Валторнист Григорий Волков: На сцене мы вспоминаем, зачем потратили детство на бесконечные занятия музыкой

Ɔ. Валторна — не самый очевидный выбор инструмента для ребенка из немузыкальной семьи. Это было родительское решение?

Нет, мое. Старший брат занимался в музыкальной школе по классу фортепиано, как-то мы всей семьей пошли на его отчетный концерт. На сцену вышел квартет валторн. Выступление меня впечатлило, и я решил, что буду заниматься на этом инструменте. Желание было абсолютно спонтанным, но родители его поддержали. Я стал учиться в музыкальной школе, потом добавились частные уроки у педагога, который работал в Большом театре и преподавал в Центральной музыкальной школе при Консерватории. Ее я в итоге и окончил, а после поступил в Московскую консерваторию. 

Ɔ. Какое будущее вы для себя видели?

Честно говоря, особых перспектив я не видел, постоянная работа в оркестре Большого театра, Филармонии или РНО не вдохновляла. Валторна действительно редкий инструмент в нашей стране, от этого и подход к валторнистам довольно формальный. Лучшее образование для игры на медных духовых инструментах дают в Германии, Австрии и Швейцарии. Поэтому я решил взять академ и уехать в Германию.

Ɔ. Почему именно туда?

Хотел учиться у авторитетного специалиста по валторне, профессора Марии-Луизы Нойнекер, которая до сих пор преподает в Берлине. Конкурс был огромный — больше 30 человек на место. Естественно, я не прошел, но и возвращаться намерения не было, поэтому несколько семестров провел в консерватории Ростока, которая, кстати, расположена в средневековом монастыре. Доброжелательный профессор, приятный город на Балтике, но меня не оставляло желание попасть к профессору Нойнекер. В итоге я поступал к ней три раза, каждый раз усложняя программу. Пройти не прошел, но Мария-Луиза заметила меня и посоветовала поехать в Майнц к ее ученице. Я поступил, отходил пару семестров и начал думать о переводе в другую консерваторию: я интуитивно чувствовал, что учить игре на валторне надо по-другому. Обучение в Германии закончилось на третьем профессоре — Йорге Брюкнере, солисте Мюнхенской филармонии, который преподавал в консерватории города Веймара. Это оказалась настоящая солдатская муштра: с восьми утра каждый день мы делали одни и те же упражнения всем курсом. 

Ɔ. Иногда максимальное количество повторений дает максимальный результат. В случае с игрой на валторне это не так?

Повторения с умом — да, а просто набор одинаковых упражнений для всех — нет, у всех же индивидуальный исполнительский аппарат. Обучение музыке, искусству в целом не предполагает агрессии и коллективности, это тонкая индивидуальная работа. Цель преподавания в консерваториях Германии по валторне — поступление в оркестр, поэтому 90% времени уделяется технике и подготовке именно конкурсной программы. Но у меня была другая мечта — я хотел свободно играть на валторне, быть счастливым и заниматься творчеством, а не только сесть в оркестр или театр, чтобы получить работу. Именно поэтому я сбежал из Веймара через две недели.

Ɔ. Так вы снова оказались в Москве?

Какое-то время я жил в Майнце, факультативно занимался с разными педагогами по всей Германии. В это же время по-настоящему увлекся вином (Майнц — винодельческая столица Германии), стал изучать все, что связано с производством, и подрабатывать в энотеках. Потом открыл свое антикафе в соседнем городе Висбадене, но надо было поехать в Москву, чтобы получить рабочую визу. Мне ее, к сожалению, не дали. Остался в Москве, вакансий в оркестрах не было. Поэтому я продал валторну, стал работать в винотеках, в частности в Simple Wine и «Хлеб и вино», пока однажды не увидел объявление о возможности получения стипендии в Швейцарии для студентов творческих специальностей из России и решился попробовать снова продолжить обучение. Собрал последние деньги и уехал в Берн, к известному профессору Томасу Мюллеру. Он меня не только принял, но дал и жилье, и работу в собственном гараже (у него свой автопарк из ретроавтомобилей и частный самолет). В Берне я провел три года. Стипендию, кстати, тоже получил, но не в первый год. Именно Томас научил меня игре с удовольствием, другому отношению к инструменту. У нас с детства вбивают, что, если ты взял не ту ноту, это катастрофа. Но если мне нужна идеальная музыка, я могу включить студийную запись. Живое концертное выступление тем и уникально, главное — не бояться сделать ошибку. Томас помог мне избавиться от сурового академизма. Благодаря работе с ним я раскрепостился, стал понимать, чего хочу, а чего нет. Появилась внутренняя свобода.

Ɔ. Если бы можно было суммировать весь опыт: что самое главное, что вы поняли в Европе? Чем отличается российское и европейское музыкальное образование?

Я понял, зачем занимаюсь музыкой и насколько ценно вообще то, чем я занимаюсь. В Европе не заставляют посещать те или иные предметы, там не нужно сдавать огромное количество зачетов и экзаменов, чтобы окончить семестр. Там создают комфортные условия для максимально эффективных занятий по направлениям, которые интересны конкретному студенту. Это главное отличие. Плюс огромное разнообразие школ и методик, свобода выбора педагога. Учиться не у одного, а у многих — абсолютная норма. 

Ɔ. Как вы решили создать собственный оркестр?

Я вернулся в Москву по личным причинам, стал работать маркетологом в компании Yamaha и постепенно знакомиться с друзьями-музыкантами, круг расширялся, появилась возможность что-то делать. Опыт уже был: в Германии у меня был ансамбль валторн, в Швейцарии — духовой квинтет и трио натуральных валторн. Я всегда хотел делать свое, продюсировать, выбирать площадки, музыкальный материал. К тому же я много лет увлекаюсь барочной музыкой. Работая с Камерным оркестром Тарусы, я познакомился со скрипачкой Анной Яновой, тоже увлеченной барокко. Вдвоем мы собрали команду, начали репетировать, потом я написал в «Аптекарский огород», предложил сделать программу. Там состоялся первый концерт, положивший начало долгому и продуктивному сотрудничеству.

Ɔ. Как появилось название Simple Music Ensemble и почему именно камерная музыка?

Мы долго думали и поняли, что именно это сочетание передает отношение ко всему, что мы делаем. Музыка — это просто, ее легко играть, когда ты не воспринимаешь ее как работу, ее легко слушать, когда музыканты открыто и свободно передают свою энергию публике. Камерная музыка позволяет на ином уровне общаться с аудиторией, в ней каждый инструмент обретает свой незаменимый голос. Не зря говорят, что камерная музыка — это музыка на расстоянии вытянутой руки. Здесь гораздо больше возможностей раскрыть свои творческие идеи и индивидуальность.

Я ощущаю внутреннюю энергию, драйв от того, что делаю, и от контакта со зрителем. Мне никогда не хотелось просто играть в оркестре по расписанию и вступать в нужном месте по команде дирижера. К тому же в большом оркестре у валторны мало возможностей проявить свою индивидуальность. 

Ɔ. Сколько человек в вашей команде и как вы выбираете материал? Вы же играете не только старинную музыку, но и программы из фильмов, сериалов?

Сначала играли классику, программы были более академические. Идея с киномузыкой родилась спонтанно. Мне давно хотелось сделать что-то в «Новом пространстве» Театра наций, я написал в театр и рассказал о нас. Так родился цикл концертов, посвященных саундтрекам к культовым фильмам и сериалам. В программе появилась музыка из «Джокера», «Интерстеллара», «Черного зеркала» и «Молодого папы». Как правило, никаких нот нет. Их считывает, а потом делает авторские аранжировки Виктор Мурашев, человек с абсолютно уникальным даром. На многих программах его можно увидеть за клавишными: так было и на «Властелине колец», ставшим самой массовой программой — на сцене одновременно было 13 человек.

Ɔ. У вас очень лояльный зритель, который, кажется, ходит не только за музыкой, но и за дружелюбной и раскрепощенной атмосферой. Вы прекрасно общаетесь с залом. Теперь у вас появилось свое пространство, настоящий дом. Что вы планируете в нем делать?

Это большой лофт в «Цилиндре» на пятом этаже «Хлебозавода», который вмещает 350 человек. Здесь мы будем не только давать концерты, но и репетировать, делать выставки, показывать спектакли, давать мастер-классы, приглашать на дегустации. То есть это будет событийная площадка, которая начнет работать в ноябре. Ниже расположена «Гостиная #9» — формат более камерный. Мы уже начали давать там концерты, совмещаем их с дегустацией вина, закусками. Всегда предлагаем зрителям остаться после концерта для неформального общения. В создании проекта нам очень помогает администрация «Хлебозавода» и ивент-агентство Red Events, надежная и проверенная команда профессионалов, мы давно работаем вместе. Аншлаги на концертах в «Аптекарском огороде» и на других крупных площадках Москвы — во многом их заслуга.

Ɔ. Скучаете по большим площадкам? Хотели бы выступить в Большом зале Московской консерватории?

Желание выступать в консервативных и академических залах почти полностью ушло еще в студенчестве. Если бы мне предложили сейчас Рахманиновский зал, я бы, скорее всего, отказался. Или подобрал бы такую программу, которую было бы в кайф играть даже там. В Большом зале Консерватории сыграл бы ряд наших программ просто из-за размера самого зала и его акустики.

Рад, что сейчас получается создать коллектив, в котором каждый может проявить потенциал и вспомнить то ощущение, ради которого все мы когда-то пришли в музыкальную школу и потратили детство на бесконечные занятия. У всех нас за спиной годы работы, но в нашем коллективе энергетика, атмосфера и отношения внутри важнее технических аспектов. Основной принцип — делать только то, что нравится, и только с тем, с кем хочется. Самое главное, что на этом пути нам удалось создать настоящее комьюнити музыкантов. И постепенно его частью становятся и зрители.

Расписание выступлений Simple Music Ensemble на сайте «Аптекарского огорода» и «Хлебозавода»

Беседовала Анастасия Рыжкова