Сергей Гуриев рассчитал цену жизни каждого россиянина

После ряда катастроф и терактов последних недель в прессе активно обсуждается вопрос компенсаций семьям погибших и пострадавших. Называются разные суммы — в основном от двух до пяти миллионов рублей. Газета «Ведомости» приводит вашу оценку жизни россиянина — два миллиона долларов. Откуда взялась такая цифра?

Есть исследования так называемой стоимости статистической жизни. Исследования эти проводятся так: представьте себе, что в какой-то стране, скажем, в Америке, принимаются определенные меры по повышению безопасности. Можно рассчитать, насколько благодаря этим мерам уменьшилась вероятность гибели людей, и из сопоставления с издержками определить , во сколько эта компания или эта страна оценивает каждую человеческую жизнь.

Таких исследований было сделано много. Их можно обобщать и даже рассчитывать, сколько стоит человеческая жизнь в богатых или в бедных странах. Получается, что в Америке человеческая жизнь стоит от 4 до 9 миллионов долларов. Что касается России, то с учетом того, что это более бедная страна, выходит около 1-2 миллионов.

В богатых странах жизнь стоит дороже, но это не значит, что если вы в два раза богаче, то ваша жизнь будет стоить в два раза дороже. Оказывается, соотношение стоимости статистической жизни зависит от соотношения дохода на душу населения стран как квадратный корень. Если одна страна богаче другой в четыре раза, то ценность жизни будет отличаться при таких оценках в два раза. Если страна богаче в девять раз, то стоимость статистической жизни отличается в три раза.

Проводились ли оценки стоимости жизни в бедных странах?

Да, например, в Индии — там очень сильные профсоюзы, там серьезное отношение к безопасности труда. Поэтому в безопасность много инвестируют. По этим расчетам стоимость жизни в Индии оценивается от 1 до 1,5 миллиона долларов.

Совпадает ли оценка стоимости жизни россиянина в пересчете на индийца и в пересчете на американца?

Да, получается примерно от 1 до 2 миллионов долларов, хотя жизнь россиянина должна стоить дороже, чем жизнь индийца. Но дело не в том, сколько стоит жизнь россиянина с точки зрения статистики. К сожалению, и без всяких исследований мы видим, что на практике компенсации в случае смерти составляют в лучшем случае 100 тысяч долларов.

Кроме того, жизни можно спасать как дорого, так и дешево. В России люди не пристегиваются в автомобиле, а дети не носят шлемов, катаясь на велосипедах. Чтобы инвестировать в безопасность на таком уровне, не нужно платить по миллиону долларов за спасенную жизнь — можно спасать жизни гораздо дешевле. К счастью, эти вещи начали меняться, ввели штрафы, и люди стали пристегиваться и пропускать пешеходов на «зебрах».  

Зачем вообще необходимы такие оценки, если речь не идет прямо о компенсациях?

Представьте себе, что вы хотите инвестировать в безопасность труда или движения. Это стоит денег. Осуществляя инвестиции, вы рассчитываете, насколько уменьшается вероятность того, что погибнут люди, насколько оправданы эти инвестиции. Казалось бы, что это все кощунственно, как будто бы человека можно купить или продать. Но надо понимать, что когда люди говорят, что человеческая жизнь бесценна, то, как правило, имеют в виду, что она бесплатна, и не инвестируют в безопасность совсем — или инвестируют неэффективно. С этим и связаны компенсации и инвестиции в безопасность в России. В 2003 году максимальными компенсациями были суммы в сотни тысяч рублей. Сейчас речь идет о миллионах рублей.  

Нет ничего хорошего, что человеческой жизни присваивается ценник, но надо помнить, что если человеческая жизнь ничего не стоит, то и заботиться о том, чтобы ее сохранять, никто не будет. Такие исследования важны. Мы должны понимать, что человек — это ценность.

Нет ли парадокса в том, что государству может быть выгодно, что человеческая жизнь низко ценится — ниже затраты на безопасность, ниже компенсации?

Нет аргументов в пользу того, что семьям погибших должны платить меньше денег, что жизни солдат не должны цениться. Когда государство ничего или почти ничего не платит семьям погибших солдат, оно поступает неправильно. Переход на профессиональную армию, кстати, может вообще в корне изменить ситуацию с оценкой человеческой жизни. Но для начала надо как минимум платить достойные зарплаты рядовым, даже если они служат по призыву.  

Кто должен нести расходы на спасение жизни и по компенсациям?

Здесь есть разные модели: это может быть государство, могут быть компании. Компании могут быть обязаны страховать эти расходы, так что в конце концов компенсации заплатят страховые компании. Если общество, государство и бизнес существуют для человека, то это всего лишь вопрос выбора модели социального контракта — кому именно платить по этим счетам. Воспринимать семьи погибших и пострадавших как каких-то нахлебников и попрошаек — значит, не уважать себя. К сожалению, каждый может попасть в катастрофу.

Практика показывает, что размеры компенсаций сильно зависят от региона.

Стоимость жизни есть интегральный показатель качества жизни в стране или регионе. Но наша страна существует не для регионов, она существует для граждан, где бы они ни родились. Поэтому не надо дифференцировать эти показатели по регионам.

Что может измениться в этой области в ближайшей перспективе?

Боюсь, что всплеск интереса к этим вопросам будет возвращаться каждый раз после большой катастрофы. Рост компенсаций будет происходить постепенно и в конце концов отражаться на мерах безопасности. Компании, которые будут знать, что им придется платить не по одному, а по 5 миллионов рублей, будут больше инвестировать в безопасность. Скорее всего, государство обяжет частный бизнес страховать жизни и оценивать их более дорого, а само будет двигаться более медленно. А когда солдат или офицер станут серьезным активом, государство начнет ценить их жизни.

А кроме армии? Какие еще меры могут повысить стоимость жизни?

Наш разговор, например. Россиянам нужно рассказать о том, что нужно ценить свою жизнь. Впрочем, мы не сможем убедить людей, что их жизнь хорошая, если они сами так не считают. Если люди ценят жизнь свою не очень высоко, значит, она просто не очень хорошая.

То есть если мы будем носить шлем и пристегиваться, наши родные смогут получить более высокие компенсации?

До компенсаций не дойдет. Будем пристегиваться — дольше проживем.