Даниил Дондурей: Россияне не считают себя европейцами

Недавно министр культуры попросил меня выступить на тему международной культурной политики в связи с открытием Года России во Франции и Франции в России. Я стал критиковать концепцию культурных обменов. Как известно, с тех пор как советская граница более-менее открылась (после XX съезда КПСС в 1956 году), начались культурные обмены. Суть их заключалась в обмене информацией. Каждая страна демонстрировала достижения своей культуры. В мире эта традиция была заложена в конце XIX — начале XX веков. Англичане привозили танцоров из Африки, джаз из Америки. Россия экспортировала балет Дягилева.

И сегодня мы делаем то же самое. Выставка Пикассо приезжает в Москву, а театр Льва Додина и казачьи хоры отправляются в Париж, Лион или Марсель. На мой взгляд, эта концепция тотально устарела. Она не соответствует требованиям нынешней эпохи. Нужно выстраивать общее культурное пространство. Например, чтобы французский режиссер мог в Москве снять фильм на русском языке по сценарию, написанному немцем или украинцем. Или чтобы в спектакле по Чехову, который поставил бельгийский режиссер, могли участвовать украинские и финские актеры. Или чтобы российские фильмы покупали и показывали во Франции — некоторые из них ничуть не хуже французских, это я говорю как профессионал. Только французы об этом не подозревают, потому что никто не дал ни копеечки на то, чтобы французы узнали, что в России чудесная культура. Так что необходимо не только общее производство, но и общий прокат — в широком смысле, не только кинематографический. Также следует разработать общую систему критериев и оценок. То есть речь идет о перекрестном взаимодействии, в том числе финансовом. Тогда французский бюджет сможет финансировать российские проекты, а мы откажемся от такой глупости, как «национальные фильмы», за которые сейчас так дерутся, чтобы делить отпущенные на них деньги.

Таким образом, выстраивается другая философия культурной деятельности. Она не будет удобна Михаилу Швыдкому, поскольку, вместо того чтобы за бешеные деньги организовывать сотни мероприятий в обеих странах, понадобится создавать специальные институции как в России, так и во Франции. И тогда получится взаимодействие, взаимопроникновение, а не обмен. Контакты тоже будут налаживаться, но как результат другого типа работы.

Возьмем такой пример: почему Франция с Германией могут делать телеканал Arte, который обходится в два раза дешевле, чем Russia Today, а мы с французами — нет. Хотя русско-французские связи ничуть не менее тесные, чем связи немцев с французами, более того, они друг друга недолюбливают?

Но никому не приходит в голову делать такой проект. Потому что российским гражданам подсознательно кажется, что французы — наши потенциальные противники. У нас вообще такая идеология, что кругом противники, поэтому мы лучше всех обустраиваем границы.

И уже 130 лет в пограничных городах Брест и Чоп, через которые проходят поезда из России в Европу, наблюдается одна и та же картина: пассажиры выходят из поездов и чего-то ждут. Там кончается русская колея и начинается европейская, которая на 8,5 см уже. И люди стоят и ждут, пока под их вагоны поставят другие колеса, рассчитанные на другие скорости, другие рельсы и вообще другую жизнь.

У нас одна жизнь, а у них другая.

И если бы кто-нибудь взялся узнать, как часто в российских фильмах, книгах или сериалах мы называем себя европейцами (то есть один бандит, или один бухгалтер, или один член клуба «Сноб» говорит другому: мол, мы, как европейцы, не можем так поступить), выяснилось бы, что никто так не говорит. Мы русские. И пока мы не начнем, как португальцы, норвежцы, исландцы и так далее, считать себя европейцами, общая колея не появится. Мы будем евразийской страной, которую приглашают в столицы цивилизованных стран демонстрировать «африканскую культуру».