Модная болезнь. Как мировые кризисы влияли на фешен-индустрию

Индустрия моды стала одной из наиболее пострадавших из-за пандемии COVID-19. Ни разу с начала Второй мировой войны производство одежды не было остановлено столь бесповоротно и практически повсеместно. Закрытие магазинов, отмена ими ранее сделанных заказов, массовое прекращение работы фабрик и заводов, перепрофилирование известных люксовых брендов на пошив медицинских масок и защитных костюмов — все это взволновало даже самых оптимистично настроенных игроков рынка. Кроме того, в случае с коронавирусом, к типичным факторам, влияющим на рынок и потребительское поведение, пандемия добавила и уникальные аспекты, такие как карантин и снижение социальных контактов. По прогнозам консалтинговой компании Bain & Co. и итальянской ассоциации производителей предметов роскоши Fondazione Altagamma, объем товаров класса люкс — одежды, обуви, часов и аксессуаров — в новом десятилетии XХI века впервые в истории может упасть на 20–35%, до 180–220 млрд евро в год. На восстановление отрасли понадобятся годы. Так, на достижение показателей 2019-го уйдет не менее двух-трех лет, предупреждает Bain & Co. 

Однако сегодняшний COVID-кризис во многом не похож на многие кризисные ситуации в прошлом. Помимо финансовых потерь, пандемия, как и любое другое глобальное потрясение, принесет и существенные изменения в саму моду. Как говорила Коко Шанель: «Мода существует не только в платьях. Она существует в небе, на улице. Мода связана с идеями, образом жизни, происходящими событиями». Историки моды прямо связывают появление простых романтичных платьев «в греческом стиле» — укороченные до щиколоток и с высокой талией — с Французской революцией, а пестрых нарядов хиппи и стиля гранж — с войной во Вьетнаме.

Законы индустрии

COVID-19 не первая пандемия, с которой столкнулось человечество. Например, считается, что Колумб открыл не только Новый Свет, но и новые заболевания. Так, якобы только в 1492 году в Европу пришел сифилис (исследователи оспаривают этот факт, но не отрицают, что массовая встреча с заболеванием произошла именно в конце XV века). А одно из побочных явлений сифилиса — облысение, что и привело к популярности париков. В тот же период в моду вошли и массивные гофрированные воротники, — аналог современных масок — препятствующие близкому общению. «Возникла мода на парадные наряды темных оттенков как символ повсеместного траура. Первое нижнее белье также появилось в эпоху эпидемии сифилиса, до этого времени дамы носили дополнительные платья», — рассказывает «Снобу» историк моды, основательница VintageDream Ольга Лефферс.

Самой массовой эпидемией за всю мировую историю стал испанский грипп, появившийся на исходе Первой мировой войны. «Болезни, войны и лишения повлекли за собой сокращение населения, в частности мужчин. Женщинам пришлось бороться за политические права и возможность обеспечивать себя самостоятельно. В женском гардеробе стали преобладать элементы мужской одежды: брючные и спортивные костюмы. Защита на лицо стала необходимой частью гардероба. Модные журналы и газеты советовали подбирать прообраз современных масок под цвет шляпки», — поясняет Ольга Лефферс. Кроме прочего, мужчины и женщины в период испанки носили перчатки. Это было обусловлено правилами этикета, а также эпидемиологической обстановкой. Одновременно вновь вырос спрос на вуали, которые, казалось бы, канули в Лету после Викторианской и Эдвардианской эпохи. 

В целом мода часто реагирует на кризисы по простой формуле: чем сложнее времена, тем суровей дресс-код. Женская одежда между Первой и Второй мировыми войнами отличалась крайней маскулинностью и стремлением модельеров заимствовать по максимуму из мужского военного костюма. Плечи, однотонная темная шерсть, подпоясанная талия. Одежда была практичной и многофункциональной, для ее создания использовались необычные для того времени материалы. Например, создательница prêt-à-porter (от фр. «готовое к «носке», модели одежды, поставляемые крупными модельерами в массовое производство. — Прим. ред.) и героиня 30-х годов итальянский модельер Эльза Скиапарелли делала из джутовых мешочных тканей костюмы, в которых можно было находиться в бомбоубежищах.

Упадок в мире — креатив в моде

Строгие наряды предвоенного десятилетия, как правило, украшали драгоценностями. Французский поэт, кинорежиссер и художник Жан Кокто придумал для Скиапарелли ожерелья в виде фруктов, таблеток аспирина и насекомых. Он также создал для ее жакетов известные рисунки в виде сложенных на талии вышитых рук и вышитой головы девушки, чьи золотые волосы-пайетки струились по рукаву. Ему же принадлежат идеи пуговиц в виде шмелей на жакетах. 

Другим важным аксессуаром того времени стали эксцентричные шляпки. Лучший образец головного убора придумала все та же Скиапарелли в творческом союзе с Сальвадором Дали. Ничего более сюрреалистичного и в то же время настолько точно отражающего перевернутый с ног на голову мир в эпоху бесконечной войны, чем шляпа-туфля, которую модельер представила в зимней коллекции 1937/38, и правда представить сложно. Отсылки к шляпе-туфле можно найти в разных произведениях искусства. Например, ее модификацию носит героиня кинофильма-антиутопии «Бразилия» Терри Гиллиама.

Кроме того, в период Великой депрессии 30-х годов прошлого века показная роскошь «эпохи “флэпперс”» уступила место новой элегантности. Символом моды эпохи кризиса стали длинные юбки, которые резко поползли вниз сразу после краха на нью-йоркской бирже. Заметивший зависимость длины одежды от состояния фондового рынка экономист Джордж Тейлор даже вывел «индекс подола» (The Hemline Index). Правда, статистическими ведомствами он никогда всерьез не рассматривается, а в войну эта теория и вовсе с треском провалилась: женщины экономили на материалах, поэтому юбки и платья шили короче. «Маленькое черное платье» соперницы Скиапарелли — вышеупомянутой Коко Шанель — появилось во многом именно из-за послевоенного дефицита ткани. На смену корсету пришла одежда прямого покроя, без лишних деталей и дополнительных материалов. Также прогрессивная модельер начала создавать платья из джерси, использовавшегося в довоенное время исключительно для пошива белья и нарядов для занятий спортом.

Мода на подъеме

Слегка оправившись после военных лишений и тяжелой болезни, мир снова захотел красивой жизни. В моду вошли изысканные, сложные туалеты New Look, придуманные Кристианом Диором в 1947 году, они стали естественной реакцией на аскетизм военного времени. Европа жаждала праздника, стремительно возвращаясь к женственности образца Belle Epoque. Девушки снова примерили корсеты и туфли на высоченных каблуках, а длинные и пышные юбки, на которые уходили метры ткани, помогали не простаивать лионским ткацким фабрикам, которые в тот период вернулись к активной работе. Знаменитая сумка с бамбуковой ручкой Gucci Bamboo появилась в тот же год. За креативным решением также скрывалось рациональное зерно: в послевоенное время менять сумки часто было слишком непозволительной роскошью, поэтому бамбук, более практичный и долговечный материал, в отличие от кожи, был необычайно востребован.

Сначала в 70-х, а затем и в начале 90-х годов рецессии вновь привели к смене тенденций: смягчение силуэта и возрождение ностальгии — после угловатых форм и футуризма 60-х и, соответственно, эпохи диско 80-х годов. «В 2008 году после краха мировой экономики мода вновь изменила вектор. Кричащие о роскоши наряды от Gucci и Versace сменились интеллектуальным минимализмом и утонченностью таких брендов, как Celine, Fabiana Filippi, Brunello Cucinelli. Былая демонстрация роскоши стала восприниматься как нечто неприличное на фоне глобальных увольнений и убытков», — рассказывает Ольга Лефферс. 

Тогда же появилась идея показать корреляцию моды и экономики на примере губной помады. Выведенный бывшим главой Estee Lauder Леонардом Лаудером эффект губной помады — теория в поведенческой экономике, предполагающая, что во времена экономического упадка или социальных потрясений потребители заменяют покупку дорогостоящих люксовых товаров более доступным и брендом, и товаром. В 2020 году росту спроса на помаду не помешал даже масочный режим и самоизоляция. Так, в России во время карантина продажи этого актива взлетели у онлайн-ретейлеров на 72–185%.

Цвет будущего

Французский стартап Heuritech, занимающийся исследованиями в индустрии моды, отмечает, что цветом осенне-зимнего сезона 2020–2021 станет серый. По мнению аналитиков, это служит своеобразной метафорой «дождливых дней». Помимо серого, Институт колористики Pantone назвал ключевыми цветами предстоящего сезона пурпурно-фиолетовый, неоновый зеленый, глубокий синий, янтарный, огненно-красный, красно-кирпичный, пыльно-розовый, песочный, ультрамариновый зеленый, персиковый, оттенок миндального масла и темно-оливковый. Сочетание насыщенных и пастельных оттенков Pantone определяет как символ оседлости, спокойствия и бесконечного поиска. А вот на весну-лето 2021 года были выбраны исключительно мягкие, успокаивающие тона. «В постпандемическом мире покупатели будут искать утешения, искренности и вдохновения. Они остановят свое внимание на палитре, которая будет ассоциироваться со спокойствием, умиротворенностью, чувственностью и свободой», — объясняют эксперты Pantone.

Что надеть

«Как правило, в непростые времена покупателей привлекает эстетика сдержанности и комфорта. Одежда в такие периоды начинает выполнять функцию кокона, укутывая и укрывая человека от враждебного внешнего мира», — говорят эксперты Heuritech. «Месяцы самоизоляции с обилием негативных новостей выработают у многих привычку защищать себя, теперь у нас всегда наготове маски, перчатки, очки, платки. Маски уже стали хитом прошедшей Недели моды в Лондоне. Свои модели защитных средств представили итальянский модный дом Prada, дуэт The Blonds, компания Adidas, бренд уличной одежды Off-White, а брендированная коллекция масок от Fendi очень давно пользуется популярностью на территории Азии», — комментирует Ольга Лефферс. «Если в азиатских странах маски давно являются не только средством защиты от загрязненных мегаполисов, но и полноценным аксессуаром, то в Европе и Америке данный тренд только набирает обороты», — соглашается российский дизайнер Маша Цигаль. По ее мнению, текущая ситуация в мире приведет главным образом к изменениям с точки зрения аксессуаров. «Акцент будет делаться на детали, cреди которых помимо защитных повязок можно выделить всевозможные шлемы и перчатки», — продолжает она. 

Эксперты также отмечают спрос на элегантный и многофункциональный casual, ставший актуальным в связи с переходом на дистанционную работу, снижающую требования к офисному дресс-коду. «Самоизоляция сформировала “пижамный” стиль, который еще долго будет с нами. Такое явление, как above the keyboard dressing — сочетание формального верха и неформального низа, которое многие использовали для встреч по зуму из дома, — останется с нами и поcле, в отличие от туфель на каблуках», — подчеркивает в беседе со «Снобом» российский дизайнер Алена Ахмадуллина.

Как и во время рецессии 2008 года, современная пандемия побудила людей вернуться к занятиям физкультурой на открытом воздухе. По данным Ассоциации индустрии активного отдыха (Outdoor Industries Association, OIA), в 2008 году количество людей, которые стали заниматься альпинизмом, ездить на горных велосипедах и бегать по тропе, выросло в два раза. Подобные занятия спортом повышают интерес к покупке верхней одежды и делают более популярными экологические инициативы. Отсюда рождается спрос на эко-гардероб, вещи, созданные с минимальным вредом для окружающей среды. «Пандемия заставила обратить внимание на проблему избыточного потребления. Поэтому еще больше брендов начнут эксплуатировать тему ответственного производства — станут производить вещи из материалов, созданных из переработанных рыболовных сетей, пластика и прочего морского мусора, а заодно рассказывать о трансформации производства и контроле за здоровьем и благополучием сотрудников. И, естественно, пришивать на свою продукцию соответствующие бирки, своеобразные знаки отличия социально-ответственного производителя и потребителя», — говорит «Снобу» Маша Цигаль.

Также растет число инициатив, продлевающих жизненный цикл одежды и ткани. В феврале на Лондонской неделе моды впервые работал модный своп-шоп — магазин по обмену одеждой. Ранее Burberry заключил партнерство с одним из крупнейших магазинов винтажного люкса The RealReal, а универмаг Selfridges объединился с ресейл-платформой Vestiaire Collective. Бренд Mulberry запустил инициативу по сбору и перешиву старинных сумок на другие изделия, в то время как модельер Эшли Уильямс использовала ткань из прошлых изделий в своей новой коллекции, а бренд Alexander McQueen объявил о намерении пожертвовать свою старую, неиспользуемую ткань студентам-модельерам.

Многие компании готовят проекты на стыке экологии и виртуальной реальности. Так, отечественный бренд Alena Akhmadullina создал капсулу 3D-одежды, в России заработало первое онлайн-ателье Replicant, где каждый пользователь сможет примерить и купить виртуальные наряды, не нанося ущерб экологии. Модный дом Valentino в рамках новой рекламной кампании запустил в инстаграме проект #ValentinoTimeCapsule, в котором рассказал свою историю через архивные фотографии, а Prada представили VR-проект с виртуальными экскурсиями в Fondazione Prada, в бутики бренда и на архивные шоу. 

Виртуальные недели моды 

На фоне пандемии переход индустрии моды в онлайн-пространство кажется самым логичным решением. Однако судя по всему, временным. Недавно стало известно, что Неделя моды в Париже сезона осень/зима 2020/2021 состоится по расписанию — с 28 сентября по 6 октября. Как и прежде, на нее будут приглашены пресса и связанные с миром моды и шоу-бизнеса гости. Новшеством станут лишь введенные на площадке меры по соблюдению гигиены и охране здоровья. Первыми из больших брендов свое участие в Paris Fashion Week подтвердили Chanel, Dior и Givenchy. Однако вернуться в привычный формат намерены далеко не все.

Saint Laurent и Gucci, напротив, заявили, что не будут представлять публике новые коллекции по объявленному прежде графику. Эксперты в один голос говорят, что интерес к неделям моды начал угасать задолго до пандемии. Всему виной, во-первых, интенсивный график мероприятий: два месяца pret-a-porter в феврале-марте и сентябре, а также Недели высокой моды в январе и июле, плюс показы межсезонных коллекций. А во-вторых, временные и денежные затраты на участие. В итоге в последние годы все меньше известных дизайнеров были готовы платить взносы за участие (минимум $100 000) и все меньше звездных гостей охотно посещали показы. Много лет дизайнеры жаловались на то, что индустрия их загоняет. К примеру, пару лет назад от участия в Парижской неделе моде отказался Дом моды Cacharel, марки Marni и Valentino. Осенью 2015 года американский дизайнер Том Форд принял решение не участвовать в неделях моды, затем по аналогичному пути пошла британский кутюрье Вивьен Вествуд. На Нью-Йоркской неделе моды уже давно нельзя увидеть коллекции Веры Вонг, Бетси Джонсон и Кармен Марк Вальво. «Выпускать по десять коллекций в год — изматывающая задача для любого креативного гения, и ценность моды как вида искусства в таком потоке, конечно, теряется», — объясняет «Снобу» публицист и креативный консультант Алена Долецкая.

Тем не менее онлайн-формат, в котором уже отработали Неделя моды в Шанхае, Mercedes-Benz Fashion Week Russia и London Fashion Week, все же пока остается «запасным аэродромом». История свидетельствует, что в моде очень важен личный контакт за пределами подиума: встречи между дизайнерами и журналистами, осмотр шоу-румов и так далее. Недаром показы проходили даже в разгар боевых действий. В частности, New York Fashion Week обязана своим появлением именно Второй мировой войне: когда в 1943 году профессионалы индустрии не смогли попасть в Мекку моды Париж — из-за оккупации города нацистами. Публицист Элеонор Ламберт организовала «Неделю прессы» в Нью-Йорке, чтобы представить американских дизайнеров, которых ранее отвергали или игнорировали модные журналисты, ослепленные парижской модой. «Неделя прессы» имела ошеломительный успех, который даже покорил французский Vogue. «Безусловно, цифровое пространство дает больше опций, но я не думаю, что традиционный формат полностью исчезнет. Сегодня важно не где, а что. Ничто не может заменить реальных, живых показов в мире настоящей высокой моды. Здесь и звук, и темп, и архитектура постановки, и ожидание самого показа создают особенную и иногда незабываемую атмосферу. Тот, кто сможет создавать уникальное событие, тот и достоин офлайна», — считает Долецкая.

Неделя моды в Нью-Йорке, проведенная в 1943 году, была организована Элеанор Ламберт и стала первой в мире неделей моды. Первоначальное название было «Неделя прессы». 

«Конечно, неделя моды обладает уникальным флером светскости. Уверена, что показы никуда не исчезнут, а, наоборот, будут проходить в еще более интересных местах, например, не в закрытых пространствах, а под открытым небом», — рассуждает Маша Цигаль. «И онлайн, и офлайн очень интересно, потому что для брендов это разные возможности показать свой продукт. Конечно, фешен-шоу — это эмоции, энергия, которые онлайн не может передать. Прошедшие онлайн недели моды, к сожалению, показали, что еще не все бренды нащупали, как можно перевести на диджитал-язык ту магию, которая всегда сопровождает живой показ. Но я уверена, что это вопрос времени», — соглашается Алена Ахмадуллина.

Подготовила Мария Разумова