покровительственной поддержке святилища его предками. В 173 году до н. э. он заключил союз с Беотийским федеративным государством.

За действиями Персея внимательно наблюдал Эвмен II. После покушения на жизнь пергамского царя в Дельфах он обвинил Персея в подготовке убийства. Следуя примеру своего отца Аттала I, разжегшего Вторую Македонскую войну сообщением о действиях Филиппа V перед римским сенатом, Эвмен II в 172 году до н. э. предстал с пламенной речью перед сенатом. В ней он уверял, что каждое действие Персея представляло прямую угрозу Риму. Его слова возымели успех не из-за правдоподобия аргументов, но потому, что римская знать благосклонно относилась к планам войны в Греции.

На протяжении нескольких лет Рим не участвовал в военных действиях, что разочаровывало младших сенаторов, с завистью взиравших на победы, триумфы и славу старшего поколения. Топливом конкуренции аристократов была война. Влиятельные римские всадники, члены второго по значению в римском обществе сословия, активно вовлекались в торговлю и ремесло. Потому они имели прямой интерес в приобретении новой добычи и обращении в рабов новых военнопленных; такой исход казался привлекательным и части простого населения. Экономический интерес был куда более вероятной причиной войны, нежели защита союзников или обязательства, вытекающие из fides.

Неудивительно, что новоизбранные консулы потребовали выделить на следующий год в область их ответственности Македонию. В Грецию для подтверждения поддержки эллинов в случае потенциальной войны против Персея были направлены посольства. В то же время македонский царь, не желая военной конфронтации, предпринимал меры для увеличения своего авторитета в Элладе. В греческих городах многие из тех, у кого имелись причины быть недовольным ситуацией, взирали на него с надеждой — вероятно, не потому, что у Персея были какие-то конкретные планы социальных реформ или отмены долгов, но из-за ненависти к предводителям олигархии, поддерживавшим римлян.

Пока римские послы колесили по Греции, набирая союзников, Персею так и не удалось встретиться с ними и предотвратить войну. Римский сенат не намеревался об этом вести переговоры, поскольку решение о военных действиях уже было принято. Римляне так и не выдвинули никаких требований и не предъявили ультиматум. Создается впечатление, что с самого начала этого противостояния целью римских политических лидеров была война для получения трофеев. Объявлена она была в начале 171 года до н. э. Незадолго до начала Третьей Македонской войны римляне отправили в Дельфы письмо, в котором перечислялись их претензии к Персею. Этот текст, крупными буквами высеченный в святилище, представляет собой отличный источник о том, как формулировался casus belli. Персея обвиняли в том, что явился в Дельфы во время священного перемирия в честь Пифийских игр; в союзе с варварами, жившими по ту сторону Дуная, — теми самыми варварами, что некогда пытались поработить греков и разграбить святилище Аполлона в Дельфах; в нападении на друзей и союзников Рима; в убийстве послов, отправленных заключить мир с Римом, в попытках развратить сенат и убить царя Эвмена; в подстрекательстве смут и раздоров в греческих городах, подкупе ведущих государственных деятелей и стремлениях завоевать симпатии масс обещаниями отмены долгов; в замышлении войны против Рима с тем, чтобы лишить эллинов их защитника и поработить их. Следовали и другие, не сохранившиеся на камне обвинения, вероятно, такие же лживые или преувеличенные, как и дошедшие до нас. Представление претензий перед нападением — повсеместная стратегия убеждения. Одна из басен Бабрия (II в. н. э.) содержит ироничный комментарий к такой практике:

Ягненка, что отстал от своего стада,
Увидел волк, но брать его не стал силой,
А начал благовидный измышлять повод:
«Не ты ли год назад меня бранил, дерзкий?» —
«Никак не я: я нынешним рожден летом».
«Не ты ли зелень на моих полях щиплешь?» —
«Ах, нет, ведь слишком мал я, чтобы есть зелень».
«Не пил ли ты из моего ручья воду?» —
«Нет: я лишь материнское сосу вымя».
Тут волк без дальних слов его схватил в зубы:
«Не голодать же мне из-за того только,
Что у тебя на все готов ответ ловкий!»

Никто не собирался лишать волка его обеда. В этой войне Персей, несмотря на симпатии к нему со стороны множества греков и недовольство римской интервенцией, был оставлен почти всеми. На первом этапе войны (171– 170 гг. до н. э.) он добился некоторого успеха, но это не принесло ему союзников, за исключением иллирийского царя Гентия; римляне же не хотели вести переговоры. Попытки Родоса выступить в этой войне в качестве арбитра были встречены с подозрением и отвергнуты Римом. В 168 году до н. э. Гентий был разбит и пленен. Новый консул Луций Эмилий Павел встретился с Персеем в решающем сражении близ Пидны в 168 году до н. э. Поначалу римская армия не могла сдержать продвижение ужасающей македонской фаланги с ее длинными копьями. Но, по мере того как римские легионы отступали на неровную холмистую поверхность, фаланга теряла сплоченность, и манипулы Павла прорвались в бреши, нападая на македонских солдат с неприкрытых флангов. От коротких мечей македонян было немного толку против более длинных лезвий и тяжелых щитов легионеров. В критический момент, когда решался исход всей битвы, македонская конница не пришла на помощь — то ли потому, что царь был ранен в начале сражения, то ли, как говорят злые языки, потому что он бежал, как трус. Македонская армия была истреблена; передают, что пало 30 000 македонян. Персей скрылся на острове Самофракия, однако, осознав безысходность своего положения, в конце концов сдался Павлу, был увезен в Рим и продемонстрирован на триумфе. Вскоре после этого он умер в тюрьме в городе Альба Фукенс в 165 или 162 году до н. э.

Послевоенное обустройство мира римлянами качественно отличалось от их прежних ответов на победы и отражало важные изменения в римской политике. Македонское царство Антигонидов было расчленено. На этот раз решение сената затрагивало не просто территориальную целостность эллинистического государства, но само его существование. Территория царства была поделена на четыре независимые республики, называемые merides (районы), которые соответствовали прежним административно-военным единицам. Восточная мерида, столицей которой был Амфиполь, раскинулась между реками Нест и Стимон; Фессалоники стали центром второй мериды в центральной Македонии между реками Стимон и Аксий. Важнейшие области прежнего Македонского царства, расположенные на западе, стали третьей меридой, а исконное место пребывания царя Пелла — ее столицей. Четвертая мерида состояла из горных областей Верхней Македонии (Пелагонии), а центром ее была Гераклея Линкестийская. Четырем государствам было запрещено иметь друг с другом какие-либо сношения; не дозволялись даже трансграничные браки. До 158 года до н. э. под запретом находилось использование природных ресурсов Македонии — добыча древесины и разработка шахт. Половина подати, которая прежде уплачивалась в царскую казну, теперь должна была отходить Риму; впервые римляне навязали регулярную уплату дани, явный признак подчинения, к востоку от Адриатического моря. Царя, членов двора и царских казначеев вывезли в Рим. Эти условия были предъявлены представителям македонян в Амфиполе как декларация свободы, так как население освобождалось от монархии. В Иллирии монархию также отменили, разделив территорию на три номинально независимые мериды.

О новом качестве римского присутствия в Греции говорят и меры, касавшиеся остальных греков, включая даже общины, не участвовавшие в войне. В нейтральных или союзных Риму государствах людей, благожелательно относившихся к Персею, изобличали политические оппоненты, их арестовывали и депортировали в Италию вместе с заложниками, которые должны были гарантировать лояльность Риму в будущем. Один только Ахейский союз обязан был выставить 1000 заложников, среди которых был начальник конницы Полибий — сын выдающегося политика, стремившегося сохранить нейтралитет Ахеи, и член правящей олигархии ахеян. Его беда стала счастьем для историков современности. Полибий стал наставником сыновей Эмилия Павла, был введен в круг ведущих сенаторов и имел доступ к документам и информации из первых уст, касавшимся древней и современной ему истории; эти данные легли в основу его исторического труда, освещающего экспансию Рима с 264 по 146 год до н. э. Полибий, мятущийся между ностальгией по миру независимых греческих государств и восхищением римскими институтами и ценностями, оставил важные соображения не только о политической истории, но и о роли историка как наставника прагматической политики.

В Эпире, который стал единственным заметным союзником Персея, были уничтожены и разграблены 70 поселений; их жители — как сообщают, 250 000 человек — были проданы в рабство. Традиционные друзья римлян родосцы были жестоко наказаны за одно только желание выступить арбитром между Римом и Персеем. Родос утратил свои территории в Малой Азии — Карию и Ликию, — которые были объявлены свободными. Но главная кара состояла в том, что остров Делос, бывший независимым от Афин на протяжении большей части эллинистического периода (314–167 гг. до н. э.), был возвращен афинянам и объявлен вольным портом — то есть таким портом, где экспорт и импорт не облагаются пошлинами. Внезапно у Родоса появился мощный торговый конкурент, и Делос стал важнейшим центром транзитной торговли в Восточном Средиземноморье, привлекая множество купцов из Италии (италиков). Даже на Эвмена II, который в конечном счете спровоцировал войну и сражался на стороне римлян, сенат взирал с подозрением из-за слухов о том, что на заключительном этапе войны он якобы пытался предотвратить полный разгром Персея. В результате таких мер Рим теперь стал не просто союзником или покровителем, но суверенным господином.

События этих лет демонстрируют перемены в римской политике на Востоке. Война была объявлена без веских оснований; побежденное государство утратило свою целостность; были созданы новые государства, политическое устройство которых было продиктовано римлянами; Риму уплачивалась дань; земли переходили из рук в руки на основании односторонних решений сената; цари терпели унижения. В 167 году до н. э. вифинский царь Прусий посетил Рим с остриженной головой и в одеянии вольноотпущенника, чтобы просить милости у сената. Психологическое воздействие этого факта на греческий мир было огромным; к счастью, мы можем наблюдать это в документах того времени. В 167 году до н. э. послы ионийского Теоса отправились в Рим, чтобы выступить в защиту их колонии Абдеры во Фракии, конфликтовавшей с фракийским царем Котисом. Декрет в их честь показывает, с каким эмоциональным напряжением сталкивалась традиционная гордость свободной общины, вынужденной униженно просить римлян: «Прибыв в Рим в качестве посланников, они терпеливо перенесли душевные и телесные страдания, взывая к римским должностным лицам и в своем упорстве предлагая себя в роли заложников… Они даже с тщанием посвятили себя ежедневным визитам в портики». Ни одна другая греческая надпись не сообщает более о душевных страданиях. Послы, вынужденные обращаться к римским магистратам и ежедневно исполнять клиентские ритуалы, чувствовали себя так, будто они уже утратили свободу и стали заложниками, бесчисленное множество которых тогда свозилось в Рим. Предсказание, якобы сделанное Агелаем в Навпакте, сбылось: тучи с Запада надвинулись на Элладу.