Стюарт Тёртон: Дьявол и темная вода. Глава из нового романа

Арент Хейс взвыл от боли, когда в его широкую спину ударил камень. 

Второй просвистел возле уха, третий угодил в колено, и Арент пошатнулся. Безжалостная толпа заулюлюкала, кое-кто уже выискивал на земле новые метательные снаряды. Городской страже пока удавалось сдерживать натиск сотен людей, которые, брызжа слюной, выкрикивали проклятия и злобно сверкали глазами. 

— Да спрячься ты, ради бога, — сквозь шум взмолился Сэмми Пипс, едва ковылявший по пыльной дороге в блестящих на солнце кандалах. — Им нужен я, а не ты. 

Арент был двое выше и шире Пипса, да и почти всех мужчин в Батавии. Сам он был свободен от оков и заслонял щуплого друга от толпы, почти полностью лишив ее мишени.

Еще до ареста Сэмми их прозвали Медведь и Воробей. Сейчас эти прозвища казались как никогда уместными.

Пипса вели из каземата в гавань, где ждал корабль, отплывающий в Амстердам. Четверо мушкетеров, сопровождавшие узника, держались чуть поодаль, не желая заодно испытать на себе гнев толпы.

— Ты мне платишь за то, чтобы я тебя защищал, — буркнул Арент, вытирая со лба пот, смешанный с пылью, и прикидывая, далеко ли еще до укрытия. — Вот и буду защищать, пока это в моих силах.

За огромными воротами в конце главной улицы раскинулся порт. Как только ворота за ними закроются, толпа их не достанет. Увы, но им приходилось плестись в самом хвосте длинной процессии, медленно ползущей по жаре. Казалось, ворота совсем не приблизились с полудня, когда процессия только покинула промозглую сырость каземата. 

К ногам Арента упал камень, обдав башмаки пылью. Еще один отскочил от кандалов Сэмми. Торговцы продавали булыжники мешками и неплохо на этом зарабатывали. 

— Чертова Батавия, — ругнулся Арент. — Этим ублюдкам лишь бы карманы свои набить, не важно чем.

В обычный день вдоль улицы стояли бы пекари, портные, сапожники, плетельщики корзин и свечники с товаром. Люди бы улыбались, веселились и ругали страшную жару, но стоило вывести на потеху толпе узника в кандалах, как в самой кроткой душе проснулся дьявол. 

— Они хотят моей крови, а не твоей. — Сэмми попытался оттеснить Арента в сторону. — Укройся где-нибудь, прошу тебя.

Арент посмотрел на перепуганного друга. Руки беспомощно прижаты к груди. Темные кудри прилипли ко лбу, высокие скулы опухли и посинели от побоев. Карие глаза — обычно такие ироничные — широко распахнуты и полны отчаяния. 

Даже несмотря на дурное обращение, Сэмми оставался красавчиком. 

Короткостриженый Арент со сплюснутым носом составлял полную противоположность другу. Правое ухо ему порвали в драке, а несколько лет назад секли и промахнулись, о чем напоминал шрам, протянувшийся по подбородку и шее. 

— Укроемся в гавани, — упрямо возразил Арент. Ему пришлось почти кричать, потому как толпа разразилась радостными возгласами. 

Во главе процессии на белом жеребце ехал генерал-губернатор Ян Хаан. На нем была кираса поверх дублета, на поясе позвякивала шпага.

Тринадцать лет назад он купил поселение, основанное здесь Объединенной Ост-Индской компанией. Стоило местным жителям подписать договор, как он сжег деревню, а на пепелище построил город с дорогами и каналами. 

Теперь Батавия была самой прибыльной факторией, и Яна Хаана вызвали в Амстердам, чтобы включить его в загадочный Совет семнадцати, руководящий Компанией.

Белый жеребец трусил по улице, зеваки рыдали, ликовали, пытались коснуться ног генерал-губернатора. Они усыпали дорогу цветами и возносили хвалу правителю.

Тот оставался безучастным к происходящему и смотрел вперед, высоко подняв голову. Остроносый и лысый, он походил на ястреба, сидящего на загривке коня.

От него старались не отставать четыре запыхавшихся раба с позолоченным паланкином, в котором сидели жена и дочь генерал-губернатора. Рядом, обмахиваясь веером, семенила служанка, раскрасневшаяся от жары. 

Четыре мушкетера на подгибающихся от тяжести ногах несли сундук с Причудой. Пот капал со лбов на руки, пальцы скользили. Мушкетеры часто оступались, и тогда в их глазах мелькал страх. Они знали, каким будет наказание, случись что с драгоценным грузом генерал-губернатора. 

За ними нестройной толпой шли придворные лизоблюды, высокопоставленные чиновники, свита, сановники и приближенные; годами они плели интриги и теперь, несмотря на жару, с радостью наблюдали, как генерал-губернатор покидает Батавию.

Увлекшись наблюдением за происходящим, Арент чуть отошел от своего подопечного. В воздухе тут же просвистел камень и в кровь расцарапал щеку Сэмми. Толпа торжествующе завопила.

Вне себя от ярости, Арент подобрал камень и запустил его в обидчика. От удара в плечо тот упал. Толпа негодующе взревела, стража с трудом сдержала натиск.

— Метко, — одобрительно пробормотал Сэмми, уклоняясь от града камней.

К тому времени, когда они добрались до бухт, Арент прихрамывал и все его огромное тело болело. Сэмми был в синяках, но серьезно не пострадал. Но и он издал возглас облегчения, когда ворота распахнулись.

За ними тянулся лабиринт из ящиков, бухт канатов, составленных друг на друга бочек, корзин с кудахтающими курами. Свиньи и коровы скорбно глазели вокруг, пока громкоголосые рабочие укладывали грузы в колыхающиеся у причала челны, готовые плыть к семи галеонам, что стояли на якорях в сверкающей под солнцем гавани. Со свернутыми парусами и голыми мачтами корабли напоминали перевернутых дохлых жуков, но вскоре на каждом из них будет суетиться по триста с лишним пассажиров и матросов. 

Пассажиры трясли кошельками у снующих от берега к кораблям челнов, протискивались вперед, когда выкликали название их корабля. Дети играли в прятки среди коробов, хватались за юбки матерей, а отцы вглядывались в небо, пытаясь найти хоть одно облачко на безбрежной синеве. 

Пассажиры побогаче стояли в стороне, окруженные слугами и дорогой поклажей. Ворчали под зонтиками и безуспешно обмахивались; пот заливался за гофрированные воротники.

Процессия резко остановилась, ворота начали закрываться, приглушая рев беснующейся толпы.

Последние брошенные камни отскочили от корзин, и все закончилось.

Арент протяжно выдохнул и согнулся, упершись руками в колени. Пот с его лба стекал в пыль.

— Крепко тебе досталось? — спросил Сэмми, осматривая порез на щеке Арента.

— С похмелья маюсь, — проворчал Арент. — В остальном все не так уж плохо.

— Мой саквояж достался надзирателю? — В голосе Сэмми послышался непритворный страх.

Сэмми обладал множеством талантов, в частности был искусным алхимиком; в том саквояже лежали настойки, порошки и эликсиры, которые он собственноручно изготовил для сыскной работы. Рецепты многих из них создавались годами из незаменимых ингредиентов.

— Нет, я успел забрать его из спальни до обыска, — ответил Арент. 

— Хорошо, — обрадовался Сэмми. — Там маленький пузырек с мазью. Зеленый. Мажь ссадины утром и вечером. 

Арент с отвращением наморщил нос:

— Это которая мочой воняет? 

— Они все мочой воняют. Хорошая мазь по-другому пахнуть не может.

С пристани к ним шел мушкетер, выкрикивая имя Сэмми. Вислые поля старой шляпы с красным пером скрывали глаза. По плечам рассыпались спутанные русые волосы, пол-лица заросло бородой.

Арент окинул его одобрительным взглядом.

Большинство мушкетеров в Батавии служили в придворной страже. Они лучились довольством, бодро отдавали честь и умели спать с открытыми глазами. Судя же по виду этого мушкетера, он был настоящим солдатом. Синий дублет пестрел застарелыми пятнами крови и не раз латанными дырами от пуль и уколов шпаги. Красные бриджи доходили до загорелых, волосатых голеней, испещренных укусами москитов и шрамами. На перевязи позвякивали фляжки с порохом, мешочки с пулями и фитиль.

Подойдя к Аренту, мушкетер горделиво выставил вперед ногу.

— Лейтенант Хейс, я — капитан стражи Якоб Дрехт. — Он смахнул муху с лица. — Отвечаю за охрану семейства генерал-губернатора. В том числе и на борту корабля. — Дрехт обратился к сопровождающим его мушкетерам: — Живо в лодку! Генерал-губернатор распорядился, чтобы мистера Пипса разместили на борту «Саардама» раньше, чем...

— Слушайте! — раздался откуда-то сверху хриплый голос.

Все подняли головы, щурясь от яркого солнца.

На груде ящиков стоял какой-то человек в сером рубище. Его руки и лицо скрывали окровавленные повязки, сквозь которые виднелись лишь глаза.

— Прокаженный, — с отвращением пробормотал Дрехт.

Арент невольно отступил назад. Его с детства учили опасаться этих отщепенцев, чье появление могло погубить целую деревню. Их кашель да даже легчайшее прикосновение рук сулили долгую, мучительную смерть.

— Убейте и сожгите его, — приказал генерал-губернатор. — В городе не место прокаженным. 

Мушкетеры в смятении переглядывались. Человек стоял слишком высоко, пиками его было не достать, мушкеты уже погрузили на «Саардам», а луков ни у кого не было. 

Будто не замечая переполоха, прокаженный обвел толпу взглядом: 

— Да будет вам известно, что мой господин плывет на борту «Саардама». — Блуждающий взгляд говорившего остановился на Аренте, из-за чего у того екнуло сердце. — Он повелитель всего тайного и скрытого, всех ужасных и темных сил. И, как того требует древний закон, он шлет вам предупреждение. Груз «Саардама» отмечен печатью греха, и всех осмелившихся подняться на борт ждет ужасная погибель. Этому кораблю не суждено доплыть до Амстердама. — Стоило прокаженному произнести последнее слово, как его лохмотья вспыхнули. 

Он не издал ни звука. Пламя ползло все выше, пока не охватило его целиком.

Прокаженный не двигался. 

И молча смотрел на Арента. 

Перевод: Елена Матвеева

Оформить предварительный заказ книги можно по ссылке

Больше текстов о культуре и политике — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Общество». Присоединяйтесь