Re: Музей 2.0
«Yes we can!» – скандировал абсолютно счастливый архитектор Иона Фридман, окидывая взглядом публику, пришедшую на открытие его музея. Вокруг на только что всполотых грядках топтались важные люди в костюмах-тройках – замминистра культуры Оливье Каплен, директор Французского фонда культуры Франсис Шарон и руководитель Государственного центра пластических искусств Ришар Лягранж. Их не без удивления разглядывали жители окрестностей, забредшие сюда случайно и не совсем понимающие смысл происходящего.
Назвать это место музеем L'Ilot des Lilas язык не поворачивался. Квадратный кусок земли не больше шести соток с деревянной хижиной посередине напоминал дачный участок. «Но это же музей нового типа, устроенный по принципу "Википедии", наглядный пример того, как технологии Web 2.0 выходят за пределы виртуальной реальности. И вообще, кто сказал, что музей будущего должен выглядеть как музеи настоящего?» – подумала я, рассматривая установленные по краям садика высокие деревянные сваи, накрытые витиевато переплетенной сеткой. Между ними натянута полиэтиленовая пленка, с обеих сторон изрисованная яркими фломастерами. Произведение искусства напоминало детские каракули. «Это работы Ионы Фридмана», – прервал мои мысли мужской голос.
Рядом со мной стоял Бруно Гарнерон – президент ассоциации с поэтическим названием Lilolila (игра слов от L'Ilot des Lilas, «остров сирени»). Под его руководством и появился этот садик и музей в нем. «Иона создал эти граффити вчера ровно за пятнадцать минут. Он очень хорошо рисует, но тут специально старался избежать изысков, чтобы еще раз подчеркнуть основную идею своего проекта: не обязательно уметь рисовать, чтобы выставляться в нашем музее».
«А почему, – спрашиваю Бруно, – вы решили открыть музей посреди грядок?»
«Как почему? Они связаны одной концепцией об обществе самопланирования, – отвечает он. – В 2006 году районная мэрия выделила нам кусок земли под экологически чистый сад, чтобы все желающие могли заниматься садоводством прямо в городе. Мы не делили территорию на части: каждый сажает здесь что хочет и где хочет. И любой участник ассоциации может прийти и собрать, что ему вздумается. Сейчас, к примеру, начался сезон клубники».
Он дает мне попробовать первые плоды самопланирования – довольно сносную парижскую клубнику, чтобы мне стало еще понятнее, почему Фридман выбрал именно этот садик как платформу для своего эксперимента. Этот восьмидесятипятилетний французский архитектор венгерского происхождения еще в пятидесятые прославился на весь мир своими утопическими проектами самопланирования. Чтобы избежать проблемы перенаселения городов, в 1958 году архитектор предложил создать переносные наземные города из легких и простых в сборке мобильных структур. Эти самые структуры должны были водружать поверх существующих дорог и бетонных зданий сами горожане. Его проекты носили гордые названия вроде «Новый Вавилон» и «Космический город», но в те времена казались абсолютно утопическими. Полвека назад современники над ним посмеивались, а сейчас мобильные дома – реальность.
Иона Фридман и сам, видимо, решил переходить от разговоров о будущем к делу. Но прежде чем замахиваться сразу на «Новый Вавилон», решил проверить на территории небольшого садика, как его теория о самопланировании может работать на практике.
И вот он стоит на фоне своих неоновых каракулей и громко говорит собравшимся: «Для меня граффити – важная форма народного искусства. А L'Ilot des Lilas – прототип музеев будущего. Вместо холодных стен закрытого помещения – открытая беседка, люди тут чувствуют себя куда комфортнее, а это располагает к творчеству».
Стоящий рядом Бруно Гарнерон объясняет полушепотом принцип формирования коллекции: «Рисовать можно по обе стороны натянутых между сваями полотен. Когда все полотна исписаны, мы их будем менять на новые, а нарисованные картины пойдут в архив. Время от времени мы их снова будем вывешивать, а в будущем намереваемся отдавать другим музеям на выставки». Правда, одолжить у нового музея «картины» другие музеи пока не торопятся, что не мешает Фридману с Гарнероном работать над схожим проектом «эфемерного музея» в других городах мира: Барселоне, Берлине, Шанхае и Лос-Анджелесе.
Пока я болтала с Бруно, на пленке рядом с абстрактными работами Ионы Фридмана начали появляться куда более понятные рисунки: домик, девочка с цветком в руках и синий кремль. Первые два оказались делом рук чьей-то дочки, а третий – моего приятеля, молодого кинорежиссера Дмитрия Вершинина. Большой ценитель граффити, он пришел со мной на открытие, видимо, с другими надеждами. «А где же тут граффити?» – задумчиво спросил он. Я разъяснила ему идею Фридмана, Дима оживился: «Было бы здорово устроить что-то подобное в Москве, чтобы каждый день люди по дороге с работы проходили через парк и что-то рисовали, а потом это все снять и сделать фильм. Получился бы своего рода "отпечаток" состояния общества. Ведь у кого что болит, то и стали бы рисовать», – рассуждал Дима. «Правда, непонятно, где можно было бы устроить такой "музей" в Москве. В любом городском парке его быстро разберут на запчасти!» – не без сожаления заключил он.С