О знаменитых реликвиях
В газете Corriere della Sera 3 января прошлого года вышла статья Армандо Торно о реликвиях, не только религиозных, но и светских, от головы Декарта до мозга Горького. Хранить их — не христианская выдумка, как считают многие, это всегда было свойственно религиям и культурам. В культе реликвий есть что-то, я бы сказал, мифо-материалистическое: потрогав часть тела великого человека или святого, люди надеются приобщиться к его величию. С другой стороны, это нормальная тяга к древности (из-за которой коллекционер готов потратить состояние, чтобы завладеть первым изданием знаменитой книги или даже просто экземпляром, принадлежащим важной персоне). И, наконец, реликвия сродни последнему лоту на американском аукционе, это memorabilia, фетиш — вроде перчаток, которые носила Жаклин Кеннеди (настоящих), или тех, что обтягивали руки Риты Хейворт в «Джильде» (поддельных). И совсем в конце концов, от реликвий есть экономическая польза: в Средние века они были туристическим ресурсом, так как привлекали потоки паломников, как сейчас дискотека на окраине Римини привлекает русских и немецких девушек. В то же время я видел, как толпа туристов в Нэшвилле (штат Теннесси) восхищалась «кадиллаком» Элвиса Пресли. А ведь он совсем не уникален: король рок-н-ролла менял машины ежемесячно.
В Богоявление, находясь в приподнятом состоянии духа, я вместо того, чтобы, как все, смотреть в Интернете порноролики, решил поискать в Сети знаменитые реликвии.
Что я выяснил. Например, сейчас считается, что голова Иоанна Крестителя хранится в церкви Сан-Сильвестро-ин-Капите в Риме, тогда как предыдущая традиция приписывала ее местонахождение собору в Амьене. Голова в столичной церкви лишена нижней челюсти — она, в свою очередь, хранится в соборе Сан-Лоренцо в Витербо. Блюдо, на котором эта голова лежала, находится в Генуе, в ризнице собора Сан-Лоренцо, вместе с прахом Крестителя, но одновременно часть праха покоится в древней церкви бенедиктинского монастыря в Лоано, тогда как палец пребывает в музее Опера-дель-Дуомо во Флоренции, а плечо — в соборе в Сиене. Что до зубов, то один из них находится в соборе в Рагузе, а второй, вместе с прядью волос, — в Монце. Об остальных тридцати сведений нет. Старая легенда гласит, что в какой-то церкви хранилась голова Крестителя в возрасте 12 лет, но никаких официальных свидетельств, служащих тому подтверждением, я не нашел.
Животворящий крест нашла на Голгофе блаженная Елена, мать Константина. В VII веке он был похищен персами и возвращен византийским императором Ираклием, а позже крестоносцы привезли его с собой на место битвы с Саладином. К сожалению, победил Саладин, и следы креста были потеряны навсегда. Впрочем, то и дело обнаруживаются его фрагменты. Один из гвоздей хранится в церкви Санта-Кроче-ин-Джерусалемме в Риме. Терновый венец, долго пролежавший в Константинополе, был разделен на части, чтобы разным соборам и реликвариям досталось по шипу. Копье Лонгина, когда-то принадлежавшее Карлу Великому и его наследникам, теперь находится в Вене. Крайняя плоть Христа была выставлена на обозрение верующих в Калькате (Витербо), пока в 1970 году священник не сообщил о ее краже. Обладание этой реликвией оспаривают также Рим, Сантьяго-ди-Компостела, Шартр, Безансон, Метц, Хильдесхайм, Шарру, Конк, Лангр, Анверса, Фекан, Пюи-ан-Веле, Овернь. Кровь, пролившаяся из раны, которую римлянин Лонгин нанес распятому Иисусу, привезли в Мантую, но в базилике Святой крови в Брюгге тоже хранится Христова кровь. Вифлеемские ясли находятся в Санта-Мария-Маджоре в Риме, а Святая плащаница — в Турине. Свивальник Христа хранится в Аахене. Плат, которым Христос вытирал ноги апостолам после омовения на Тайной вечере, находится либо в римской церкви Сан-Джованни-ин-Латерано, либо в немецком городе Даксе, но не исключено, что Иисус пользовался двумя полотенцами или омывал ноги дважды. Во многих храмах хранятся пряди волос или молоко Девы Марии, ее свадебное кольцо — в Перудже, обручальное — в Соборе Парижской Богоматери.
Мощи волхвов хранились в Милане, пока в XII веке Фридрих Барбаросса не увез их в качестве военного трофея в Кёльн. Я, как мог, описал эту историю в своем романе «Баудолино». Но обратить неверующих я не рассчитываю.