Кто ответит за эту архитектуру? Дискуссия о Москве, трендах в строительстве и неравнодушных жителях

Участниками круглого стола стали главный архитектор города Москвы Сергей Кузнецов, директор Музея архитектуры Елизавета Лихачева, вице-президент компании «Интеко» Евгений Семенов, старший научный сотрудник Музея Москвы и москвовед Денис Ромодин, а также архитекторы Николай Переслегин (бюро Kleinewelt Architekten), Александр Цимайло и Николай Ляшенко («Архитектурное бюро Цимайло, Ляшенко и партнеры»). Дискуссию вела главный редактор проекта «Сноб» Ксения Чудинова.

Ксения Чудинова: Как вам название нашего круглого стола: «Все уйдут, а я останусь»? Это и есть архитектурный принцип строительства городов? 

Сергей Кузнецов: Любая архитектура — это в первую очередь люди. Вообще, если вы видите здание в городе, то вы видите живых людей, которые его создавали, как будто бы воплощенных в материале, — во всяком случае я именно так к этому отношусь. Поэтому мне фраза «Все уйдут, а я останусь» не очень симпатична, потому что я убежден, что огромное количество людей, работавших над созданием города, остались здесь, в виде этих зданий.

Елизавета Лихачева: Согласна с Сергеем. Архитектура создается живыми людьми для живых людей. И если живых людей нет, перед нами кладбище или памятник, но вовсе не город. Пустой город — это Помпеи, можете поехать посмотреть, что такое город без людей, и подумайте, можно ли там жить. Сразу открою секрет: нет, нельзя. И отсюда возникает следующий вопрос: в какой степени жители города готовы брать на себя ответственность за ту среду, в которой они живут. Помните, как 20 лет назад в Москве сносились памятники? Когда несчастный Алексей Ильич Комич стоял на фоне гостиницы «Москва», немного растерянный, говорил, что никогда даже представить себе не мог, что будет спасать от сноса гостиницу «Москва». Чтобы было понятно, поясню: Комич — доктор искусствознания, специализировался на русском Средневековье и всю жизнь спасал церкви от сноса и разрушения. Таких, как он, неравнодушных, в городе набралось от силы человек триста. А большинству горожан было совершенно все равно, снесли гостиницу «Москва» или не снесли, что там случилось с «Военторгом», что с другими архитектурными памятниками. Так что, на мой взгляд, одна из важнейших задач архитекторов — это вовлечь потребителей в архитектурный процесс, сделать их неравнодушными, влюбленными в свой город.

Евгений Семенов: Действительно, за последние не 20, а 10 лет в нашем городе произошли значительные изменения. Мы уже просто привыкли видеть эту картинку, а люди, которые приезжают из других мегаполисов, удивляются чистоте, порядку и красоте Москвы. Мне кажется, ни в одном другом городе мира такой динамики развития никогда не было. И горожане стали к городу относиться иначе. Они вовлечены в обсуждение градостроительства. Они стали более требовательными к недвижимости. Им больше недостаточно «просто квадратных метров», они хотят жить комфортно и красиво. 

Ксения Чудинова: Действительно, девелопмент и инфраструктура строительства меняются. Теперь строят не просто квартиры, а целые кварталы. Девелоперы понимают, что человек покупает место в структуре города, а не набор из спален и кухни, а также обращают внимание, что неравнодушный горожанин — это более интересный покупатель, более взыскательный, возможно, именно от этого более платежеспособный. Какие еще наметились тренды в архитектуре? Что сейчас модно и кто сейчас модный?

Николай Переслегин: Самый большой парадокс заключается в том, что, несмотря на то что архитектура априори публичное искусство, — мы постоянно видим архитектуру, и архитектура постоянно влияет на нас, — назвать имена модных архитекторов люди затруднятся. 

Ксения Чудинова: Ужасно несогласна! На слуху не меньше десятка фамилий самых модных архитекторов, среди них есть и российские. 

Николай Переслегин: Не надо сравнивать информационные пузыри, в которых находишься ты, я и большинство горожан. Выйди на улицу и спроси: кто сейчас самый модный архитектор Москвы? Обрати внимание, что этот вопрос не должен висеть в воздухе — за последние 10 лет город удивительно изменился, и жители города видят эти изменения, хвалят за это мэра, отмечают удобство. То есть в поле зрения москвичей просто не попадают имена архитекторов, и в этом смысле я бы предложил обратиться к опыту зарубежных коллег, которые на новые здания вешают таблички «Дом построен, спроектирован таким-то». 

Александр Цимайло: Действительно, профессия архитектора требует очень сильной популяризации. И, по-моему, речь должна зайти и о профессиональной экспертизе. Архитектура — это искусство? Да. Значит нужно, чтобы люди, которые его оценивают, по меньшей мере каким-то образом разбирались в предмете, были компетентны. И да, было бы очень здорово, если бы и профессия стала более популярной, и общественность могла бы более активно участвовать в оценке тех или иных сооружений и архитектурных объектов. И не словами «хорошо», «красиво», «некрасиво», потому что все-таки это очень субъективные вещи. 

Елизавета Лихачева: Поверьте, хорошую архитектуру видно с первого взгляда, с полувзгляда, даже на картинке видно. А уж если ты к ней подходишь, то сразу ясно, хорошо это или плохо, для этого не нужно заканчивать университетов. Я профессиональный лектор-экскурсовод, поэтому могу это ответственно заявить. Подводишь публику, обыкновенных людей, к зданию, спрашиваешь — и они сразу все скажут. Хотите, ради интереса, на базе Музея архитектуры провести вот такую викторину: походить с людьми по городу, чтобы они дали оценку тем или иным сооружениям? Это все внутрицеховые разговоры, что «мы такие гениальные, нас никто не понимает, никто не может оценить нашу архитектуру». Люди, действительно, в 99% случаев не могут оценить гениальность архитектуры, если от цоколя отваливается плитка. Отвлекаются на плитку, понимаете? Словом, не забывайте, что архитектура — все-таки прикладное искусство, и функция предмета крайне важна, несмотря ни на что.

Денис Ромодин: Если все же говорить о моде в архитектуре, то надо понимать, что тренды в ней очень сложно обозначить, потому что сегодня архитектура эклектична. Этот вопрос, кстати, часто поступает от девелоперов. Но ответить на него можно только самостоятельно, пройдя базовый курс, на котором расскажут об анализе архитектуры. Хорошо, что подобные школы для девелоперов стали открываться в России. Так вот пока мы можем только говорить о том, что появился тренд на персонализацию — когда мы с вами видим хорошо представленный девелопером новый объект, где и на сайте, и в рекламе указывают имя архитектора, и архитектор становится частью бренда девелопера.

Елизавета Лихачева: И делит с ним ответственность, это важно. 

Ксения Чудинова: Если бы я была молодым архитектором, мне бы сейчас было тяжеловато нас слушать. Я просто чувствую, как ответственность, почти экзистенциальная, давит.

Елизавета Лихачева: Ответственность всегда была. Вы же знаете истории про архитекторов, которые прыгали по куполам, аркам, мостам, чтобы доказать, что сооружение не рухнет. Ответственность на архитекторе такая же, как на враче. Не хочешь ответственности, не будь врачом или не иди в архитектуру.

Ксения Чудинова: Давайте поговорим об образовании архитектора сегодня. После окончания вузов каким набором качеств они должны обладать?

Сергей Кузнецов: Я, может, скажу страшные вещи для них, но скорость изменения в профессии нарастает. Знают ли они, что когда-то были чертежники, копировальщики, и они работали в архитектурных бюро? Сегодня даже смешно это вспоминать. Технологический прорыв нанесет серьезнейший удар по человеческому фактору в нашей профессии. Автоматизация процессов искусственного интеллекта идет семимильными шагами. То есть архитекторы вообще должны серьезно задуматься о том, что они будут делать в проекте, чтобы быть хоть кому-то нужными. Технологически мир уже готов к безымянной архитектуре. Традиционно многие здания вообще строились без всяких архитекторов, — например, большинство домов Венеции построены ремесленным образом. Просто расцвет профессии архитектора пришелся на XX век, когда был просто небывалый всплеск интереса. Сегодня архитектору, чтобы быть известным или чтобы вообще быть, нужно прикладывать заметно больше усилий, чем в тепличные времена двадцатого века.

Николай Ляшенко: Всегда будут востребованы умные архитекторы, которые, во-первых, будут задавать параметры для работы этого самого искусственного интеллекта, а во-вторых, будут уметь работать со сложными программами. Ну а самое главное, как мне кажется, все равно человек так устроен, что ему хочется иметь уникальный продукт, жить в уникальном доме или квартире. Я бы не думал, что можно изменить природу человека и его запрос на «особенное», «лично для меня». Так что я бы советовал студентам приобретать максимальное количество навыков, максимально расширять кругозор, искать лучшее, чтобы наша профессия была востребованной еще и через какое-то количество лет.

Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.

Выставка «Москва. Великая пустота» идет в Музее Москвы до 23 августа.

Материал подготовили Илья Шумин, Алана Хидирова.