Берлин

Этим летом взрослые окончательно впали в детство и превратили немецкую столицу в большую детскую площадку для спорта и других забав. Все время что-то праздновали, запускали воздушные шарики предвыборных кампаний, массово переодевались, так же массово пили пиво, залезали на деревья, чтобы послушать оперные шлягеры, примеряли клоунские носы, а потом толпами бегали по голубым беговым дорожкам. Некоторые все-таки ухитрялись ездить на работу.

Прямо к началу избирательной кампании зачем-то открыли новую линию подземки U55, которую рыли долгие четырнадцать лет. На ней всего три станции: «Главный вокзал», «Бундестаг», «Бранденбургские ворота». И хотя ее официальное название – Канцлерская линия, эту линию власти тут же прозвали «детской железной дорогой». Не исключено, что ее облюбуют политики и бомжи и будут решать насущные проблемы демократии прямо на скамьях метрополитена.

«Куда приходят художники, оттуда вскоре уходит криминал и приходит капитал», – складно разъяснил мне принципы социальной демократии в Берлине Дмитрий Врубель. Он восстановил свой знаменитый «Поцелуй Хонекера и Брежнева» на East Side Gallery. Девятнадцать лет назад этот самый большой сохранившийся участок Берлинской стены разрисовали художники. Теперь благодаря им здесь оживленное место – есть кафе, гостиницы и выстроен один из крупнейших концертных залов Германии.

На East Side Gallery заканчивалась реконструкция, и стена засверкала, как новенькая. Врубелю так понравилось рисовать на берлинских стенах, что он решил обосноваться в немецкой столице и заняться социальными проектами в неблагополучных районах города. «А вот Брежнева и Хонекера молодежь уже забыла», – сетовал художник.

Зато Хорста Шлеммера немцы запомнят надолго. Он появился в разгар лета с возгласом Yes, weekend!, испугав всех от мала до велика. Хорст Шлеммер не только трансформировал формулу Обамы Yes, we can!, но и всерьез нацелился на пост канцлера Германии. На пресс-конференцию кандидата-самородка сбежалось больше журналистов, чем к основному сопернику Ангелы Меркель – нынешнему министру иностранных дел Франку Вальтеру Штайнмайеру. Шлеммер блистал фразами типа: «Наша страна есть и остается незыблемой демографией!», прихрюкивал и поправлял то выпадающие зубы, то огромные очки. Шлеммер, увы, оказался известным комиком Хапе Керкелингом, решившим слегка оживить скучные будни предвыборной кампании.

Его фильм Isch kandidiere («Я баллотируюсь», произнесенное с провинциальным акцентом) запустили одновременно с «Бесславными ублюдками» Тарантино – другим кинофарсом сезона. И хотя ясно, что в Германии с юмором наладилось, журналисты так и не разобрались, баллотируется Шлеммер в самом деле или нет? Квентина Тарантино же решили обуздать, быстренько назвав одну из улиц города его именем. «Если бы именем Ленина вовремя назвали улицу в каком-нибудь крупном городе, Октябрьской революции не было бы», – задумчиво прокомментировал это событие русский берлинец Михаил Мартынов.

Свою волю к власти проявили и многотысячные толпы модной молодежи, в течение недели штурмовавшей одно из самых больших зданий мира – бывший аэропорт Темпельхоф. Здесь проходила Bread & Butter, крупнейшая из пяти ярмарок, захвативших Берлин во время недели моды. «Так много моды Берлин еще не видел!» – взахлеб писали столичные газеты. «Мода, куда ни плюнь!» – лаконично перевел на русский восторги прессы Андрей Левин, причисляющий себя к «мелким дизайнерам». И хотя в Темпельхофе представили более тысячи шестисот лейблов, а в город приехали сто двадцать тысяч «профессиональных» гостей, высокой модой даже не запахло. Сотни безвозрастных кидалтов блуждали по городу в кепках набекрень, кедах и кроссовках канареечного цвета, джинсах непредсказуемых форм да футболках со слегка революционными надписями типа «Хлеб без масла». «В Берлине показывают в основном креативную street wear и городскую моду, – пояснила менеджер UNQ в Steilmann Osteuropa Наташа Румак. – Это не просто мода, а прогрессивный лайфстайл». Дизайнер Катя Мосина, приехавшая из Москвы взглянуть на модное буйство, возмущалась: «Всюду кордоны и пускают лишь заранее аккредитованных». Однако Румак с ней не согласилась, она считает, что это отличный маркетинговый ход устроителей: «Ярмарку сделали почти недоступной, даже профессионалам на нее трудно попасть. Поэтому она стала сразу более привлекательной».

Этим летом Берлин демонстрировал прогрессивный лайфстайл во всех ракурсах. На центральной магистрали города от Александерплац до Бранденбургских ворот тянулись ряды будущих избирателей с декоративными кустиками конопли и лозунгами «Я хозяин своей головы», «Алкоголь вреднее!» или No hope, no dope,! Тринадцатый по счету Hanfparade – марихуановый парад – проходил под девизом «За свободный выбор» и возвестил начало предвыборной кампании в Германии. Три из пяти партий бундестага приняли участие в этом милейшем народном шествии за легализацию легкого наркотика. «Как не разрешено? А зачем же я приехал?» – вопрошал один наивный русский участник парада, видимо, перепутавший Берлин с Амстердамом.

Через несколько дней в городе, где «о свободном выборе» думали даже самые ленивые, вдруг появились клоуны и фокусники. Они притворялись мирными гражданами, иногда принимая облик контролеров надземки или румын, дурящих игрой «в наперсток» берлинцев и гостей столицы. В Берлине проходил традиционный Gauklerfest, фестиваль шутов и шарлатанов, и надо было потерпеть всего несколько дней. Я терпела, но праздник все не заканчивался.

На Карл-Маркс-аллее прогрессивный лайфстайл покорил более двух километров пивных стоек. За три дня в этом «самом длинном пивном саду мира» на международном празднике пива побывали восемьсот тысяч посетителей. Распивали не только традиционное Löwenbräu, но и пиво из Лаоса, Шри-Ланки и еще восьмидесяти стран мира. «Раньше у нас был просто Love Parade, а теперь на каждой улице свой праздник: кому фокусники, кому пиво, но на самом деле это все придумано не для того, чтобы нажираться, а чтобы флиртовать», – пояснил мне Маркус Финне, герой эпохи техно.

На Kulturbrauerei, бывшем пивном заводе, где давно не варят пива, а «варят» культуру, было не до флирта. Здесь на акцию-вечеринку в защиту Артема Лоскутова, арестованного художника из Новосибирска, собралась пестрая тусовка русских берлинцев, совместивших прогрессивный берлинский лайфстайл с заботой о судьбе своей родины. «Власть боится абсурда, потому что он неподконтролен, поэтому мы и работаем в этой области. Это непаханое поле», – рассказал главный устроитель политбуффонады Александр Дельфинов (он же – Delphinov.net), поэт, автор многочисленных перформансов и победитель poetry slam. На сцене читали стихи разноязыкие поэты, исполняли рэп, танцевали, но все затмил рефрен нового клипа Дельфинова «Секстремизм»: «В будущее глядит с оптимизмом отдел по борьбе с экстремизмом». Вечеринка с элементами цирка-шапито и поэтического вечера затянулась так надолго, что в результате был установлен контакт с инопланетным разумом. «Мы обращаемся в космос, потому что нам не к кому больше обращаться, не к Меркель же нам с плакатами ходить!» – объяснил Дельфинов.

Во время чемпионата мира по легкой атлетике Берлин устремился если не в космос, то в небо: самой большой городской сенсацией стали голубые беговые дорожки на знаменитом Олимпийском стадионе, выстроенном еще нацистами. Дорожки сразу стали символом новой спортивной эпохи в истории мирного Берлина: психологи твердили о благотворном влиянии голубого цвета на человека, спортсмены и зрители не уставали восторгаться, а русские берлинцы шутили, что это новшество – проделки «голубого мэра». Сам Усэйн Болт объяснил свои звездные мировые рекорды тем, что «голубая дорожка окрыляет!»

Впервые в истории таких чемпионатов марафон и спортивная ходьба стартовали и финишировали не на стадионе, а в самом городе – у Бранденбургских ворот. В этот кульминационный для чемпионата «марафонный» день был объявлен день открытых дверей в Канцлерамте Германии и в здании министерств. По правительственному центру Берлина бежали люди. И пока русские спортсмены штурмовали Бранденбургские ворота, Дельфинов и компания спокойно могли бы отправиться к Меркель с плакатами. Ангела, закаленная в боях с кандидатами-юмористами, не боится политбуффонад.С