Нэнси Эткофф: Как стать счастливым

Мы запрограммированы стремиться к счастью. Но достигаем ли мы успеха?

Число страдающих депрессией растет — несмотря на ровные показатели личного счастья в мире. Мы живем в богатую безопасную эпоху, у нас есть лекарства, система здравоохранения, но депрессия и страх не отступают.

ВОЗ предсказывает, что к 2020 году депрессия займет второе место в списке причин потери трудоспособности — сразу после кардиологических заболеваний. А показатели счастья стоят на месте. По опросам — не только в США, но по всему миру — выходит, что счастливых людей больше, чем несчастных.

Три четверти опрошенных в Великобритании и США весьма довольны жизнью, но при резком росте доходов рост радости от жизни нулевой. За деньги счастье не купишь. Мы, психологи, до сих пор плохо знаем, что же такое счастье.

Фрейд считал, что погоня за счастьем обречена на неудачу. Гоняться за счастьем значит потакать инфантильным желаниям, которые заведомо не могут быть удовлетворены. Фрейд говорил: «Похоже, что в планы создателя не входило делать человека счастливым».

У нас есть две системы эмоций — для создания негативных и позитивных впечатлений. Негативная система чрезвычайно чувствительна. Она, как часовой, хранит нас от опасностей. Например, мы с рождения любим сладкое и не любим горькое. Но горькое мы чувствуем куда лучше, чем сладкое! Люди больше огорчаются проигрышу, чем радуются выигрышу. Джон Готам из Сиэтла создал формулу идеального брака — пять комплиментов на каждое замечание. Все это показывает, насколько силен негатив.

В момент опасности в организме запускаются фантастические химические процессы. В крови синтезируются опиаты для подавления боли. Кровеносные сосуды сжимаются, дабы предотвратить потерю крови. Сердце бьется быстрее, дабы доставить кислород к мышцам ног.

Все это восхитительно, если речь идет о встрече с саблезубым тигром. Но если мы выступаем со сцены или ссоримся с женой, зачем нам это? Система архаическая, но срабатывает всякий раз, когда мы испытываем стресс, и это имеет глобальные последствия для организма. Мозг заливает кортизол, гибнут клетки гиппокампа, мы теряем память, а дальше начинаются проблемы со здоровьем. Эмоции — системная реакция, глобальный приказ о временной перестройке организма.

Новая наука о счастье оставила фрейдистский мрак далеко позади. Ключевая мысль — счастье и несчастье не являются точками на единой шкале, как у Фрейда. Он считал, что чем менее человек несчастен, тем он счастливее. А это не так. Счастье — другая сторона медали, и до последнего времени к ней не присматривались как следует, психотерапия не знала счастья. Любому ясно, что счастье — это не только отсутствие неприятностей. Странно, но лишь недавно эти две системы стали рассматривать как параллельные.

Тело может одновременно искать новые возможности и защищать себя от опасности. Более того, эти две системы взаимодействуют и влияют друг на друга. Ведь «счастье» — очень широкие понятие. Его пытались разложить на части: чувственные удовольствия, удивление, удовлетворение, возбуждение, экстаз. Этакий спектр от телесного к духовному.

Плюс еще три эмоции: гордость от преодоления препятствия, злорадство — удовольствие от несчастья другого, а также гордость за собственных детей. И еще одна — счастье видеть счастливым другого.

Посмотрим на мозг: где эволюция отвела место счастью? Снова две системы. Первая — система вознаграждения, ей управляет дофамин. Процесс начинается в вентральной зоне, охватывает прилежащее ядро и добирается до префронтальной коры, области, где принимаются решения. Раньше думали, что эта система и есть «отдел удовольствия» в мозгу.

В 50-е годы крысам вживляли в эту зону электроды. Крыса целыми днями давила на кнопку. Бросила есть, спать, спариваться — желала только жать на кнопку. Получается, эта область и есть мозговой «оргазмотрон»? Нет, эта система отвечает за мотивацию, говорит хозяину: «Мне это необходимо, иначе я не выживу».

Предметы внешнего мира делаются настолько привлекательными, что мы готовы на все, лишь бы обладать ими. Это совсем не похоже на систему удовольствия. Последняя просто говорит: «Мне это нравится». Системой удовольствия управляет не дофамин, а внутренние опиаты, например гормон окситоцин, его находят повсюду в мозгу. А дофаминная система, система желаний и страстей, напротив, хорошо локализована.

Мы умеем получать удовольствие от разных вещей, но есть предпочтения. Мы любим все живое, у нас глубокий инстинкт радоваться живому миру. Люди любят быть частью природы. Взять людей, восстанавливающихся после операции, — оказывается, те, кто, лежа в палате, смотрит на стену, проводят в больнице больше времени, чем те, кто смотрит в окно и видит зеленые деревья. Первым требуется больше лекарств, у них более тяжелые осложнения. В природе есть что-то лечебное для нас, мы настроены на живой мир.

А еще эмоции заразны. Мы хорошо умеем изображать других. Мы начинаем подражать едва ли не с рождения. Если трехнедельному ребенку показать язык, ребенок покажет вам язык.

Все наши удовольствия социальны. Мы социальны с рождения. Психологи изучали людей в коллективах, и выяснялось, что при совместной работе стимулируются центры удовольствия в мозгу. Люди приходят в мир беспомощными и очень нуждаются друг в друге. Проблема психологии в том, что эта наука изучает «я», а не «мы». Это против нашего биологического устройства, нашей природы. И в результате мы никак не делаемся счастливее.

Люди счастливее всего в процессе деятельности, а не когда сидят перед зеркалом и думают о себе. Культ самооценки затруднил наш путь к счастью.

В предсмертных записках самоубийц всегда «я, мне, мое», очень редко «мы». Это не столько отчаянные, сколько одинокие люди. Как только мы сосредотачиваемся на себе, настроение ухудшается.

Эволюционное наследие может порой сыграть с нами злую шутку. Генам ведь плевать, счастливы мы или нет. Им важно, чтобы мы размножались. У нас есть три системы, на которых работает размножение. Есть сексуальное желание. Им управляют половые гормоны — тестостерон и эстроген. Есть романтическая влюбленность — ею командует дофамин. И наконец, привязанность — ее контролирует окситоцин, наш самодельный опиат, он говорит: эта связь долгосрочная. Проблема в том, что люди часто разделяют сигналы от этих трех систем. Человек может быть в долгосрочных отношениях с кем-то, в то же время влюбиться в кого-то еще и, наконец, хотеть заниматься сексом с кем-то третьим. Поэтому так много несчастных людей.

Гены играют с нами и другую злую шутку — через социальный статус. Мы четко знаем  свой социальный статус, всегда пытаемся его повысить. В животном мире есть лишь один метод повысить статус — доминирование. А у людей есть другой метод — престиж, который можно получить бесплатно. Скажем, у кого-то есть определенный опыт и умения, и такой человек получает высокий статус.

Люди не зажаты в двух изменениях статуса — выше или ниже, как в животном мире.

Часто задают вопрос: можно ли купить счастье за деньги? Вот любопытный ответ: «Ученые говорят, люди не делаются счастливее, когда богатеют. Еще бы — мы все знаем, сколько ученые зарабатывают!» Нельзя не признать некоторую правоту такого подхода. Но деньги играют свою важную роль!

Из опросов про довольство жизнью видно: чем выше уровень дохода, тем счастливее в конечном итоге человек. Беспокойство и страх более распространены у людей с низкими доходами. Однако эффект денег сравнительно мал по сравнению с другими факторами. Корень зла не деньги, а любовь к ним. Когда люди начинают погоню за деньгами, они забывают, что такое удовольствие от жизни.

Еще в 50-е годы была такая теория: по мере того как люди будут вырастать из биологических нужд, мир будет делаться безопаснее, система мотивации будет меняться, и мы научимся видеть дальше собственного носа. Есть данные, подтверждающие эту версию. Изучали людей, переживших так называемый квантовый скачок: у них резко поменялись жизненные ориентиры, вся система ценностей. До скачка основными ценностями были деньги, приключения, достижения, удовольствия, уважение со стороны других. После скачка ценностей стало больше, особенно у женщин: они меняли привлекательность, достаток и самоконтроль на способность прощать, щедрость и так далее. Люди и страны, долгое время прожившие без войн, в благополучном мире, меняют ценности — от желания обладать сильной армией и экономикой переходят к проблемам экологии, правам женщин, качеству жизни, счастью. Ценности могут меняться внутри поколений, внутри стран.

Сейчас у нас очень сильный акцент на войне, поэтому люди возвращаются к материалистическому подходу. За постматериалистическим миром будущее. Рильке говорил: «Если ваша жизнь бедна, не вините ее; вините себя — будь у вас глаза поэта, вы увидели бы, как она богата». А Эпиктет утверждал: «Первым делом надо решить, кем вы хотите быть. А затем сделать то, что нужно сделать».