Сергей Соловьев: Понятия «эмигрант» больше не существует

Вероятно, благодаря звездной программе фестиваля, в рамках которого были показаны картины: «Царь» Лунгина, «2-АССА-2» и «Анна Каренина» Соловьева, «Палата №6» Шахназарова и «Полторы комнаты, или Сентиментальное путешествие на родину» Хржановского, в этом году смотреть русские фильмы пришли много израильских зрителей. В день открытия парковщики машин удивлялись, куда это едут израильтяне, ни слова не понимающие по-русски. А одна из основных газет страны «Га-Арец» поставила фестиваль на первое место в десятке главных новостей недели, потеснив даже репортаж о Гиладе Шалите, что для Израиля само по себе невероятно.

На иврит были переведены только «Палата №6», «Царь» и «Анна Каренина». По словам организаторов фестиваля, переводить вторую «АССУ» было бессмысленно: те, кто не видел первый фильм, все равно не поймут. После просмотра «Царя» на сцену поднялся Павел Лунгин, который, судя по всему, готовился к серьезному диалогу, а получил очередную порцию, пусть и заслуженных, похвал. Ему пришлось устроить исторический ликбез на тему власти в России. На вопрос о том, сколько времени Иван Охлобыстин думал, прежде чем согласиться на роль шута Вассиана, Лунгин ответил: «Ровно полторы секунды».

Сергей Соловьев общался с публикой с радостью. Перед показом второй «АССЫ» режиссер решил оправдаться за первую: «Я могу дать слово или расписку, что ни один из тех людей, которые в конце фильма в толпе пели вместе с Виктором Цоем "Мы хотим перемен", не имели в виду те перемены, которые произошли со страной». Соловьев рассказал, что когда Борис Гребенщиков подарил ему пластинку с записью саундтрека к «АССЕ» и подписью «Отцу новой стагнации», он не сразу понял, что Гребенщиков имел в виду: «Тогда Борис Гребенщиков проявил себя не только как выдающийся музыкант, но и как мудрый человек. Сейчас я, конечно, понимаю, о чем он мне пытался сказать».

Уже перед самым началом просмотра я спросила у Сергея Александровича, не боится ли он показывать фильм о России начала двухтысячных людям, которые эмигрировали из страны в 90-е? Ведь зрители не знакомы с материалом и могут не понять.

Неожиданно для всех полнометражные картины объединил двадцатиминутный фрагмент незаконченного анимационного фильма «Шинель» Юрия Норштейна. Кропотливую работу над произведением Гоголя Норштейн начал еще в далеком 1981-м году, а в 1986-м у него отобрали рабочий павильон, потом развалился Советский Союз, а вместе с ним и вся студия «Союзмультфильм». Когда Норштейну говорят, что он снимает кино всей своей жизни, он отмахивается и отвечает: «Упаси Боже», хотя и сравнивает себя с Алексеем Германом-старшим, который уже около 10 лет снимает фильм «Трудно быть Богом», радуясь, что его герои, в отличие от германовских, не стареют.

Технология, в которой работает Юрий Норштейн, очень сложна. Передвижная перекладка, как ее называли в СССР, или вырезная марионетка, как говорят на Западе, заключается в том, что персонаж состоит из многих отдельно подвижных частей. Сам Норштейн признается, что ненавидит эту технологию, она ему жутко мешает, но такова необходимость, из которой рождается творчество. Большой отрывок еще неготовой «Шинели» публика увидела впервые. Перед показом Норштейн готовил всех к худшему: «Учтите, это будет нелегко. 20 минут, без озвучки, черно-белые...». Возможно, зритель действительно приготовился к худшему или сработала магия передвижной перекладки, но женщины в креслах по обе стороны от меня в унисон вздыхали, следя за малейшим мимическим движением Акакия Акакиевича.

Александра Перепелова