Кража, распространение порнографии и оправдательный приговор. История интерсекс-женщины из Иркутска, которая попала в полицейскую хронику

Свидание, кража, разбитые окна

Евгения Алексеева — интерсекс-человек. Она родилась в Ангарске с женскими и неразвитыми мужскими половыми органами, из-за чего медики поставили ей диагноз «гермафродитизм». В роддоме Алексееву записали как мальчика, и до недавнего времени ее пол в документах значился как мужской — официально Евгения была Русланом Якимчуком. Но она всегда определяла себя как женщину.

В 2015 году 32-летняя Евгения познакомилась с 16-летним Владимиром Ковалевым. Он жил в селе Маломолева в Иркутской области — там всего одна улица и 60 домов. Спустя год они съехались.

«Сначала я не знала, что Вове 16, — рассказывает Евгения, — а потом, когда разобралась, порвала отношения. Вова писал мне, что хочет помириться. Я подумала: "Ладно, будем просто общаться, ничего такого". Когда ему исполнилось 17, произошла первая интимная связь. Его мать предложила переехать к ним, и я согласилась. Вова с пониманием отнесся к моим особенностям. В 2016 году я забеременела. Вове тогда еще было 17. Он просил меня сделать аборт, мол, не готов к такой ответственности — сам еще ребенок. Я не была уверена, что смогу потом забеременеть, и не послушала его. У меня родился мальчик с легочной патологией, из-за этого ребенок больше года находился в Ивано-Матренинской детской клинической больнице. Вова сына не признал и стал пить алкоголь в больших количествах».

По словам Евгении, в тот период они с Владимиром часто ругались. В сентябре 2018 года она познакомилась в интернете с мужчиной из Иркутска по имени Андрей.

«Мне было очень тяжело. Ребенку было год и три месяца, он лежал в больнице, я ездила каждый день в город на работу — была администратором в гостинично-ресторанном комплексе. Никакой поддержки не чувствовала, и мне хотелось, чтобы рядом был мужчина, а не ребенок. В это время Андрей позвал меня на свидание. Он снял квартиру. Мы всю ночь разговаривали, пили алкоголь. Я рассказала ему обо всем, что накипело. Как это обычно бывает у пьяных: вся душа нараспашку. Он дал мне денег и предложил подарить свой смартфон. Я восприняла это всерьез и согласилась. Потом Андрей уснул, я вызвала такси и уехала».

На следующий день к Евгении приехали полицейские. Выяснилось, что Андрей заявил о краже телефона в полицию. Как считает Евгения, так получилось, «потому что он был пьян даже утром, когда писал заявление, и забыл о подарке». Полицейские отвезли Евгению в отдел. Прежде чем отправить к следователям, ее завели в кабинет оперативников. По словам Алексеевой, там полицейские над ней насмехались — называли «мужиком». Они посоветовали ей сознаться в преступлении, чтобы избежать реального срока. Также оперативники попросили Евгению встать у стены и назвать свое имя и адрес. Один из них снимал происходящее на телефон.

— За что задержан? — спросил мужчина.

— В пьяном виде украла телефон, — ответила Евгения.

— Или украл?

— Украла!

Спустя несколько дней ролик выложили в одну из групп в инстаграме. Евгении до сих пор не удалось выяснить, как видео попало в интернет. Она обратилась в управление собственной безопасности ГУ МВД по Иркутской области с заявлением о незаконных действиях полицейских, разгласивших ее личные данные. В возбуждении дела отказали. В постановлении об отказе говорилось, что съемку вел знакомый оперативников, который в тот момент был в кабинете. Он объяснил, что сделал это «из любопытства, так как он (Руслан Якимчук. — Прим. ред.) был в женской одежде», а также сообщил, что якобы в тот же день потерял телефон.

Нет никаких фактов, подтверждающих утечку записи от кого-то из сотрудников, утверждали в пресс-службе МВД. В то же время полицейские говорили журналистам, что в подобной публикации нет ничего противозаконного: обычно такие видео выкладывают, чтобы найти других пострадавших. 

«Гражданин проснулся, женщины рядом не было, мобильный телефон отсутствовал. Подобный криминальный почерк мог быть использован не единожды, мог носить систематический характер. Установить человека, который по документам мужчина, но имеет женскую внешность, задача, мягко говоря, нестандартная», — заявил начальник отдела информации и общественных связей ГУ МВД России по Иркутской области Герман Струглин.

В январе 2018 года Евгению осудили и назначили ей 300 часов общественных работ — дело рассмотрели в особом порядке. Суд постановил, что у Евгении «из корыстных побуждений возник преступный умысел, направленный на кражу». Потерпевший на заседание не явился, Евгения признала свою вину. Она объясняет, что созналась, «потому что так всем было проще».

Других потерпевших от действий Евгении не нашли, но видео с ее участием стало популярным в интернете. Евгению уволили из гостинично-ресторанного комплекса, где она работала. Владимир и его родственники выгнали ее из дома. Когда Евгения сняла жилье, кто-то разбил в квартире окно, из-за чего ей снова пришлось переехать. Она попыталась покончить с собой. Евгения снимала процесс на видео и транслировала его в соцсетях — кто-то из ее знакомых увидел это и сообщил в полицию, после чего силовики взломали дверь квартиры, и женщину госпитализировали.

Травля, уголовное дело, СИЗО

Из-за того что полицейские не реагировали на заявление о публикации видео, Евгения решила попросить поддержки у журналистов местного телеканала «АС Байкал ТВ». «Сначала они сняли хороший репортаж в мою защиту, а потом сделали еще один, в котором облили грязью — сказали, будто я аферистка, клофелинщица, уголовница, хотя даже в обвинительном приговоре за кражу указано, что я не была судима», — говорит Евгения.

Журналисты стали называть Алексееву «гермафродитом из Иркутска», репортажи о ней снимали местные и федеральные СМИ. Члены семьи Ковалевых, с которыми раньше жила Евгения, охотно давали интервью. Владимир рассказывал, что Евгению пустил из жалости, а о ее особенностях ничего не знал. По его словам, однажды она «напоила его и с пьяным делала что хотела — фотографировала, и вот этими фотографиями шантажировала». В другом разговоре его мать Светлана Ковалева говорила журналистам, что Евгения заявила, будто была беременна от Владимира, но ее ребенка никто так и не увидел. Факт рождения ребенка в 2017 году подтверждается постановлением Октябрьского суда Иркутска о смене анкетных данных Евгении Алексеевой, которое есть в распоряжении «Сноба».

«Меня все это время травили. Бывшей семье в деревне тоже доставалось. Видимо, из-за стыда Вова и его мама стали винить во всем меня и рассказывать, будто никто из них о моих особенностях не знал. Свекровь даже написала пост "Мой сын три года прожил с мужиком". Но это смешно, круг семьи был в курсе. Мы с Вовой жили вместе — как можно спать в одной постели и не знать с кем? У нас есть общий сын. Вова и сейчас не хочет с ним общаться, звонит нам, только когда выпьет. Я сейчас собираюсь делать генетическую экспертизу и через суд добиваться признания отцовства», — говорит Евгения.

В феврале 2019 года Алексеева поехала в Москву в приемную президента, чтобы пожаловаться на действия полицейских. Когда она вернулась в Иркутск, то узнала, что на нее завели новое уголовное дело. Мать Владимира написала заявление на Алексееву, в котором обвинила ее в распространении интимных фото сына в интернете — несколько страниц с ними были созданы в соцсетях, в публикациях был указан номер Владимира. После этого Евгению отправили в СИЗО №1. На этот раз Алексеева свою вину не признала.

«Я никаких фотографий не выкладывала, — говорит она, — но меня поместили в изолятор на 11 месяцев. Я жила в одиночной камере в подвальном помещении, где из унитаза выскакивают крысы. Меня силой остригли налысо из-за мужских документов, постоянно издевались и называли "оно", отправляли в карцер, выволакивали в 40-градусный мороз в наручниках на улицу. Сотрудники следственного изолятора раздевали меня, чтобы показать мои половые органы другим работникам, у которых не было права проводить досмотр. Они стояли, смотрели на мое тело и ржали — не смеялись, а именно ржали».

В феврале 2020 года суд оправдал Евгению: следователи не смогли доказать, что интимные фото Владимира опубликовала она. Материальный ущерб за пребывание в СИЗО оценили в 672 тысячи рублей, моральный — в 4,5 миллиона.

Отписки, очередные иски и новая жизнь 

После СИЗО Евгения стала писать жалобы в различные инстанции. Большинство из них отклонили. 

«Когда меня оправдали, первое, что я сделала, — пожаловалась в прокуратуру, что в СИЗО меня остригли налысо. Они переслали запрос в ГУФСИН, после чего мне пришел ответ, будто стрижка волос производилась с моего согласия. Я попросила мне показать согласие в письменном виде — документы никто не предоставил. По моим заявлениям в полицию тоже идут отписки. Меня оскорбляли в соцсетях, сотрудники СИЗО спровоцировали нападение на меня других заключенных — во всем этом, по их мнению, "отсутствует состав преступления"», — говорит Евгения.

Сейчас она хочет подать в суд на полицейских, которые выложили видео. А также — на сотрудников СИЗО, которые принимали решение о стрижке налысо, и на журналистов «АС Байкал ТВ», опубликовавших репортаж под названием «Иркутский гермафродит оказался обычным мужчиной, которому удалось обмануть почти всех?»

«Я не денег от них хочу, а простых извинений, — говорит Алексеева, — потому что ни журналисты, ни полицейские мне навстречу идти не хотят. Я считаю, что, если бы сотрудники полиции не выложили это видео, ничего бы вообще не случилось. Я не удивлюсь, если выяснится, что они давили на Владимира и его мать из-за моих жалоб в приемную президента, чтобы они подали заявление о распространении порнографии. Сейчас я на семью Ковалевых зла не держу, потому что в итоге жертвами этой истории стала не только я, но и Владимир. Он живет в маленькой деревне. Представьте себе, каково ему. Он говорил мне, что его часто избивают местные парни. Сейчас ему 21 год, он на работу устроиться не может, спивается. Почему? На мой взгляд, потому что сотрудники полиции не подумали, что некоторые факты лучше не предавать огласке, и потому что общество у нас вот такое. Недавно у меня был разговор с пожилой соседкой из Маломолева. Она сказала мне: "Зачем ты скрывала свои особенности, надо было всем рассказать". Я ответила ей: "А вы разве дали бы нам жить спокойно?" Она в итоге со мной согласилась».

Руководитель фонда «Сибирь без пыток» Святослав Хроменков, который помогает Евгении с подачей исков, тоже считает, что травлю спровоцировали два фактора: непрофессионализм полицейских и дискриминация, с которой сталкиваются интерсекс-люди.

«Когда полицейские задержали Евгению, они не понимали, с кем имеют дело: то ли с парнем, который переоделся в женскую одежду, то ли с трансгендерным человеком. Такой вывод можно сделать из видео. Думаю, здесь сыграло свою роль их невежество и предубеждение по отношению к ЛГБТ-сообществу как к "маргинализированной группе". Они относились к Евгении пренебрежительно и не понимали: как так, она украла телефон и жалуется в приемную президента, чтобы защитить свои права? Включилась репрессивная машина с заказными публикациями и так далее. Бывшие родственники Евгении, возможно, пошли на поводу у полиции, написав заявление о распространении порнографии. Люди деревенские, они не имеют высокого уровня образования, не понимают, что это за человек, и пытаются вытолкнуть его из своего социума как "недостойного защиты своих прав". Эта история показывает уровень невежества в обществе, на который наложились нравы нашей провинциальной полиции как его части. Одно невежество, другое невежество, все это вылилось в травлю и преследование. Не думаю, что подобное могло случиться где-нибудь в Европе», — считает Хроменков.

Бывший гражданский муж Евгении Владимир Ковалев не ответил на сообщение «Сноба» в «Одноклассниках». Его мать отказалась от интервью: «Этот человек Якимчук Руслан — на самом деле мужчина. Он сделал больно моему сыну и моей семье. Владимир из-за него не пошел в армию, потому что дважды пытался покончить с собой».

Сейчас с Евгенией работает психолог, которого для нее нашли в фонде «Сибирь без пыток». Она переоформила документы на женское имя, живет вместе с сыном в Иркутске и работает администратором сауны. Евгения жалуется, что найти работу было сложно из-за того, что она стала местной «знаменитостью».

«Быть интерсекс-человеком в целом непросто. Меня в школе дразнили и избивали, учителя приводили за руку домой, чего только не было. Родители отказались от меня в возрасте 14 лет, затем меня отправили в детскую психиатрическую больницу, а потом в приют. Надо мной взяла опеку семья, которая до сих пор поддерживает меня и моего сына, они нанимали мне адвоката, оплачивали лечение ребенка. Все позади, мои нервы стали крепче. Сейчас я хочу начать новую жизнь. У меня появились друзья. Многие из них относятся к ЛГБТ-сообществу, мы познакомились в гей-клубе. Я помогаю им, если в полиции не хотят принимать заявление, консультирую, оформляю документы. Они меня принимают такой, какая я есть, понимают и поддерживают, в отличие от большинства других людей».