Как в России появилась «новая искренность». Отрывок из книги
«Жужжание в блогах»: онлайновый (ново)искренний дискурс
Чтобы понять смысл сетевых дискуссий об искренности, нам нужно прежде понять, кто в них участвует и что их участники обсуждают. Начнем с первого вопроса.
В основе моих выводов лежит повторявшийся примерно раз в месяц поиск по данному понятию в поисковиках Google и «Яндекс» и чтение многочисленных блогов, чатов и других социальных медиа в период с начала 2000-х и до 2015 года. Вместе они показывают, что те интернет-пользователи, которые так или иначе обращались к «новой искренности», — это в основном молодые горожане. Большинству из них меньше 50 лет, многим — 20 или 30 с небольшим; многие живут в крупных городах. При более пристальном исследовании оказалось, что большинство из множества блогеров, высказывающих свое мнение о повороте к новой искренности, либо работают в области литературы, искусства, кино, дизайн-критики, журналистики, либо учатся на факультетах гуманитарных или социальных наук. Онлайн-диалог между А. Ш. и bordzhia о «новой искренности», с которого я начала эту книгу, может служить типичным примером. Чат ведут два интернет-пользователя, которые, судя по языковым и социокультурным приметам («кошмар такой», «отключаюсь», присутствие соседа по комнате, упоминаемые литературные семинары и поэты), скорее всего, являются молодыми студентами-филологами.
Итак, члены группы, чьи сетевые дискуссии будут интересовать нас в данной главе, не представляют российское общество в целом, но принадлежат к числу городских жителей, пользующихся определенными социально-культурными привилегиями. Это весьма немногочисленная группа, но все же число ее членов значительно превосходит число тех литературных, художественных и музыкальных профессионалов, о которых шла речь в двух предыдущих главах. Тезис Гройса о том, что сегодня «производством искренности и доверия в современном мире занимаются все», может показаться слишком смелым, — но тем не менее в тех обсуждениях искренности, которые можно найти онлайн, участвует весьма значительное число медиаюзеров. Как я показала во «Введении», разговоры в сети ведут между собой растущие группы сторонников искренности, чье понимание этого понятия распространяется на расширяющуюся культурную сферу.
Последнее мое наблюдение — о том, что онлайновые адепты новой искренности обсуждают быстро расширяющуюся культурную территорию, — подводит нас ко второму из поставленных выше вопросов. Теперь мы более или менее представляем, кто участвует в онлайновых дискуссиях о новой искренности, но не представляем, о чем говорят сторонники цифровой искренности. При ответе на этот вопрос я сначала обрисую основные черты глобального — в особенности англоязычного — сетевого разговора о новой искренности, а затем обращусь к его русскоязычному варианту.
К весне 2012 года англоязычные обсуждения новой искренности в Интернете принимали разные формы. Начнем с того, что известные культурологи и профессиональные критики использовали свои блоги и сайты для продвижения «Новой Искренности» как целостной культурной парадигмы. Весьма показательный пример дает блог американского радиоведущего Джесси Торна. В 2006 году Торн опубликовал в нем «Манифест о Новой Искренности», где он предложил широко обсуждавшееся впоследствии определение нашего понятия. «Что такое Новая Искренность?» — риторически спрашивал Торн своих читателей и сам отвечал: «Представьте себе иронию и искренность, составленные воедино на манер Вольтрона <суперробот, центральный персонаж одноименного американского анимационного телесериала>, так что возникает новое движение поразительной силы. Или представьте отсутствие как иронии, так и искренности: очевидно, что лучше меньше, да лучше». Торн часто использует в блоге определенное таким образом понятие — скажем, для характеристики фильмов или музыки, которую стоит послушать. «Ничего себе! — писал он, например, в декабре 2006 года о новой композиции своих любимых комиков. — Эта песня… прямо брызжет Новоискренностью».
Другие блогеры, обсуждающие «Новую Искренность», часто представляют Торна интеллектуальным отцом этого тренда. Еще один человек, которого неоднократно называют основателем «Новой Искренности», — это Михаил Эпштейн, российский теоретик культуры, имя которого часто упоминается в этой книге. Вопреки распространенному стереотипу, согласно которому Россия следует за культурными трендами Запада, постпостмодернистское теоретизирование Эпштейна ощутимо повлияло на американскую культурную критику. Популярности Эпштейна не препятствовало его решение предоставить неограниченный онлайн-доступ к большинству своих текстов. В 2000-х годах англоязычные блогеры охотно скачивали выложенные в сеть pdf-файлы написанных русским профессором статей о возрождении сентиментальности и искренности, обсуждая их в столь же содержательных, сколь и неформальных по тону постах («Так что же это за штука — новая искренность?»).
И Торн, и Эпштейн с успехом используют онлайн-медиа, чтобы представить «Новую Искренность» в качестве нового культурного тренда или движения. Другие адепты «онлайновой» новой искренности преследуют иные цели.
Некоторые прилагают значительные усилия для теоретического осмысления медийной специфики этого тренда — или, проще говоря, убеждают других в том, что новая искренность возможна именно в цифровых медиа. Подобно тому, как частная переписка когда-то внезапно превратилась в средство выражения русской сентименталистской искренности, теперь писатели используют онлайн-платформы, чтобы концептуализировать те же платформы как исходное место рождения современной искренности. Сразу несколько комментаторов, следящих за развитием современной англоязычной литературы, например, отметили возникновение новой поэтической искренности в коллективном поэтическом течении «Фларф», участники которого используют инструменты онлайн-поиска при написании стихов.
Есть и те, кто рассматривает не просто цифровые медиа, а блогосферу в особенности как основную дискурсивную платформу «новоискреннего» движения. Этому взгляду способствует дневниковая структура блогосферы (по словам специалиста по блогингу Джил Уокер Реттберг, «большинство блогов в какой-то степени авторепрезентативны и в качестве таковых являются формой описания своей жизни или автобиографии»); репутация блога как средство трансформации частного общения в публичное; его статус легкодоступного для писателей-любителей дискурсивного инструмента; и возможность активного участия аудитории. Многие онлайн-комментаторы утверждают, что эти особенности блогов прямо повлияли на возрождение искреннего самовыражения.
Иллюстрацией мнения о том, что возрожденная искренность характерна именно для блогов, может послужить пост о «Новой искренности» британского эксперта по социальным медиа Ру Рейнольдса, написанный в 2008 году. Рейнольдс указал на видеоблог, который вел в 2006–2007 годах онлайн-художник Зе Франк, как на прекрасное воплощение новой культурной парадигмы. Рейнольдс признается, что он «весь прошлый год как одержимый смотрел популярный (и очень интерактивный) видеоподкаст <Франка> „шоу“» и его «все время поражала искренняя радость автора от странности и креативности мира… Зе Франк, возможно, и не слышал этого термина, но он излучает такую Новую Искренность! — это как запускать воздушного змея в компании с Брюсом Ли в солнечный день». Другими словами, Рейнольдс выбирает в качестве золотого стандарта для «Новой Искренности» некий «очень интерактивный» блог. Более того, он сам делает это в интерактивном блоге: в комментах к посту Рейнольдс и его читатели предпринимают попытку совместными усилиями определить понятие «Новая искренность» и его связь с дигитализацией.
Специалист по американской литературе Эндрю Чен — еще один сторонник блогов как главной платформы для вновь возникшей искренности. «„Новая Искренность“, — пишет он в статье, выложенной в открытый доступ, — примечательна своей средой: блогосферой. Мэсси, Мистер и Робинсон (три современных американских поэта. — Э. Р.)… регулярно публикуют новые стихи в своих постоянно поддерживаемых блогах и получают отзывы как друг от друга, так и от весьма обширной аудитории. Более того, по их общению в киберпространстве вполне возможно проследить эволюцию Новой Искренности. После того как Мэсси закончил свой манифест, который, как и у других новоискренников, имел форму поста в блоге, он получил огромное количество откликов и вызвал много шума в других блогах и на интернет-форумах, которые, как признают и сами новоискренники, в значительной степени способствовали росту Новой Искренности как движения».
Чен, как и Торн, Эпштейн и Рейнольдс, использует сетевые СМИ для обсуждения — отчасти разговорным, отчасти теоретически насыщенным языком — проблем современной искренности. Однако «жужжание в блогах» (как выражается Чен), которое они наблюдают, содержит обсуждение новой искренности и в гораздо менее аналитически нюансированных контекстах.
«В сущности, „Лучадор“ — это такая, типа, новая искренность, которая никогда не приедается», — написал в сентябре 2006 года блогер Roundhouse Kicks в посте, который можно считать образцовым; он имел в виду не поэта и не артхаусный фильм, а новую модель кроссовок фирмы «Найк». В 2013 году статья «Новая искренность» в англоязычной «Википедии» посвятила отдельный раздел «Брониз» технически подкованным взрослым мужчинам, фанатам анимационного шоу «Мой маленький пони», которых автор статьи в Wired называет «лучшим воплощением сетевой неоискренности».
Вместе с другими поп-культурными ссылками на сегодняшнюю искренность, ода кроссовкам и раздел «Брониз» прекрасно показывают, что англоязычные юзеры новых медиа с течением времени стали использовать выражение «новая искренность» в столь разных культурных и коммерческих контекстах, что это неизбежно привело к появлению пародий. В третьей главе я говорила о том, что с начала 1990-х годов сторонники возрожденной искренности применяли это понятие к любым новым культурным областям и практикам; в первой главе мы видели, что та же разношерстность побудила писателя Алекса Блэгга в 2005 году обратиться к читателям своего блога с шутливым призывом привести безразлично какие примеры, иллюстрирующие понятие «Новая искренность». Еще через год похожую пародийную акцию устроила Лорна Ди Сервантес. Американско-мексиканская поэтесса высмеяла форматы новостей и постов в соцсетях, предложив читателям своего блога бессмысленные «Десять вещей, которые каждый должен знать о новой искренности!» (например, «Новая Искренность однажды проиграла в конкурсе двойников Долли Партон» или «В Парагвае дуэли разрешены, при условии, что обе стороны являются Новоискренниками!»).
Пародийные записи Ди Сервантес и Блэгга — не просто банальные шутки. Красноречивее, чем любой статистический обзор, они говорят нам о том, как много веб-пользователей стали использовать риторику новой искренности. Две пародии показывают и то, какое эмоциональное значение придают сетевые комментаторы этому понятию; и они демонстрируют нам почти гротескную неоднородность социальных и культурных практик, к которым пользователи социальных сетей применяют этот термин.