И будет вам счастье

Перевод с английского Светлана Силакова

Проект: научное изучение механизмов счастья и применение их на практике

В основе английского слова happiness («счастье») лежит корень hap («случай», «удача»). От того же корня происходят «случайный» (haphazard) и «стечение обстоятельств» (happenstance). Русское «счастье» отсылает к «хорошей доле», «участи». Точно так же и во множестве других языков «Счастье» мыслится как нечто вроде подарка судьбы и потому считается неподвластным человеческой воле. Сорокадвухлетняя американка российского происхождения, психолог Соня Любомирски (Sonja Lyubomirsky) двадцать лет потратила на то, чтобы опровергнуть этот предрассудок. Итогом ее многолетних научных исследований стала книга «Как добиться счастья» (The How of Happiness, New York: Penguin Press, 2008), и сейчас Любомирски – один из самых известных в Штатах экспертов-психологов, главный специалист по счастью.

Стать счастливым, утверждает Любомирски. Книга немедленно сделалась бестселлером, она издана на семнадцати языках, не считая английского (русского перевода пока нет). Любомирски наперебой зовут выступать перед самыми разными аудиториями – от профессиональных психологов и психиатров до бизнесменов. Пентагон заключил с ней контракт на проведение интернет-семинаров для семей военнослужащих, переживших стрессы и получивших психологические травмы во время боевых действий. Священники ведут по ее книге занятия. У журналистов Соня Любомирски нарасхват, хотя обычно она выделяет на интервью не больше десяти минут (мне повезло больше – Любомирски выкроила час для телефонного разговора из Парижа, где она рассчитывала спокойно поработать над заявкой на грант и синопсисом своей новой книги, но увязла в суете, разрываясь между двумя детьми, друзьями и кулинарными соблазнами французской столицы).

Счастье всерьез и надолго

Любомирски заинтересовалась самим понятием «счастье» еще в девятилетнем возрасте, когда в 1976 году перебралась с семьей из Москвы в Штаты. Она хорошо помнит, как ее поразило внимательное отношение американцев к счастью. Они улыбались чаще, чем русские, и чаще говорили о счастье. Для американцев, объясняет Любомирски, стремление к счастью не менее важно, чем жизнь и свобода, - недаром права на жизнь, свободу и стремление к счастью закреплены в Декларации независимости США. Научное объяснение своих детских впечатлений она попыталась найти гораздо позднее, в Стэнфорде, куда в 1989 году приехала писать диссертацию по психологии.

В первый же день ее научный руководитель Ли Росс, специалист по экспериментальной социопсихологии, рассказал ей об одном из самых счастливых людей, которых ему довелось встречать. Это, как ни странно, был его друг, все родственники которого трагически погибли во время Холокоста. Росс так объяснил этот парадокс: «Опыт Холокоста научил его многому. Например, тому, что раздувать житейские мелочи глупо и неприлично, что нужно стараться искать радость в самой жизни и в отношениях с людьми».

После двадцати лет напряженной научной работы Любомирски пришла к заключению, что счастье доступно каждому: человек может сам сделать себя счастливым, причем не на пять минут (съев шоколадку) и не на день (отправившись за город на прогулку), а всерьез и надолго. Однако счастье не дается даром, его достигают ценой непрестанных усилий – как ментальных, так и физических. Любомирски предложила двенадцать стратегий достижения счастья. Стратегия номер один заключается в том, чтобы постоянно выражать благодарность окружающим. Исследовательница предлагает еженедельно составлять список всего, что вызвало вашу признательность кому бы то ни было, посылать благодарственные письма тем, кто изменил вашу жизнь к лучшему, благодарить своих мужа или жену за то, что они сегодня для вас сделали. Благодарить нужно постоянно и неустанно, всю жизнь, стараясь все время находить для этого новую форму, чтобы благодарность не сделалась рутиной.

То же касается остальных одиннадцати стратегий, предложенных в книге:

Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.

Казалось бы, все эти рекомендации очевидны, даже банальны - до всего этого можно додуматься и не защищая диссертации. Однако вклад Любомирски в «счастьеведение» заключается в том, что она подробнейшим образом описывает механизмы встраивания своих стратегий в повседневную жизнь. Более того - и это, пожалуй, самое важное, - она предлагает научно обоснованные пути повышения эффективности своих стратегий. Один из них состоит в том, чтобы разнообразить используемые приемы. Кроме того, не существует одной универсальной схемы - повышать уровень счастья надо с помощью методов, лучше всего соответствующих именно вашей индивидуальности. Все это звучит столь разумно и вместе с тем так просто, что диву даешься: неужели никто не додумался до этого раньше?

Наука или нет?

Надо сказать, что до конца девяностых большинство ученых вообще полагало, что счастье едва ли может стать предметом научного исследования. Правда, мыслящих людей издавна занимали вопросы о природе внутренних сил человека и путях достижения душевного равновесия. (Упомянем философа и психолога XIX века Уильяма Джеймса и, конечно, древнегреческих философов.) Психологи гуманистической школы, из которых наиболее известен Абрахам Маслоу, склонялись к так называемой позитивной психологии, которая, в отличие от традиционной, не ограничивалась изучением человеческих изъянов – психических заболеваний, агрессии и других видов антиобщественного поведения. Как бы далеко они ни продвинулись в своих рассуждениях о счастье, первые позитивные психологи в основном оставались теоретиками, эмпирических же исследований не вели. Вплоть до девяностых годов счастье оставалось «расплывчатым, ненаучным понятием», говорит Любомирски. Если же ученые и проводили эксперименты – как, например, психолог из Иллинойского университета Эд Динер, – то обычно в форме корреляционных исследований, выявляющих связь между счастьем и какими-то другими факторами, но установить, где причина, где следствие, не удавалось. Подобные исследования демонстрировали, скажем, что люди с прочными социальными связями, как правило, больше довольны жизнью, чем мизантропы. Тем не менее оставалось неясным, то ли общение делает человека счастливее, то ли счастливые люди притягивают к себе окружающих. Без научного эксперимента разобраться в этом было совершенно невозможно.

Первопроходцем в этой области стала Любомирски. Один из ее экспериментов - далеко не первый, но чрезвычайно важный – был призван выяснить, как влияет на уровень счастья такой фактор, как разнообразие. Для начала она попросила всех участников заполнить специальный опросник, позволяющий судить о субъективном уровне счастья (о нем ниже). Затем испытуемых разделили на две группы: члены первой группы должны были сделать пять добрых дел, не похожих друг на друга, участники второй – повторить одно и то же доброе дело пять раз подряд. Через неделю Любомирски вновь замерила уровень счастья в обеих группах. Результаты отличались весьма значительно. Те, кто практиковал разнообразные добрые дела, стали чувствовать себя гораздо счастливее, чем те, кого обязали превратить проявление доброты в рутину. Опыт подтвердил предположение Любомирски: разнообразие оказывает положительное влияние на субъективное ощущение счастья.

Любомирски вновь обратилась к тем же участникам эксперимента спустя несколько месяцев. Как и следовало ожидать, те из недовольных жизнью, кто перестал практиковать ее метод, обычно скатываются на свой изначальный уровень счастья. Но люди, продолжавшие выполнять программу, ощущали, что их уровень счастья повысился всерьез и надолго.

Как измерить счастье

Опросник Любомирски называется «Шкала субъективной оценки счастья». Участники сами выставляют себе оценки – от единицы до семи – по четырем пунктам.

1. В целом я считаю, что не очень-то счастлив (1) -------- совершенно счастлив (7).

2. По сравнению с большинством людей моего круга я ощущаю себя менее счастливым (1) ---------- более счастливым (7).

3. Некоторые люди обычно чувствуют себя счастливыми. Они радуются жизни, что бы ни случилось, во всем находят положительные моменты. Насколько точно это определение описывает вас? Ничего общего (1). ---------- описывает довольно точно (7).

4. Некоторые люди обычно чувствуют себя не слишком-то счастливыми. Они не страдают от депрессии, но, по-видимому, радуются жизни меньше, чем могли бы по объективным причинам. Насколько точно это определение описывает вас? Ничего общего (7). ------- описывает довольно точно (1).

Среднее арифметическое полученных четырех чисел и есть ваш уровень счастья.

Согласно результатам многочисленных исследований, средний уровень счастья у работающих взрослых, а также у людей пожилого возраста колеблется между пятью и шестью. Между тем среднее арифметическое ряда чисел от единицы до семи - четыре. То есть среднестатистический человек полагает, что счастлив выше средней нормы. Неужели люди обманывают себя, а в действительности довольны жизнью гораздо меньше, чем им кажется?

Это не совсем так, хотя мы действительно склонны переоценивать свой уровень счастья по сравнению с уровнем счастья других. Но счастье (в отличие, скажем, от умственных способностей или искусства вождения автомобиля) – вещь субъективная. Поэтому, считает Любомирски, важно только самоощущение человека, и никакие объективные, то есть внешние показатели не имеют значения. Более того, слова «счастье» и «счастливый» каждый волен понимать по-своему. И все же Любомирски дает лаконичное определение счастья, с которым может согласиться почти каждый: счастье – это «жизнь в радости и довольстве». Это определение включает оба компонента, необходимые для чувства прочного счастья: непосредственное ощущение, что жизнь хороша (часто испытываемые положительные эмоции), и сознательную оценку (общее впечатление, что жизнь удалась).

Показать, что оба эти компонента ключевые, можно на примере двух женщин. Первая - молодая мать, считающая, что выполняет свое жизненное предназначение, но недосыпающая, не имеющая времени на личную жизнь. Вторая - бесцельно дрейфующая по жизни любительница вечеринок, которая, хотя и весело проводит время, все же мучается ощущением бессмысленности существования. Ни первая, ни вторая не считают себя по-настоящему довольными жизнью, хотя причины у них совершенно разные. Если тебя переполняют гнев, печаль, угрызения совести или другие отрицательные эмоции, если по зрелом размышлении твоя жизнь тебя не устраивает, то высокой отметки на экзамене по счастью тебе не видать.

Зависть

В те годы, когда Любомирски училась в аспирантуре, счастьеведение только зарождалось: неисследованных проблем было предостаточно, дорога к цели оставалась неясной, и некоторое время ей приходилось действовать наугад. Поначалу она довольно долго раздумывала, как можно использовать субъективные оценки личного уровня счастья, а потому опрашивала людей, которых друзья и знакомые характеризовали как совершенно счастливых или совершенно несчастных. Но, даже взяв на вооружение хорошо изученный метод «сравнения в социальном контексте», основанный на том, как мы сопоставляем себя с окружающими, Любомирски долго не могла решить: о чем ей спрашивать этих «самых счастливых» и «самых несчастных»? Наконец многочисленные беседы с людьми натолкнули на ценную догадку. «У нас возникали всякие гипотезы, теперь они кажутся наивными, - рассказывает Любомирски. – Я подумала тогда: быть может, счастливые сравнивают себя с теми, кому живется хуже, а несчастные – с теми, кому лучше?» Она решила проверить эту мысль – спросила участников, с кем они себя сравнивают. «Счастливые вообще не поняли, о чем я толкую! Нет, конечно, все-таки поняли: это же были студенты Стэнфорда, но они вообще ни с кем себя не сравнивали и, видимо, не переживали по этому поводу. Зато несчастные понимали меня с полуслова. Это было мое первое озарение».

Открытие повлекло за собой серию экспериментов, которые легли в основу диссертации Любомирски. Один из них заключался в следующем. Студентов попросили решить несколько задач и рассадили их таким образом, чтобы рядом с ними оказались те (на самом деле «подсадные»), кто решал задачи либо быстрее, либо медленнее. Такой хитроумный способ помогает выяснить, как ведут себя в одинаковых ситуациях люди разного склада. Эксперимент подтвердил выводы, сделанные при опросах: счастливые по сравнению с несчастными меньше наблюдают за окружающими, а видя, что кто-то справляется с заданием лучше, не падают духом и не изменяют своего мнения о собственных способностях.

В то время Любомирски интересовалась исключительно различиями между счастливыми и несчастными. Вопрос о том, как несчастному стать счастливее, возник гораздо позже. Теперь, однако, ей известно: несчастные люди в принципе чаще, чем счастливые, сравнивают себя с другими - и с теми, кому живется лучше, и с теми, кому хуже. Это один из явных внешних признаков, симптомов несчастья, и лечить нужно первопричину, а не симптом. Остановить же это «социальное соревнование», то есть помочь завидующему отвлечься от мыслей про новую яхту соседа, переключиться на другое, сложно, но в принципе возможно. Это потребует от самого человека определенных усилий и работы над собой, как и вообще любой слом привычек и поведенческих устоев ради достижения счастья.

Привычка – главная опасность

После Стэнфорда Любомирски приняла первое же предложение работы – устроилась в Калифорнийский университет в Риверсайде, где и трудится до сих пор. Рассказы Любомирски об этом малоизвестном учебном заведении – прекрасный образец позитивного мышления. «В Риверсайде замечательная кафедра психологии, жаль только, что немногие об этом знают. Наши профессора – крупные специалисты в своих областях. А кафедра у нас – не просто замечательная, но очень дружная. Конечно, можно пригласить на работу знаменитостей, но еще не факт, что они будут любезны друг с другом, возможно, атмосфера сложится далеко не радостная», - говорит она, невольно иллюстрируя свои стратегии номер один (выражайте признательность миру и людям) и номер три (не зацикливайтесь на грустных мыслях и не сравнивайте себя с другими). Настоящий минус только один – Любомирски вынуждена ездить на работу из Санта-Моники, а это сто пятнадцать километров в один конец. Как борется Любомирски с этим неудобством? Слушает в дороге аудиокниги или договаривается с приятелями, и они поочередно подвозят друг друга (стратегия номер шесть: если у вас проблема, ищите выход; стратегия номер пять: не пренебрегайте общением).

В первые годы работы в Риверсайде Любомирски продолжала заниматься фундаментальной теорией счастья – в том числе разрабатывала шкалу субъективной оценки счастья. Трудилась она тогда - за исключением совместных проектов со студентами - в изоляции, как и большинство счастьеведов тех времен, разбросанных по разным уголкам мира. Иногда ей звонили журналисты и выспрашивали, в чем же секрет счастья. Ей приходилось отвечать: «Не имею представления». Методы «повышения счастья» тогда еще не были проверены на практике. Она считала себя фундаментальным исследователем и полагала: искать практическое применение ее открытиям – дело других ученых.

Но вот произошло событие, за которым последовали разительные перемены: в 1998 году президентом Американской ассоциации психологов (ААП) стал Мартин Селигман. Несколькими десятилетиями ранее Селигман, профессор Пенсильванского университета, получил широкую известность благодаря открытию «синдрома приобретенной беспомощности» - склонности животных (а также людей) бросать какое-то дело после определенного числа повторяющихся неудач, даже если для успеха нужно приложить лишь незначительное усилие. Ощущение своего бессилия формирует пассивность, а пассивность – залог неудачи и потенциальная причина депрессии. Селигман много лет работал в этой области, но в какой-то момент, устав от отрицательных эмоций, связанных с его темой, сконцентрировался на диаметрально противоположном явлении – «приобретенном оптимизме». Сделавшись президентом ААП, он посвятил себя созданию школы позитивной психологии. Отобрал самых перспективных исследователей и вместе с ними начал работать над согласованной программой. Ежегодные конференции Селигман устраивал на очаровательном курорте Акумаль в Мексике: он доподлинно знал, что вдохновение приходит, когда людям хорошо.

На конференциях в Акумале и впрямь рождались многочисленные плодотворные научные союзы и оригинальные идеи, в числе последних - казавшийся небесспорным тезис, что прочное счастье возможно. Мы все знаем по личному опыту, что положительные эмоции, равно как и отрицательные, обычно недолговечны. Влюбляешься, но со временем перестаешь благоговеть перед любимым человеком. Находишь себе замечательную работу, первое время трудишься вдохновенно, но скоро и любимая работа надоедает. Покупаешь дом, о котором мечтал всю жизнь, но рано или поздно начинаешь заглядываться на другие, еще более соблазнительные. Как бы нам ни везло, мы быстро свыкаемся с удачей и очень скоро вновь возвращаемся к своему обычному уровню счастья. Психологи называют этот феномен «гедонистической адаптацией».

Гедонистическая адаптация помогает объяснить, отчего даже крупные перемены к лучшему – рост доходов, вступление в брак, выздоровление, смена места жительства – почти не повышают наш общий уровень счастья. (Любомирски приводит пример из своей жизни: несколько лет назад она сделала лазерную коррекцию зрения - очки и контактные линзы были забыты. Первое время она упивалась новыми ощущениями. Однако приподнятое настроение улетучилось довольно быстро, хотя хорошее зрение осталось.) Селигман отмечал, что психологов особенно обескуражило одно из первых исследований гедонистической адаптации, проведенное в семидесятые годы. Авторы исследования пришли к заключению, что после крупного выигрыша в лотерею люди через полгода-год возвращаются к прежнему уровню счастья (причем для тех, кого разбил паралич, подобная закономерность тоже верна: они постепенно возвращаются к первоначальному уровню удовлетворенности или неудовлетворенности жизнью). Любомирски показала, что результаты этого исследования были истолкованы неправильно: на самом деле те, кто выиграл в лотерею, все же и по истечении времени больше радовались жизни, чем прежде (тогда как настроение паралитиков прочно ухудшалось). Исследователи отметили, что эти эмоции (и радость от выигрыша, и огорчение из-за болезни) оказались слабее, чем они ожидали. При пересказе все эти нюансы стерлись, и история оказалась представлена в совершенно искаженном виде: обстоятельства не способны сделать нас ни счастливее, ни несчастнее. Это типичный механизм возникновения научных мифов. «В итоге, – говорит Любомирски, – появился тезис: "Ни паралич, ни выигрыш в лотерею ничего не меняют", а это совершенно неверно».

Исследования эмоций близнецов и приемных детей тоже поначалу разочаровали счастьеведов: выяснилось, что уровень счастья человека примерно на пятьдесят процентов определяется врожденной предрасположенностью. Это «генетически заданное значение» наводит на мысль, что после временного всплеска уровень счастья неизбежно возвращается на отметку, предрешенную вашими генами. Длительное счастье при таких обстоятельствах казалось недостижимым по определению.

Разнообразие добра

Любомирски не сдавалась. На одной из конференций в Акумале она и двое ее коллег составили стандартную секторную диаграмму, которая наглядно демонстрировала факторы, влияющие на счастье. И тут оказалось, что надежда есть. «Представьте себе круг. Половину заштрихуйте – это гены. На оставшейся половинке заштрихуйте тонкий ломтик, примерно десять процентов всего круга. Это внешние обстоятельства: богатство, супружество и так далее. Оставшаяся доля - целых сорок процентов - остается без объяснения», - говорит Любомирски. Сорок процентов никак не могут быть погрешностью, поэтому Любомирски и ее коллеги Кеннон Шелдон из Университета штата Миссури в Колумбии и Дэвид Шкейд из Калифорнийского университета в Сан-Диего заключили, что тут действуют некие существенные факторы. Но если и гены, и влияние внешних обстоятельств уже учтены, что остается? Вероятно, предположили они, можно вести речь о намеренных действиях человека – сознательных стратегиях мышления и поведения. Именно их люди могут противопоставить гедонистической адаптации. Иначе говоря, даже если ваши жизненные обстоятельства не сделали вас счастливее, это вовсе не значит, что это не под силу вам, – особенно если вы знаете, что надо предпринять.

Вывод, что счастье на сорок процентов зависит от человека, – первый крупный вклад Любомирски в счастьеведение. Но есть и второй: она разработала практический метод изменения уровня счастья. Любомирски провела десятки исследований, чтобы разобраться, говоря словами Селигмана, «какие из ста способов повышения счастья, от буддийских до самых современных, действительно эффективны». Самыми многообещающими казались три стратегии, известные по ранним, преимущественно корреляционным исследованиям: благодарность, доброта и оптимизм. С них Любомирски и начала. Так, она знала, что счастливые люди, рассказывая исследователям о себе, чаще сообщают о своих альтруистических поступках: они приносят продукты заболевшему другу, останавливаются помочь незнакомцу. Но пока Любомирски не провела контрольный эксперимент, никто не знал, делают ли добрые поступки нас счастливее или у счастливых просто больше сил для великодушных поступков.

В первом эксперименте Любомирски попросила участников совершать по пять добрых дел еженедельно в течение шести недель, а также подала несколько идей: «Заплатите, скажем, за парковку машины незнакомого человека, сдайте кровь, помогите другу с домашним заданием, навестите пожилого родственника, напишите благодарственное письмо». Участников поделили на две группы: одну попросили совершать добрые дела в разные дни недели, а другую, напротив, – все пять добрых дел в один день, и так еженедельно. Спустя шесть недель уровень счастья у участников вырос – но вот что любопытно: не у всех, а только у тех, кто совершал добрые дела разом в один день. У членов другой группы ничего не изменилось. Любомирски полагает, что разбросанность добрых дел умалила их важность в представлении участников эксперимента. Их жизнь во время эксперимента почти не отличалась от привычного существования. Но главный вывод другой: добрые дела – при правильном подходе к ним – заметно усиливают ваше ощущение счастья.

Затем Любомирски задалась практическим вопросом. Если, выражая признательность, вы становитесь счастливее, важна ли, скажем, регулярность этого ритуала? Здравый смысл подсказывает, что «книгу благодарностей» надо пополнять постоянно: время от времени стоит отвлечься от повседневных дел и оценить по достоинству многочисленные плюсы своей жизни, от самых важных (дети у вас красивые и здоровые, горы за окном величественные) до мелочей (за обедом был очень вкусный суп, босоножки, облюбованные вами в магазине, оказались по ноге). Но как часто надо благодарить? Эксперимент продемонстрировал, что произвольно выбранные участники, которых просили ежедневно в письменном виде выражать благодарность, после эксперимента чувствовали себя в среднем менее счастливыми, чем те, кого просили делать это только раз в неделю. Таким образом, Любомирски подтвердила свое интуитивное предположение: как и в случае с добрыми делами, тут очень важен правильный график. Дело в том, что к действиям, повышающим уровень счастья, можно адаптироваться – точно так же, как мы обычно адаптируемся к тому, о чем когда-то пылко мечтали.

По той же причине важно и разнообразие. Эксперимент показал: участники, которых попросили совершать разнообразные добрые дела, почувствовали себя счастливее тех, кого исследователи попросили проявлять доброту в однообразной форме. Члены обеих групп сами выбирали себе добрые дела, но у тех, кому велели повторять одни и те же три поступка, через месяц после начала эксперимента уровень счастья даже снизился. Монотонность может утомлять, а разнообразие – враг скуки и своего рода вакцина от гедонистической адаптации.

Любомирски подчеркивает: помимо разнообразия и правильного распределения во времени, важно, как она выражается, «соответствие» – метод должен идеально соответствовать вашей индивидуальности. К литературе по самосовершенствованию Любомирски относится скептически именно потому, что, как правило, в таких руководствах даются универсальные рекомендации. Если автору книги и даже множеству читателей стратегия помогла, еще не факт, что она поможет и вам. Вот пример. В системе Любомирски упорное продвижение к цели – одна из двенадцати стратегий. Стремясь к серьезной цели, люди чувствуют, что живут осмысленной жизнью, становятся увереннее и часто обзаводятся более крепкими социальными связями. Тем не менее, если вы уже преследуете массу других целей, сосредоточенность на этом методе не повысит ваш уровень счастья или даже снизит. В таком случае вам, возможно, больше подойдет стратегия номер один – выражение признательности за все, что у вас уже есть. Или попробуйте стратегию номер девять – смакование радостей жизни. Смакование, поясняет Любомирски, – это любое занятие, которое может породить, усилить или продлить наслаждение. Лучший пример, при всей его банальности, - старинный призыв жить без лишней суеты. Смаковать – это упиваться чем-то обыденным: с удовольствием завтракать, с удовольствием принимать душ.

Работа над счастьем

Эти нюансы выделяют рекомендации Любомирски из общего ряда «самоучителей счастья», в изобилии представленных на рынке. Но некоторые читатели не замечают этих тонкостей, другие заявляют, что все ее идеи отнюдь не новы, и в качестве доказательства приводят Библию. «Не знаю, – говорит Любомирски, – сколько таких писем я получила – просто со счета сбилась». Хотя сама она равнодушна к вопросам религии, но совершенно отрицать значение веры не собирается. Более того, среди двенадцати стратегий умножения счастья в ее книге фигурирует участие в религиозной жизни. Воцерковленность в высшей степени эффективна, причем скорее по прозаическим, чем по мистическим причинам. Например, потому что единоверцы склонны оказывать друг другу эмоциональную, социальную и материальную поддержку.

В счастьеведении известна закономерность: счастье и стратегии повышения его уровня часто соотносятся между собой, как курица и яйцо. К примеру, дружба действительно повышает уровень счастья, а счастливые люди притягивают к себе больше друзей. Они не сравнивают себя с теми, кому живется лучше, а воздержание от сравнений делает их еще счастливее. «Почти всякая стратегия включает эффект цепной реакции», – говорит Любомирски. Таким образом, вы прогрессируете по спирали. Например, доброе дело поднимает вам настроение, а значит, работаете вы плодотворнее, и, стало быть, начальство вас хвалит, во время ланча с друзьями вы душа компании, в итоге дружба крепнет, ваш уровень счастья повышается, вы становитесь добрее и благодарите жизнь – и так далее, и так далее. Как ясно видно из этих примеров, стремление к счастью не своекорыстно и не является самоцелью – оно делает общество в целом более энергичным, доброжелательным и плодотворно работающим.

К сожалению, постоянно поддерживать свой уровень счастья на повышенной отметке нелегко. Через несколько месяцев после завершения эксперимента у тех, кто перестает делать упражнения, наблюдается снижение уровня счастья. Упражнения – это своего рода препарат для хронически больных или диета: они работают, пока вы работаете над собой. А иногда трудно даже сделать первый шаг. Больше года назад я купила три экземпляра книги Любомирски и раздарила друзьям (одни относительно счастливы, другие – не очень). К моему удивлению, за это время никто даже не попытался испробовать ее методику. И это при том, что почти все они твердят одно и то же: мы очень хотели бы стать счастливее! Многие просто не привыкли к мысли, что над совершенствованием своего эмоционального состояния надо трудиться. Более того, даже если человек верит, что можно стать счастливее путем упорных усилий, он может решить, что игра не стоит свеч. Главное – изначальная мотивация.

Известен остроумный эксперимент. При исследовании повышения уровня счастья части испытуемых сообщили цель происходящего, а части – нет (им сказали, что проводится некий абстрактный психологический эксперимент). Члены первой группы (которые были заинтересованы в результате и к счастью стремились осознанно) показали более стабильный прирост счастья при выполнении соответствующих упражнений (все тех же старых проверенных стратегий: делай добро, культивируй оптимизм, выражай признательность).

Любомирски сама не раз говорила, что ей очень трудно судить, в какой мере ее сочинение помогает читателям. Отзывов, конечно, много, но ведь пишут-то преимущественно те, кому книга понравилась, энтузиасты, люди, знающие о сути эксперимента, заинтересованные в результате и поэтому заведомо настроенные положительно; на основании их оценок невозможно объективно судить о действенности методики. Любомирски совершила следующий шаг в распространении своей теории: фирма Signal Patterns' SP Labs под ее руководством создала специальную программу, и теперь с ее помощью пользователи iPhone могут повышать уровень своего счастья практически ежедневно. Программа тестирует вас по методикам Любомирски: замеряет уровень счастья, подбирает стратегии, соответствующие вашей индивидуальности. Кроме того, программа помогает посылать друзьям благодарственные письма. Но и тут не получится оценить объективно воздействие теорий Любомирски на непредвзятого читателя: логично предположить, что большинство из тех, кому не лень поставить на свой iPhone программу счастья, априори стремятся стать счастливее. То есть они такие же энтузиасты, как и те, кто пишет письма Любомирски, прочитав ее книгу или послушав лекцию. Любомирски не может проводить на их материале контрольные исследования. Но она охотно следит за достижениями пользователей своей программы (кстати, она не получает процентов с продаж программы). Ведь, в отличие от тех, кто приходит в лабораторию или заполняет ее опросники на сайте, сидя дома, эти люди пополняют банк данных о счастье, так сказать, в режиме реального времени. Так, тридцатидевятилетняя женщина по имени Вера, выполняя упражнение на оптимизм (а именно придумывая наилучший сценарий собственного будущего), вдруг прозрела. Для позитивных психологов открытие Веры – далеко не новость, но сама она поразилась. «Я поняла, что некоторые из этих "грез" вообще не грезы, – написала она. – Если я поднатужусь, то смогу достичь этих целей в реальности и буду очень счастлива».С