Артур Гансон: Как правильно играть с куриной костью

В детстве Артур Гансон был очень замкнутым. Он  много времени проводил один. Уходил в свою комнату, в свой мир, мастерил всякие штуки для других людей и дарил им их, чтобы они знали, как сильно он их любит. Прячась у себя в комнате, Артур воплощал свои идеи, свою страсть в вещах, учился говорить руками.

«Работа руками, создание предметов — это очень для меня важно и взаимосвязано, включено в мир моих чувств и идей».

Гансон наблюдает за природой, за жизнью, за предметами и начинает придумывать, как бы со всем этим поиграть. Еще ребенком он придумал, как играть с движением. В седьмом классе создал первое изобретение — мультик. Когда Артур его рисовал, то придумал, что на пути машинок встретится  камень и они взлетят в воздух. Такой сюжет навел его на мысль, что будет с персонажами, как они вылетят из машинок, какая будет траектория у персонажей и машинок. У детей обязательно все должно ломаться, рушиться и взрываться. Так что мультик должен был закончиться так: масса разрушений без малейших на то причин.

В университете Гансон стал мастерить довольно сложные и хрупкие машины. Он интересовался всем сразу. Пошел даже в искусствоведческий кружок. И там научился, как делать скульптуры так, чтобы были видны движущиеся потоки энергии.

Работая с проволокой, Артур смог объединить как визуальные, так и инженерные задачи.

«Эта машина — мое художественное произведение». Тут полно тривиальных деталей, как, например, ножка. Она просто ходит кругами и нужна только для удовольствия. С инженерами Гансона роднит то, что он тоже любит решать задачи, разбираться, как что работает. Но результаты его усилий неоднозначны.

Следующий пример — тоже сложная машинка. Артур Гансон поставил задачу: сделать машину, где можно было бы только крутить колесо, и только в одну сторону, и этого бы хватило, чтобы человечек двигался туда-сюда. Шестеренка крутится то туда, то сюда и меняет направление движения человечка. Это, так сказать, «найденный объект».

В большинстве работ есть найденные объекты. Это все равно, что сочинять визуальные каламбуры. Гансон видит объект — и представляет его в движении, думает, что с его помощью можно сказать.

Машинка была придумана, когда Артур ел курицу. «Я посмотрел на кость и подумал: да это же ковбой, который слишком долго просидел в седле». Изобретатель стал «ходить» вилкой-костью по столу и подумал, что можно создать такую машинку, которая передвигает вилку. И поскольку вилка — это часть животного, его машина — такая дверь в мир этой косточки.

Найденный объект в машинах — это кукла, а Гансон — кукловод, особенно сначала, когда он просто играет с объектом, а потом создает машину, которая принимает обязанности кукловода на себя и совершает куклой те движения, которые он задумал.

Следующая работа более концептуальная. Она называется «Желтый стульчик Кори». Артур представил стульчик своего сына Кори и придумал, как он взрывается, разлетается на тысячу кусков.

Сначала задумывалось, что кусочки будут разлетаться в разные стороны с огромной скоростью, а потом сила, как сила притяжения, стянет их обратно, и они на миг снова станут стульчиком — чтобы было заметно, что это стульчик. Это способ выразить неуловимость настоящего.

Созданная  машина — некое приближение к этому образу: физические объекты, конечно, нельзя перемещать с огромной скоростью, а потом вмиг останавливать. Машина в длину около полутора метров, а стульчик всего сантиметров пятнадцать.

А это тоже концептуальная смешная штука. Слева мотор, а дальше — 12 пар шестеренок-передач, каждая замедляет движение в 50 раз. То есть скорость вращения последней шестеренки, справа, так мала, что ей потребуется два триллиона лет на один оборот. Поэтому Гансон замуровал ее в бетон — все равно она никогда не провернется.

Однажды Артур Гансон вообразил себя машиной и подумал, что наибольшее удовольствие ему доставит купание в машинном масле! И эта машина совершает одно действие — она сама себя все время поливает машинным маслом.

После того как машина была сделана, ему позвонил друг, который устраивал выставку эротического искусства, и стал уговаривать Гансона сделать что-нибудь для его выставки. И он сделал «сальную машину», которая все время эякулирует.

Это совершенно счастливая машина. С инженерной точки зрения, это всего четыре штыря, связанные друг с другом. Автор подумал, что тем, как ты открываешь веер, можно много чего выразить.

Для Гансона важен процесс постройки машины. Ведь он изобретает не только машины, но и инструменты, с помощью которых их создает. Это единый творческий процесс. Вот, например, инструмент для изгибания проволоки. Ученый гнул проволоку плоскогубцами, а потом смастерил инструмент, который центрирует проволочные шестерни.

«Моя жизнь переменилась, когда я добыл точечный паяльник, с его помощью горизонт возможностей необычайно расширился».

Переехав в Бостон, Артур стал членом группы «Международное общество скульптурных гонок». Они хотели показывать скульптуры прямо на улице, тем самым избежав субъективных оценок. Побеждала та скульптура, которая первая пересекала финишную черту.

Первая скульптура для гонки — тачка. Она может писать слово «быстрее». «Я бегу по улице, а тачка как бы подгоняет меня: "быстрее, быстрее!"».

Еще ребенком Артур любил играть на гитаре, и ему пришло в голову устроить концерт машин, со зрителями, с занавесом, чтобы зрители смотрели, как машины пляшут на сцене. Он придумал танец, который машина будет танцевать со стулом.

Когда Гансон создает свои машины, то старается найти способ, чтобы его высказывания звучали просто, но в то же время неоднозначно. В этом соединении простоты и неоднозначности зритель может что-то почерпнуть.

«И поэтому я чувствую, что все мои работы растут из моей души, из сердца, и моя задача — выразить свои мысли и чувства с помощью предметов».

Сам по себе объект не имеет никакого смысла, но как только кто-то на него посмотрел, впустил объект Артура в свою душу, в этот миг цикл завершается. Мысль передана, и для него это самое важное. Ведь с самого детства скульптор больше всего хотел донести свою любовь, свою страсть, а для этого нужен полный цикл — мысль переходит в физический объект, а из него — в того, кто этот объект осматривает.