Дэвид Натт: О полезных наркотиках

Сравнение экстази с верховой ездой пришло мне в голову, когда ко мне обратилась одна женщина: в результате падения с лошади у нее сформировалось изменение личности — шлем не уберег ее от тяжелой травмы головы. По статистике, одна серьезная травма приходится на 35 часов занятий прыжками через барьер, а один тяжелый случай, связанный с приемом экстази, — на 35 тысяч часов, проведенных под воздействием этого препарата. Я даже придумал термин equasy — «конезависимость». Я опубликовал про это статью, она вызвала интерес и даже привела к скандалу.

Многие говорят, что нельзя сравнивать конный спорт и  экстази. Например, потому что конный спорт приносит не только вред, но и пользу. Но под экстази человек может танцевать всю ночь подряд. Сложно доказать, что танцевать не так полезно, как ездить верхом.

Правительство утверждает, что задача законов о наркотиках — уменьшить причиняемый ими вред. Но значит, необходимо каким-то образом его измерять, необходимо сравнивать вред от наркотического средства с вредом от других наркотиков, других веществ и занятий. Если этого не делать, все повисает в воздухе: законы лишаются каких бы то ни было разумных оснований.

И вред можно посчитать, основываясь на научно достоверных данных. Это, например, число смертей, число тяжелых заболеваний. Давно разработана технология оценки зависимости (известно, что привыкание к табаку возникает в 40% случаев, к героину — в 25%, к алкоголю — в 20%, к марихуане — в 10% случаев). Гораздо сложнее измерить социальный вред. Но главная проблема в том, что наркотики нелегальны: мы не знаем точного объема продаж; многие цифры связаны с тем, что наркотики выводят людей в область нелегальной деятельности (например, что делать с числом латиноамериканцев, погибших в нарковойнах?).

Финансируют в основном те исследования, в которых ставится задача  доказать, что наркотики влияют на подростков сильнее, чем на взрослых. Но имеющиеся данные не дают однозначного ответа. Известно, что наркотики пагубным образом сказываются на учебе молодых людей. С другой стороны, теоретически молодые мозги быстрее оправляются от травм, чем старые. Кроме того, разные наркотики могут оказывать разное влияние.

Когда в 1997–1998 году я начал работать в совете, он был очень далек от науки; не было понятно, на каких основаниях там принимаются решения. Я предложил системный подход к оценке наркотиков — по шкале с 9 параметрами, связанными со способностью вызывать привыкание и с социальным вредом. В 2007 году, оценив все наркотики по этой шкале, мы опубликовали их рейтинг. И у нас начались проблемы, потому что полученные данные часто идут в разрез с законодательством по наркотикам, а это значит, что многие люди могли понести незаслуженное наказание.

Сегодняшнее правительство обычно делает то, что советует The Daily Mail. В отличие от него, консерваторы были резко против лечения наркомании и программ снижения вреда. Но когда ACMD сказал, что программа обмена шприцев необходима, чтобы остановить эпидемию СПИДа, Маргарет Тэтчер не побоялась послушаться экспертного мнения. В результате число ВИЧ-инфицированных стало расти гораздо медленнее. Несколько лет назад член лейбористского правительства Вернон Кокер на вопрос о том, почему правительство не учитывает мнение ACMD, ответил, что они используют только те данные, которые поддерживают их политику. Эти данные им предоставляют ученые, которые знают, что для того, чтобы получить финансирование (например на новые исследования), нужно поднять шумиху.

С точки зрения уголовного наказания разница между ними огромна. За хранение и употребление наркотиков класса C можно попасть в тюрьму на 2 года, а наркотиков класса B — на 5 лет. Кроме того, полиция имеет право обыскать дом человека, пойманного с наркотиками класса B, а его самого задержать на 24 часа. Все это нужно для того, чтобы давить на молодежь и контролировать общество.

Наш комитет трижды за последние 7 лет исследовал марихуану. Через наши руки прошло 4 тысячи документов. Достоверно известно, что марихуана плохо сказывается на умственном здоровье людей, больных шизофренией. На здоровье людей, не больных шизофренией, курение марихуаны практически не влияет. По нашим оценкам, чтобы предотвратить один случай шизофрении, нужно уберечь от курения травы 5 тысяч юношей и 8 тысяч девушек — существуют гораздо более эффективные способы борьбы с этим заболеванием. Так что все разговоры о вреде марихуаны были основаны на псевдонаучных утверждениях, которыми правительство воспользовалось, чтобы отнести марихуану к классу В. Если бы они прямо сказали: «Мы ненавидим тех, кто курит марихуану, и поэтому будем сажать их на 5 лет», мы бы обсуждали вопросы морали, которые в действительности имеют отношение к этому решению.

Во-первых, наркотики дают приятные ощущения. Да, это может привести к проблемам. Но если у вас в жизни действительно нет никаких перспектив и перед вами стоит только один выбор — между алкоголем и героином, героин по крайней мере дает возможность испытать непередаваемые ощущения. Но есть и другие наркотики, например экстази: возможно, они потому и не вызывают зависимости, что не дают таких сильных ощущений.

Во-вторых, некоторые наркотики стимулируют творчество. Двое или трое нобелевских лауреатов подтвердили, что ЛСД стимулировал их творческую активность. Кэрри Маллис, открывший полимеразную цепную реакцию, говорил, что увидел ее в одном из трипов. Но самое главное — это огромный терапевтический потенциал, которым обладают некоторые наркотики. Когда в 1960-х годах запретили ЛСД, были свернуты все исследования по его применению для облегчения страданий раковых больных на поздних стадиях заболевания. Таким образом, мы уже потеряли 30 лет исследований.

Полная легализация с продвижением наркотиков на открытый рынок была бы безумием. Я выступаю за отмену в экспериментальном порядке уголовного наказания. В таком случае мог бы возникнуть контролируемый рынок, который можно было бы сужать, например, отделив легкие наркотики от тяжелых. Некоторые наркотики безопаснее алкоголя, и за их употребление не следует привлекать к  уголовной ответственности.