Юлий Гусман: ММКФ сегодня — это серьезные деньги и амбиции

Я вспоминаю ММКФ много лет назад. Я, совсем пацан, ходил тогда на шесть или семь фильмов в день. Помню, какое это было чудо, когда приезжал Фрэнсис Форд Коппола со своим Apocalypse Now. Показывали его в ГЦКЗ «Россия», который тогда еще не снесли. Было всего два сеанса, последний — в час ночи. И была огромная очередь, в которой стояли все — от Евтушенко до Гали Волчек, и это был настоящий праздник. 

Никакого Dolby тогда еще не было, и вся авансцена «России» была заставлена десятками различных динамиков, которые стояли по всему залу для создания звуковых эффектов. Потому что в великой сцене вертолетной атаки одновременно звучала стрельба, «Полет валькирий» и разговоры героев. Тогда это казалось невероятным.

Я помню это чудо, когда мы бегали от Дома кино к «Иллюзиону», потому что в Доме кино была самая сильная программа, а в «Иллюзионе» — самая лучшая артхаусная. И как-то я увидел там некий датский фильм, я даже не помню его названия, но помню, что встретил актеров, игравших там главные роли, в фойе. Я до сих пор не знаю их фамилий, он был с бородой, она — в роскошной какой-то юбке, и я взял у них тогда автографы и был счастлив. ММКФ тогда был единственным окном в волшебный, закрытый, непознанный мир. 

Постепенно в эпоху перестройки и гласности фестиваль достиг своего пика. Появились новые люди, новые идеи. Тогда фестивали были потрясающими. Не потому, что я уже в них участвовал сам, а потому, что в то время иностранцы к нам ехали не просто из любопытства увидеть ложку-балалайку-матрешку и не за бабки, которые сейчас платят гостям, чтоб они постояли на сцене и получили приз Станиславского, придуманный специально для одного человека, а просто из интереса к российскому кино. Россия открывалась миру, и мир открывался нам. 

Сегодня эта фестивальная атмосфера осталась на «Нике», на «Кинотавре». Увы, она пропала на ММКФ.

ММКФ сегодня — это серьезные деньги, амбиции и тщеславное желание решить проблемы с руководителями и министрами. Возле «Октября» спекулянты торгуют билетами. На открытии и закрытии фестиваля царит ярмарка тщеславия: туда приходят либо, близкие к трону, либо спонсоры и «нужные» люди.

Но надо думать, что жизнь черно-белая, и, пока эта кинематографическая зебра скачет, некоторые страницы нашего великого кинопраздника категории А будут постепенно сереть, сереть и вновь станут белыми. Хотя бы лет через десять.