«Попробуйте вкус русской земли». Как в Краснодарском крае делают вино по швейцарским стандартам
Ɔ. Как вы познакомились с Рено?
В 1992 году я окончила МГИМО, получила стипендию Швейцарской Конфедерации и уехала в университет города Берн, чтобы продолжить обучение. Однажды меня пригласили на дегустацию брюта на винодельню. Там я познакомилась с ее хозяином и своим будущим мужем Рено Бюрнье. Несмотря на то что я тогда не говорила по-французски, мы сразу поняли друг друга. Уже потом оказалось, что Рено с детства был очарован Россией и русской культурой: его родственница работала здесь гувернанткой еще в николаевскую эпоху. В их семье из поколения в поколение передавались истории о загадочной и красивой России.
Накануне поездки на винодельню в одной газете я вычитала, что в Швейцарии распространена практика аренды отдельных кустов винограда: ты платишь, а спустя год получаешь именную бутылку вина. Я спросила у Рено, практикуется ли такое на его винодельне. Он ответил: «Я предоставлю тебе 800 кустов винограда бесплатно, но при одном условии: ты сама будешь ухаживать за ними». Я согласилась — так и началась моя история в виноделии.
Ɔ. И вы действительно приезжали на виноградник, чтобы ухаживать за лозами?
Да, Рено выделил мне очень красивый участок, просто необыкновенный, на склоне горы, с которой открывался вид на Муртенское озеро и Альпы. В течение года каждые выходные, праздники и каникулы я приезжала туда. Я влюбилась и в виноградник, и в природу, которая его окружала, и в работу на земле, и в итоге в Рено.
Ɔ. Почему вы решили вернуться в Россию?
Я всегда хотела сделать что-то полезное для своей страны. А в 90-е в России не было хорошего вина, поэтому я решила, что мы с Рено просто обязаны приехать сюда и развивать качественное виноделие. Поделиться со страной необыкновенными знаниями и опытом потомственного винодела.
Ɔ. Рено пришлось уговаривать переехать?
Нет, наоборот: он человек, открытый всему новому, пионер по характеру. В конце 80-х годов в Швейцарии на Муртенском озере он первым сделал игристое вино, начал проводить дни открытых дверей и выставки, организовал органическое производство и сделал биовино.
Когда мы приехали в Москву в 1995 году, Рено очень хотел попробовать российское вино. Но ни в гостинице, ни в магазинах, ни в ресторанах его не было. Рено был удивлен и расстроен, потому что еще со времен учебы в Высшей школе виноделия в Лозанне знал, что в России благоприятные природные условия для виноградарства. Тогда он предложил мне поехать на юг страны, чтобы понять, почему там не развивается виноделие. Когда мы приехали в Краснодарский край, Рено вышел из машины и попробовал местный виноград. Как потомственный винодел, он умеет определять потенциал винограда по его вкусу. «Здесь можно делать лучшие вина мира», — сказал Рено и добавил, что нужно срочно искать участок земли для виноградников.
Оказалось, что он попробовал «красностоп» — автохтонный, то есть характерный исключительно для этой местности, сорт винограда. С тех пор прошло 20 лет, сегодня мы экспортируем вино из «красностопа» в Швейцарию и другие страны. В России же ценить автохтонные сорта так и не научились. А жаль, ведь именно вина из этих сортов в полной мере имеют русский характер: многогранный, сильный и непостижимый. На дегустациях Рено любит говорить: «Подходите, попробуйте вкус русской земли».
Ɔ. У вас семейный бизнес, вам важно принимать непосредственное участие в создании продукта?
Конечно. Когда ты что-то делаешь сам — совсем по-другому относишься и к процессу, и к результату. В нашей команде есть постоянные сотрудники, потому что следить за всей территорией уже физически не получается. Что касается самого процесса создания вина, здесь Рено обычно справляется сам. Вино — продукт, в создании которого не должно участвовать много людей, потому что оно буквально заряжается энергетикой окружающих. У нас была работница, которая любила громко разговаривать на винодельне, так вот Рено очень переживал из-за этого и говорил: «Не могу это выносить! Как можно кричать там, где находится вино?»
Ɔ. Какие технологии вы применяете при производстве вина?
Самые традиционные, классические. Главное в вине — качество винограда. Важно собрать его в правильный момент, он должен быть оптимальной зрелости и здоровым. Если виноград хороший, то от нас требуется одно — оказывать на него минимальное воздействие, не вмешиваться. Это же правило применимо к работе на винодельне, но сначала нужно правильно доставить туда виноград: путь до винодельни должен быть коротким, чтобы кожица винограда не успела надорваться от тряски и он не начал окисляться. После этого мы сортируем виноград, избавляясь от случайных листочков и веточек. Белый виноград попадает сразу в пресс, красный — по специальному желобу в бетонные емкости, где и начинается процесс брожения. У нас нет никаких специальных машин или центрифуг, единственное, что мы делаем, — контролируем условия содержания вина: оно должно выдерживаться при определенной температуре, без света, вибраций и шума.
Ɔ. Получается, у вас органическое производство?
Да, Рено унаследовал от бабушки, которая занималась садоводством, уникальный талант — тонко чувствовать природу и ее энергию. Думаю, научиться этому практически невозможно. Мы рассматриваем виноградник как часть экосистемы. Если природный баланс не нарушен, то и виноград растет здоровым. Поэтому мы, например, не используем гербициды и синтетические пестициды. Для нас вино — не бездушный коммерческий продукт, а часть нашей жизни и философии, поэтому мы и стремимся к натуральности, которая сегодня особенно ценится.
Ɔ. В чем заключается философия вашего бренда?
Мы чтим европейские традиции виноделия и производим аутентичное, терруарное вино. При этом с уважением относимся к природе и экологическому балансу. Особое внимание мы уделяем деталям как при выращивании винограда, так и в процессе производства вина — и с уверенностью говорим, что наш продукт швейцарского качества.
Подготовила Кристина Боровикова
Больше текстов о политике и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Общество». Присоединяйтесь