Кризис — месть за наивность. Интервью с Петром Холодным

Предвидел ты кризис или это была полная неожиданность?

Я думаю, что любой человек, который говорит, что он предвидел кризис, в лучшем случае кривит душой. Потому они и называются «кризисами», что их предвидеть невозможно.

А как же Нуриэль Рубини и Нассим Талеб? Говорят, что они предупреждали о нем?

Вы знаете, в общих чертах можно предупреждать о кризисе, но предсказать, когда он будет, — я лично считаю, что это невозможно.

А сам лично ты персонально попал на кризисе?

Я думаю, что все немножко потеряли на кризисе.

Является ли кризис возмездием за какие-то неправильные действия? Или это естественный ход событий?

Когда употребляется слово «возмездие», в этом есть какой-то духовный контекст, а его нет. Думаю, что он результат ошибок, в первую очередь в США.

Тогда разубеди меня в моем убеждении, что кризис является местью за жадность, самодовольство и самоуспокоенность.

Нет, скорее, за наивность. В США поверили в то, что каждый американец имеет право достичь того, что называется american dream. Это значит дом за городом, две машины, белый заборчик, двое-трое детей, собачка. И при Клинтоне был дан приказ полугосударственным компаниям Fannie Mae и Freddie Mac, чтобы они финансировали покупку домов американцам, которые не понимали, как они смогут вернуть деньги, занятые в банке.

Вторая проблема — недостаточный контроль над финансовыми институтами. Это нельзя назвать жадностью, это естественно, банки и существуют, чтобы зарабатывать деньги. Но должны быть разумные ограничения, а они ослаблялись...

Ты говоришь нейтрально, а я на себя возьму смелость дать оценку: банки вели себя преступно безответственно!

А я не считаю, что на банки возложена моральная ответственность. Банки, как и все, должны слушаться закона. И если закон позволяет идти на неразумные риски, то при чем тут мораль? Мы не можем строить финансовую систему по принципу, что она должна быть моральна. В последние годы все ограничивающие законы, которые были проведены во время Великой депрессии, более-менее были убраны. И банки начали заниматься спекуляцией. Это ошибка государства.

Цитирую Талейрана: «это хуже, чем преступление, это ошибка». Государство недосмотрело, а банки этим воспользовались. Молодцы. Есть принцип, на котором основывается вся юриспруденция: сначала право, а потом закон. В банковской среде США сложилось совершенно неудовлетворительное право. А закон его прохлопал ушами, и сейчас весь мир эту историю расхлебывает... Ну ладно. Урок какой?

В жизни есть естественный порядок. Это можно называть разными словами: это можно называть «Богом», это можно называть «природой». И в экономике есть естественный порядок. Когда люди отрываются от этого естественного порядка, а еще и примешивают в бизнес и экономику какую-то идеологию, то получается кризис. И когда американское правительство начало активно вмешивать идеологию свободного рынка, идеологию того, что не должно быть никакого контроля, то последствием стал этот кризис... Это та же самая ошибка, которую делала советская система.

Кто на этом кризисе очевидно выиграл?

Те, которые начинает сейчас бизнес, очень сильно выигрывают. Экономические империи строятся именно во время кризиса.

Тот рост, который наблюдается, — это фундаментальный процесс или временный отскок? Есть ли какие-то более глубинные признаки, что экономика начинает поправляться?

Как мне кажется, идет некая экономическая коррекция. Потому что первая реакция после кризиса — люди паникуют, думают, что сейчас все будет по-новому, мы живем в другом мире, новые правила игры... Но миллиардам людей по-прежнему надо есть, по телефонам говорить, на машинах ездить, а для этого нужны сталь, никель, газ, нефть. Поэтому я думаю, что каждый кризис приходит и уходит, а потом вещи возвращаются на свои места.

Породил ли он уже что-то новое и правильное? Не зря же мы через все это проходим...

Не зря, конечно. Возьмите автопром США. Этот бизнес последние 10 лет не должен был существовать, потому что просто нереально, как они работали! Я много общался с Фордом, и некоторые вещи меня просто поражали! У них, например, было невероятное количество корпоративных самолетов. Я их спрашиваю: «Зачем вам все эти самолеты?» Они сказали: «В нашей компании работает больше всего американцев, единственный работодатель, который больше нашей компании, — это вооруженные силы Америки». Они оторвались от реалий... Они делают машины, а зачем им сотни самолетов?! Конечно, эта компания рано или поздно должна была рухнуть. И правильно, что большие, громоздкие компании вымирают, но рождаются новые маленькие, эффективные компании...

Есть ли какие-то предусмотрительные и энергичные люди, которые сейчас ходят по миру и выискивают вот эти новые перспективные бизнесы?

Я думаю, что этих людей много. Очень много.

А где они?

Они чаще всего себя не рекламируют. Ко мне за последние шесть месяцев обратились по крайней мере две такие структуры. Если ко мне две новые структуры обратились, то я вас уверяю, что таких структур очень много.

А известны ли тебе какие-то культурные или социальные новации, которые были порождены кризисом?

Я думаю, это скорее относится просто к личному восприятию жизни многих людей. Если общаться с людьми, у которых все было прекрасно до кризиса и которые от кризиса погорели, то это другие люди, и чаще всего они стали лучше в человеческом смысле.