«Найти идею — всегда самое сложное». Создатели балета «Шахерезада» — о работе над постановкой

Одноактный балет на музыку симфонической сюиты «Шехеразада» Н. Римского-Корсакова рассказывает о судьбе одной из самых удивительных женщин ХХ века — последней императрицы Ирана Фарах Пехлеви. Для хореографа Алексея Мирошниченко это второй спектакль, который он создал, работая с документальными фактами истории (его «Золушка» 2016 года была отражением реалий советского балетного мира; за тот спектакль Мирошниченко был отмечен премией «Золотая Маска»). И это его первый балет, в котором он обходится без пуантного танца.

Партнерами хореографа стали его постоянные художники-соавторы. Сценограф Альона Пикалова виртуозно вписала документальные объекты и предметы иранского искусства в художественные координаты спектакля. Татьяна Ногинова мастерски отразила в балетных костюмах дизайнерский облик выбранной эпохи. А свет, поставленный художником Алексеем Хорошевым, изобразил воображаемый мир на границе между действительностью и сказкой (премия «Золотая Маска» за лучшую работу художника по свету в музыкальном театре). Свою игру с ощущением времени и пространства ведет и музыкальный руководитель премьеры Артем Абашев, в руках которого сюита Римского-Корсакова сверкает множеством красок.

Диана Вишнева: «Нечасто случается в профессии, что спектакль основан на реальных исторических фактах»

Я, конечно, не ожидала, что буду играть императрицу, которая еще и жива. Я вообще человек восточный, татарских кровей, и для меня вот эта философия Востока в сочетании с современностью, само то, что Алексей Мирошниченко нашел для меня эту историю, невероятно. 

Всю свою карьеру я танцевала Зобеиду в «Шехеразаде» Михаила Фокина в Мариинском театре. А тут — совершенно другая история. Нечасто случается в профессии, что спектакль основан не на аллегории, сказке, фольклоре или абстрактном сюжете, а на реальных исторических фактах.

Здесь, во-первых, нет той кровожадности, которая есть в фокинской «Шехеразаде», где развязка — в том, что всех убивают из-за неповиновения Зобеиды. Во-вторых, у Алексея оттанцована увертюра, где он показывает парад в Персеполисе. И конец — он невероятно печален и показывает одиночество Фарах, которая потеряла все. Мы путешествуем по памяти Фарах. Поэтому никакого отголоска фокинского спектакля у меня здесь не было.

То, что я хорошо помню в работе, — это большой объем сценария, который прислал Алексей, большое количество ссылок на документальные видео, фотографии. Для меня вообще все начинается с насыщения информацией, и потом я ее перекладываю уже на движение, танец. Даже если я готовлю роль из классического репертуара, я обычно все равно очень много смотрю, читаю, изучаю, сравниваю.

Потом ты погружаешься в материал, и уже необходимо думать о том, что лично тебя как-то затрагивает, и ты ставишь для себя какие-то вопросы, ищешь ракурсы. Ну а дальше ты идешь в зал, и хореограф тебе показывает уже хореографический текст. И с этим объемом знаний ты обратно погружаешься в танец, и все это переходит в какую-то иллюстративную историю.

Перед выходом на сцену мне, например, очень важно было увидеть фотографии моей героини, чтобы почувствовать ее мимику. Это не значит, что мне надо было ее скопировать, но внутреннее ощущение считывается зрителем. Мне важно было настроиться, мне важен был грим, даже то, как она держала руки: я заметила, что на множестве приемов и во время официальных визитов она всегда одинаково держит руки. Это же жест, а жест превращается в хореографию.

Когда ты играешь человека, а он — твой современник и может тебе позвонить по телефону и рассказать о своих впечатлениях от спектакля, а после этого ты можешь с ним встретиться, — такое, наверное, случается один раз в жизни, если случается вообще. Когда Фарах Пехлеви узнала, что где-то в Перми ставят балет про нее, она была ошарашена и сказала, что хочет обязательно познакомиться. И буквально перед самым закрытием границ на карантин у нас с Алексеем получилось с ней встретиться. Это что-то невероятное — когда императрица может позвонить и говорить с тобой по мобильному телефону. Это будоражит.

Она невероятно элегантна, буквально излучает свет. Фарах провела с нами два с половиной часа, хотя до этого у нее были какие-то встречи свои, интервью. Она благодарила нас. После этого мы ей подарили диск с записью спектакля, и она позвонила через некоторое время и рассказала, что собрала свой самый ближний круг, устроила просмотр и была еще больше потрясена. Сказала, что хочет показать теперь балет в Париже, но, как видите, ситуация в мире немного поменялась.

Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.

Алексей Мирошниченко: «Никакого отношения к моему балету “Тысяча и одна ночь” не имеет»

В данном случае и хореограф, и либреттист, и постановщик — это один и тот же человек, это я. Как правило, я сам пишу либретто для своих спектаклей, а потом, в процессе постановки переписываю его сообразно тому, как в реальности ставится балет. Потому что есть вещи, которым хореография противится, есть законы жанра: соло, дуэты, большие ансамбли, малые ансамбли и так далее. И хореографическая мысль может найти много путей. Иногда ты с самого начала что-то задумал, а потом ставишь это — и чувствуешь, что надо сделать по-другому.

Постановка начинается, естественно, с идеи. У меня здесь соединились две цели. Во-первых, я давно хотел поставить спектакль для Дианы Вишневой, потому что она всегда волновала меня как балерина, как талантливый человек, который может сделать очень интересное хореографическое высказывание. Во-вторых, я одиннадцать сезонов провел в Перми, и поскольку Пермь тесно связана с именем Дягилева, то мне хотелось в первую очередь посмотреть, что из дягилевского наследия у нас выпало.

В общем, мне хотелось сделать «Шахерезаду». Я собрал свою команду, моих постоянных соавторов: Татьяну Ногинову, Альону Пикалову, Алексея Хорошева. И мы начали искать. Мы начали искать женщину, которая была бы связана с Востоком и чью историю можно было бы поставить на музыку Римского-Корсакова. Идей было много, но мы остановили свой выбор на личности Фарах Пехлеви.

Название «Шахерезада» у многих ассоциируется со сборником сказок «Тысяча и одна ночь», но в нашем случае это другая история, это биографический балет. Никакого отношения к моему балету «Тысяча и одна ночь» — этот прекрасный арабский литературный памятник — не имеет. Осталось название «Шахерезада»: было бы глупо называть спектакль «Фарах Пехлеви», потому что так называется сюита Римского-Корсакова, потому что Восток, потому что Иран.

Все, что связано с жизнью Фарах Пехлеви, с точки зрения современного человека можно назвать сказкой. Потому что в современном мире, когда большинство монархий и империй прекратили свое существование, король, королева, шахиня («шахбану») — это для нас что-то из разряда сказок. Тем более что Фарах Пехлеви была не номинальной королевой, это была полновластная правительница. Мало того, это единственная коронованная женщина в персидской истории после VII века, она была легитимной императрицей. То есть это реальная политическая фигура.

Найти идею — всегда самое сложное. Дальше эта глобальная первоначальная идея «что делать» требует последующих «как делать»; это бесконечное открывание каких-то шкатулочек. В случае «Шахерезады» это заняло минимум два года. Сам балет идет час, а музыки чуть больше сорока минут, потому что там есть места без музыки вообще. И для того, чтобы вписать целую жизнь в такой хронометраж, в эти четыре части симфонической сюиты Римского-Корсакова, нужно было изучить море информации об этой женщине. Было перечитано очень много, изучена ее биография, пересмотрено множество документальных фильмов.

Потом нужно было решить про музыку: какая ее часть какому эпизоду биографии Фарах Пехлеви будет соответствовать. Например, в сюите Римского-Корсакова первая часть называется «Море Синдбада» — это очень мощная музыка, огромная, действительно море. Что на нее ставить? Вот в балете по Михаилу Фокину, который поставил Андрис Лиепа в Мариинском театре, эта часть сюиты звучит просто как увертюра — на нее ничего не поставлено: опущен занавес, вы сидите в зале и слушаете музыку. Мне же ничего не оставалось, я понимал, что на нее можно поставить только «Персеполь» — празднование 2500-летия Персидской империи в 1971 году.

Это очень серьезная дата, и, конечно, ее пышно отмечали, были приглашены более шестидесяти глав государств: короли, королевы, принцы, принцессы, президенты, из Советского Союза приехал Николай Подгорный.  Было решено построить в Персеполе целый палаточный город — он назывался «Золотой город». Провели парад, где, можно сказать, 2500 лет Персидской империи представили в исторических костюмах: там были ладьи, в которых гребли рабы, и армия Дария, и армия Кира Великого; это все есть в документальных фильмах.

Я решил ставить этот «Персеполь», хотя и понимал, что это безумно трудно и усложняет всю логистику. Не могут пройти парадом два человека — мы же делаем не карикатуру. Поэтому я по документальным фильмам скопировал шаг участников парада, разложил по музыке, и у меня получилось, что нужно минимум семьдесят человек. И ты никуда не денешься. Мне очень не хотелось с этим связываться, потому что в спектакле и так участвует вся труппа — нет свободных семидесяти человек. В Пермском театре вообще нет регулярного миманса.

В итоге мы пригласили к сотрудничеству Пермский военный институт Росгвардии, и нам дали семьдесят курсантов. Я приходил и отбирал их по росту, по подходящей внешности, чтобы они были в состоянии ходить с выправкой. Потом нужно было отправить им репетитора, потому что в постановке они же не просто ходят: у одних такая поза, у других — другая, одни — лучники, другие — копьеносцы, флагоносцы, третьи — с дротиками идут и так далее. Я понимал, с чем связываюсь, но есть художественная необходимость: во-первых, больше на эту музыку поставить ничего нельзя, а во-вторых, это действительно очень яркий момент в истории Ирана. Это празднование похоже на сказку. Поэтому, когда у человека, который слышит название «Шахерезада», возникает ассоциация со сказкой, мы его не обманываем. Это сказка, которая была былью.

Читатели проекта «Сноб» могут получить скидку 30% по промокоду snobcontext при покупке билетов на сайте live.contextfest.com.  

Подготовил Егор Хлыстов

Больше текстов о психологии, образовании и прочем «личном» — в нашем телеграм-канале «Проект "Сноб" — Личное». Присоединяйтесь