Кто виноват в гендерном неравенстве

Массовый выход женщин на рынок труда, может быть, самое главное социальное изменение XX века: за ним стоит удивительная комбинация технологических инноваций, политических реформ и фундаментальных культурных сдвигов. У этого процесса, отражающего стремление к равенству возможностей, помимо социального изменения есть и чисто экономическое: более эффективное использование человеческих талантов, судя по всему, внесло существенный вклад в экономический рост.  

При этом в большинстве стран доход работающих женщин ниже дохода работающих мужчин. В частности, в России этот гендерный разрыв составляет около 25%. Природа его в большинстве развитых стран заметно изменилась за последние 50–60 лет. Различия в квалификации и прямая дискриминация теперь уже практически не играют роли. Технологии контроля рождаемости заметно облегчили доступ женщин к высшему образованию — большую часть дипломов высшей школы получают именно они. И хотя в 70–80-е годы прошлого века женщины стали массово осваивать специальности, которые традиционно считались «мужскими» (юристы, врачи, дантисты, бизнес-менеджеры), неравномерное распределение по отраслям и профессиям сохраняется — и становится важным с точки зрения гендерных разрывов в заработках.

Женщины, даже работающие, несут большую нагрузку, занимаясь домашними делами и ухаживая за детьми. Это заставляет их выбирать работу с возможностью гибкого графика, минимальным временем на дорогу, без переработок и так далее. В результате они занимают не самые высокооплачиваемые рабочие места, особенно если учесть, что во многих отраслях работодатели непропорционально щедро выплачивают компенсации за сверхурочные.

Дети определенно дороже обходятся мамам, чем папам. Почти две трети существующего гендерного разрыва в заработках в США и в Европе объясняются различным влиянием появления детей на карьеры их родителей. Если сравнить динамику дохода женщин и мужчин, которые стали родителями, с динамикой дохода женщин и мужчин без детей, обнаружится существенная асимметрия. Отцы по динамике доходов не отличаются от своих бездетных сверстников, а вот матери в среднем после рождения первенца теряют до половины трудовых заработков, и эта разница не сокращается со временем. В литературе этот разрыв назвали «штрафом за материнство». Количественные оценки его размера колеблются от 50–60% в Австрии и Германии до 20–25% в Дании и Швеции — даже щедрая социальная политика скандинавских стран не позволяет полностью решить проблему.

«Штраф за материнство» складывается из нескольких факторов:

• Само по себе планирование беременности может отражаться на карьерных решениях — задолго до зачатия. Если предполагается, что появление ребенка приведет к существенному перерыву в работе, логичнее выбирать работодателя, который отнесется к этому лояльно, даже если при этом он заплатит меньше.
• Вынужденный перерыв в работе связан с потерей профессиональных навыков.
• Уход за ребенком и другие домашние дела отнимают много времени.

Наши расчеты показали, что в Восточной Германии штраф за материнство почти на 30 процентных пунктов, т. е. в несколько раз, ниже, чем в Западной. Поскольку уровень рождаемости и социальная политика в разных частях страны отличаются очень мало, можно утверждать, что большую роль играют социальные нормы. Западная Германия гораздо консервативнее в области гендерных ролей: по данным опросов, большинство жителей согласны с утверждением «Мать вредит ребенку до трех лет, если она находится на работе». Если социальные нормы заставляют матерей проводить много времени с детьми, то строить карьеру оказывается сложнее, поскольку она вступает в острый конфликт с семейным благополучием. В таком обществе успешной женщине будет сложнее найти мужа и завести детей. Более того, семьи с традиционными гендерными ролями плохо переживают карьерные продвижения женщин — данные показывают, что это связано с ростом вероятности развода. Разбивая стеклянный потолок, можно разбить и семейное счастье. 

Новый кризис, связанный с пандемией COVID-19, несколько отбросил общество назад с точки зрения сокращения гендерных разрывов, и это тоже во многом связано с детьми. Во-первых, меры сдерживания эпидемии больно ударили по сфере услуг с высокой плотностью персональных контактов, где традиционно сверхпредставлены женщины. Во-вторых, ограничения на работу детских садов и школ отразились на женщинах сильнее, чем на мужчинах: необходимость проводить дневное время с детьми препятствует как работе вне дома, так и домашней дистанционной занятости.

Учитывая это, эффективная политика гендерного равенства должна не просто субсидировать уход за ребенком в форме оплачиваемых отпусков и пособий. Более равномерное разделение этого бремени между мужчинами и женщинами должно становиться новой социальной нормой. Может показаться, что на это потребуется очень много времени. Однако не стоит недооценивать скорость социального прогресса — достаточно вспомнить, что совсем недавно мысль о том, что замужняя женщина может работать, была экзотикой в абсолютном большинстве стран.

Материал подготовлен в рамках совместного проекта «Сноб» и экономического факультета МГУ им. Ломоносова. В год 80-летия факультета молодые ученые делятся своими исследованиями по самым актуальным проблемам современной экономической науки. Смотрите видеоверсию беседы выпускника 2006 года Владимира Иванова с шеф-редактором «Сноба» Сергеем Цехмистренко здесь.

А что вы думаете об этом? Обсудить тему и поспорить с автором теперь можно в комментариях к материалу

Больше текстов о политике, экономике и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Общество». Присоединяйтесь