Убежище для жертвы домашнего насилия: спасение или тупик?

Когда женское движение довело проблему домашнего насилия до сознания граждан, самым действенным решением проблемы представлялось убежище. Убрать жертву из зоны опасности. Во многих штатах еще не было законов, запрещающих избиение жен. Насилие интимного партнера рассматривалось как частное семейное дело, и в немногих исследованиях того периода, освещающих вопрос домашнего насилия, сквозило убеждение, что вина лежит на самих жертвах, провоцирующих агрессоров. Прошли десятилетия, прежде чем в сознании людей укоренилась сама идея ответственности мужчин за насилие. Создание убежищ стало первой попыткой государства отреагировать на насилие интимного партнера, и в 1960-х, 70-х, 80-х, даже в разгаре 90-х годов оно казалось практически единственным решением, предлагаемым женщинам в трудной ситуации. В 1964 году в Калифорнии было открыто убежище для женщин-жертв алкоголиков, которые тоже подвергались издевательствам, хотя слава учреждения первых убежищ для избиваемых женщин принадлежит Мейну и Миннесоте. Без сомнения, убежища уберегли от гибели не одну тысячу женщин, они и сегодня спасают человеческие жизни. За четыре десятилетия количество убежищ существенно возросло, сегодня их насчитывается более трех тысяч. 

Убежище — собирательный термин. Это может быть и ночлег в гостиничном номере, и дом строчной застройки на два десятка семей. В городах с высокой плотностью населения иногда имеются небольшие многоквартирные или жилые дома мотельного типа с размещением по одному. За пределами крупных городов убежища, как правило, представлены домами на одну семью в жилых районах, где жертвам с детьми выделяется одна комната, а в общем пользовании пяти — восьми семей находятся кухня, санузлы, столовая и гостиная. Действуют правила, регламентирующие отбой и выполнение домашних обязанностей. Исторически сложилось, что мальчики старше двенадцати лет и животные не допускались в убежища, и по большей части контакты с друзьями, семьей, включая работодателя жертвы, не поощрялись в целях безопасности (в Нью-Йорке сейчас создается первое в стране убежище, где стопроцентно допустимо пребывание с домашними животными; в Арканзасе в 2015 году открыто первое в США убежище для мужчин). Убежище — это не просто безопасное место для ночлега; оно подразумевает полный уход жертвы и ее детей от привычной жизни. Им нужно раствориться, исчезнуть.

Именно это осознала Келли Данн, когда Дороти отказалась от убежища. Келли однажды сказала мне, что «грязная тайна» убежища в том, что оно оказывается «талоном на социальное пособие». Если женщине требовалось убежище, а путь до ближайшего ночлега пролегал через весь штат, шанс нельзя было упускать, даже если это привело бы к немедленному уходу с работы, отчислению ребенка из школы и расставанию с друзьями. Данн вспоминает одну из самых навязчивых картин, преследующих ее в течение двадцатипятилетней работы в этой области, — женщин, стоящих на тротуаре с детьми и багажом в ожидании автобуса, который увезет их на другой конец страны, ведь место ночлега для них нашлось только там. В этом таится что-то глубоко противоестественное. Пусть порой это и необходимо, но всегда крайне мучительно. 

Данн утверждает, что все меньше и меньше жертв соглашаются на пребывание в убежищах. Они задаются вопросом, смогут ли сохранить работу или продолжать заботиться о пожилых родителях; обратиться к врачу или пойти на ужин к друзьям; смогут ли их дети играть в школьном спектакле; позволят ли им взять с собой фамильные ценности; есть ли у них право размещать посты в фейсбук или инстаграм. «На все эти вопросы ответ один — нет», — говорит Данн. «Целью убежища было избавить от забот систему уголовного права. Утверждалось: “Если она и правда так боится, то пойдет в убежище”, а если женщины не обращались туда, считалось, что они не боятся». Случай Дороти показал Данн всю опасность такого убеждения. 

В последние годы убежища и клиники стараются учитывать потребности жертв издевательств. Сохранение рабочего места нередко поощряется; в убежищах установлены изощренные системы безопасности, которые это допускают. В некоторых убежищах теперь разрешено пребывание мальчиков-подростков вместе с матерями; семьям позволено держать домашних питомцев; в других убежищах не запрещено общение с семьей и друзьями. Однажды по приглашению Кандаса Волдрона, бывшего исполнительного директора кризисного агентства Healing Abuse Working for Change в Салеме, Массачусетс, я приехала в их новое ультрасовременное убежище. Раньше на его месте было старое убежище, где побывали Дороти и Кристен, — крошечный домик в переулке, на самом берегу океана, с которого на узенькие дорожки заметает песок. Новое убежище разместилось в элегантном викторианском здании на широком бульваре, множество камер наблюдения спрятано от глаз по всей территории; здесь хватает места для восьми семей, есть три отдельных кухонных зоны. Есть лифт, детская с массой игрушек, холлы и лестничные пролеты ярко покрашены и увешаны картинами с цветами. Во дворе небольшая песочница. Убежище, как и должно быть, просторное и светлое, но лишено индивидуальных черт, характерных для большинства наших домов, например, семейных фото или постеров, детских рисунков, безделушек, книг, дисков.

Это заведение экстра-класса: есть игровые зоны, безопасность безупречна, условия отличные. И все же, даже в самом лучшем варианте, убежище — это полный разлад. Высказываясь против убежищ, такие правозащитники как Данн идут против течения. Она признает: «Мое мнение в среде борцов против домашнего насилия не пользуется популярностью». И это несмотря на то, что большинству убежищ хронически не хватает финансирования, их открытие и закрытие зависит от бюджета штата или округа. К тому же, действительность показывает, что убежища не дают жертвам и их семьям временной передышки и не обеспечивают долгосрочного решения проблемы. 

Комментируя мою статью в New Yorker, в которой я затронула многие из этих тем, один читатель написал: «Как учредитель одного из первых в стране убежищ я категорически не согласен, что убежища, по сути, есть “талон на социальное пособие”. Группы оценки высокого риска — это важное новшество, но им удается охватить лишь малую долю жертв, которых и так знают органы правопорядка и правозащитники. Наиболее эффективная модель в рамках масштабного подхода к предотвращению домашнего насилия включает в себя убежища. Убежища предоставляют жилье и психологическую поддержку отдельным людям и семьям, большинство из которых пережили длительные издевательства и нужду, не имели крыши над головой. По свидетельствам выживших, именно в таких местах они впервые в жизни почувствовали себя в безопасности. Службы поддержки делают акцент на образовании, занятости, перспективе получения стабильного доступного жилья. Наша группа оценки высокого риска, в которую входят более тридцати пяти местных учреждений, неоднократно направляла семьи в убежища, если это было единственно возможным решением». 

Не могу оспаривать утверждение автора письма. Вынуждена признать, что этим двум реальностям сосуществовать нелегко: убежища и правда необходимы для спасения жизней, но они оказываются тупиком.

Данн тоже соглашается, что иногда убежище необходимо. Она рассказала о текущем деле: агрессору решением суда было предписано ношение GPS-браслета для отслеживания перемещений. Он не явился в участок для примерки браслета, по сути он был в бегах; для его жертвы убежище было наилучшим вариантом. Часто убежище спасает на пару ночей, чтобы страсти улеглись. Но по мнению Данн, убежище — это тюрьма для женщин, где царят строгие правила и действует комендантский час, она утверждает, что дети, лишившись привычного окружения и семьи, получают серьезную травму. Даже в лучших убежищах, вроде того, что я посетила в Массачусетсе, люди с психологической травмой оказываются рядом с себе подобными. Семьям, как правило, предоставляют только одну большую комнату.

Данн предлагает представить любое другое преступление, где толчок к изменениям и утрата гражданских свобод ложится на плечи жертвы. «Убежища спасают жизни подвергшихся издевательствам женщин, — рассуждает Данн, — но, на мой взгляд, крайне несправедливо с нашей стороны предлагать такой ответ». 

Приобрести книгу можно по ссылке

Вам может быть интересно:

• «Всем привет, я куколд!» Почему российских мужчин все чаще возбуждают измены жен
• «Сноб» запускает новый подкаст «Девица на мели». Это история девушки, которая потеряла работу из-за пандемии
• Путин — музло. Как россияне сочиняют песни про президента

Больше текстов о политике и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Общество». Присоединяйтесь