Людмила Петрушевская: История о художнике Саше и поросенке Петре

Мне много рассказывали про московского художника Сашу Райхштейна, что он давно уже живет в Финляндии и работает как книжный график, но кроме этого он делает какие-то фантастические выставки для детей — с драконами, горами и тропинками, с замками, крепостными стенами, со сценами и костюмерными, где висят бальные платья для девочек и доспехи и мечи для мальчиков, и каждый может выйти на сцену и в таком виде выступить.

И, наконец, его ко мне привели. Я специально приготовила свою тройную уху, мы все пообедали, а потом мне пришло в голову почитать гостям только что написанную сказку про поросенка Петра. У меня как раз такой поросенок Петр имелся в наличии, и ему было тогда лет шесть. Иногда мне его оставляли на воспитание, и бедный маялся, заглядывая из-за моего плеча в совершенно ничем не интересный экран компьютера, на котором выскакивали буковки, и клянча, чтобы бабушка с ним погуляла.

Прочла я эти две сказочки и прочла. Художник Райхштейн, правда, почему-то довольно настойчиво попросил написать еще сказки про Петра. Затем гости ушли, я помыла посуду и стала работать дальше. Но поросенок Петр, как ни странно, в тот самый момент начал свою совершенно отдельную жизнь. Он появился на свет! То есть когда художник Саша Райхштейн приехал в Москву в следующий раз, у него уже была в руках книжка про поросенка Петра.

Это было, надо сказать, волшебное зрелище.

Первое, что данный нарисованный поросенок оказался вылитый мой внук! Курносый нос, щетинистая белая челка торчком, коренастая внешность детскосадовского силача, манера хитренько улыбаться — ну все! Хотя художник Саша Райхштейн не видывал в глаза этого человека.

Я просто обомлела.

Второе, что художник Саша Райхштейн совершенно серьезно собирался и в дальнейшем делать такие же книжки про поросенка Петра — не имея, надо сказать, ни договора, ни издательства! Не говоря уже об авансе. И работая одновременно над проектами своих многочисленных детских выставок в Финляндии.

Но я, надо сказать, тоже со своей стороны была готова к беседе. Я написала еще несколько сказок про поросенка Петра. Но мне написать — это просто пощелкать клавишами, а художнику Райхштейну надо было серьезно потеснить свою основную работу.

Опять на сцену выехала кастрюлька с ухой, мы все пообедали, настроение было прекрасное. Будущее этого маленького поросенка рисовалось радостным.

Затем на какой-то книжной ярмарке за границей наш маленький курносый блондин (я имею в виду поросенка) понравился каким-то американским издателям. Они предложили Саше договор.

С этим документом Саша и приехал ко мне в следующий свой визит.

И тут мы крупно поссорились — единственный раз.

Дело в том, что американцы хотели мировые права на Петра.

— А как же русские книжки? — спросила я.

Саша ответил, что это обычная практика, и если в России захотят их издать, то пусть покупают права.

— Да кто купит! Это же будет дорого! — заволновалась я. — Я же русский писатель-то! Для русских читателей! Нет, не могу я.

Мои гости ушли не в самом хорошем расположении духа.

Но наступил сентябрь, а именно — знаменитое трагическое одиннадцатое число сентября, и что-то произошло с американскими издателями, они больше не проявлялись. Надеюсь, что с ними ничего не случилось, просто им уже было не до русского поросенка.

Но тут появилось в моей жизни издательство ОГИ, и я им дала сказки про Петра, а заодно порекомендовала связаться с Сашей Райхштейном, у которого уже полностью готовы две первые книжки.

Издательство захотело выпустить три сказки, Саша их сделал быстро.

Мы с ним договорились, что главное — в книжке должны быть большие картинки, очень простые. И несколько строчек текста. То есть чтобы дети привыкали к буквам и как их произносят, и, в конце концов, смогли бы читать сами.

Ну и, конечно, чтобы книжка была картонная, на годы вперед. «На десятки лет», — думала я.

А дальше произошло самое интересное — по непроверенным данным, издательство из экономии закупило дешевый картон, на который не было какого-то сертификата качества. Из-за этого, как мне кажется, книжная торговля не приняла поросенка Петра, увы. Так что продавались книжечки только в собственных магазинах ОГИ. А там самым массовым посетителем был молодой чувак-допризывник (тяжелый рок, хэви-металл, гот-стайл и т.д.). Или сразу после армии (до семьи). А книжечки про Петра были наиболее дешевым товаром в данных торговых точках (19 р.) И ребята стали покупать их, что называется, «по приколу», своим девочкам на праздники, памятуя, что книга — лучший подарок. Но по дороге эти молодые читатели всовывались в книжку. И началось...

Про наши три книжки о поросенке Петра (вышедшие в 2002 году) эти почитатели вот уже много лет публикуют свои мнения в Интернете в самостийно созданном сайте — и он у них не один, причем там пишут, что не надо делать из наших детей даунов, вы, «аффтары», три гвоздя вам в лоб, и в этих сайтах уже есть и продолжение в виде комикса, и пародии (как поросенок Петр трахнул собаку Марусю или как он ее убил и таскает в гробу, и новые варианты текста, не всегда нормативные, и площадная ругань, и требования сделать мульт, и восторги, и взаимные зверские попреки врагов и сторонников маленького, безобидного, с пушистой головой поросенка Петра — и даже угрозы в адрес «аффтараф» с приглашением поинтересоваться их национальностью. Одновременно вдруг начали обсуждать Чуковского и Хармса, не вредны ли они нашим детям... Семь лет продолжается эта небывалая народная свалка вокруг наших маленьких книжек! Даже ходоки ставили эксперимент, носили эти три сказки в младшую группу детского садика. Написали честно, что дети все поняли и начали играть в поросенка Петра. Уже и подсчитано число слов в сказках (помню, что в первой оказалось 79), и в Саратовском университете написана научная работа по поводу такого небывалого, многолетнего и массового читательского интереса.

И еще из Интернета пришла такая новость, что в Лондоне на улице видели человека, у которого на майке во всей своей красе был напечатан портрет поросенка Петра из книжки...

На волне этого интереса крупное издательство «Росмэн» выпустило большой сборник про поросенка Петра, поместив туда все три сказки. Книжку эту, по-моему, не так легко купить, я объехала три магазина, прежде чем нашла ее. Мало того, она не лежала на столе новых изданий, а была погребена на самом дальнем стеллаже на последней полке над полом... Помните? В дальнем-дальнем лесу стоял далеко-далеко дом, и там, на последнем этаже в последней комнате и т.д.

Такое было ощущение, что магазинные товароведы, как те допризывники, как будто бы тоже считают, что это вредно для детей, ну че, как это, ездить на стуле с крышкой от кастрюли в руках! С ума сбеситься типа. Детям жесткач!

Но вот мой ученик, Леня Шмельков, режиссер и аниматор, год назад сделал пилотный мультик по сказкам о поросенке Петре, и результат: две тысячи посещений в месяц!

Самое главное, что я хотела бы сказать родителям этой книжкой (а она предназначена для самых маленьких детей, которые уже понимают слова) — это вот что: крышка от кастрюли есть лучшая ранняя игрушка. Такие малявки любят возиться около мамы в кухне на полу. Чтобы они не мешали, дайте детенышам кастрюльку, крышку, разноцветных мисок, и вы свободны на ближайшие 10 и даже 15 минут. Что важно! А ребенок развивает функции рук и фантазию, осваивая крупные, но легкие объекты, которыми просто манипулировать.

Я бы даже сказала, что крышка от кастрюли — это древний священный круг, потому что многое самое важное в древности было круглым — солнце, костер, первый глиняный горшок и крышка на него, сковорода, блин (последнее слово я употребила не в смысле общепринятого окончания фразы). И именно дети, любящие использовать любой домашний предмет как нечто движущееся (добывать его, бить им по другому предмету, громоздить куда угодно, засовывать одно в другое), именно они, как мне кажется, могли изобрести колесо, если им попался дырявый уже кружок и они засунули туда палку и начали катать это дело взад-вперед.

Поэтому крышка от кастрюли в руках ребенка — это начало его игры у очага, причем родители не подозревают, насколько это древний обряд и как важно для маленького человека место, где готовится пища — и все, что с этим связано.

Ну, и еще одно — дети обладают гораздо более развитой фантазией, чем взрослые, и для них превращение стула в машину, крышки — в руль, машины — в самолет, а самолета — в трактор — обычная игра.

Вот когда они подрастают и становятся допризывниками, дембелями, посетителями ЖЖ и ночных притонов, а также товароведами в книжной торговле — тогда дело другое.

Как сказал мой музыкант, клоун Пузя, чья двухлетняя Лизавета уже играет в поросенка Петра:

— Кто не был ребенком, тот не поймет...