Члены клуба «Сноб» обсудили фильм о Ходорковском

Кэтрин Коллинз, режиссер:

Я заинтересовалась Ходорковским еще в середине 90-х. Тогда он был молодым бизнесменом на подъеме. Я не собиралась снимать фильм в его защиту, никакая защита ему еще не требовалась. Это мой первый фильм. Мне 51, я снимала его пять лет. Если бы я могла предположить, как сложно окажется это сделать, я, возможно, приняла бы другое решение.

Павел Аптекарь, гость проекта «Сноб»: На кого рассчитан фильм? На американскую и европейскую аудиторию? Или вы надеетесь, что фильм будет показан в России?

Кэтрин Коллинз: Я хочу, чтобы мой фильм посмотрели везде.

Анна Качуровская, модератор: У фильма были проблемы с европейскими кинофестивалями. Расскажите об этом подробнее.

Кэтрин Коллинз: Когда я называла фестивали, на которые я хотела его отправить (не буду их называть), на меня смотрели как на сумасшедшую. Мне объясняли, что дирекции этих фестивалей крайне важно поддерживать хорошие отношения с Россией. И они никогда не возьмут мой фильм из-за его взрывоопасного содержания. Я была поражена, не поверила. И фильм действительно решительно отвергли. Может, им просто не понравилось мое кино?

Юрий Шумилов, гость проекта «Сноб»: Вы понимаете, что привезли сюда бомбу?

Кэтрин Коллинз: В фильме нет никакой новой информации. Бомба разве что в том, как она логически объединена.

Дмитрий Зимин, член клуба «Сноб»: Я хотел бы поблагодарить создателей фильма и «Сноб». Молодцы, не ожидал, что клуб проведет такую акцию. Увидеть его в России можно будет, только если его выложат в Интернете… Мы все должны понимать, что победа Кремля над ЮКОСом все равно что победа Сталина над кулачеством. Из России, из бизнеса был вытащен драйв. Как без этого драйва будут строить «силиконовый поселок», не знаю. Это не проблема лично Ходорковского, а проблема целой страны. Мы являемся свидетелями величайшей драмы нашего времени. Дай бог, чтобы у нее был счастливый конец.

Кэтрин Коллинз: Я объясню насчет Интернета. Мир документалистики не сильно деловой. Если вы не Эл Гор, вам не заработать. Если сейчас фильм запустить в Интернет, он не попадет ни на какие фестивали, его нельзя будет увидеть ни в кино, ни на телевидении. Пока таковы условия, мы будем препятствовать его попаданию в Интернет. Но конечная цель, безусловно, в том, чтобы он все же попал в Интернет и чтобы его могли увидеть в России и других уголках мира.

Михаил Алшибая, член клуба «Сноб»: Вы сказали, что это ваш первый фильм. А что вы делали до этого? Чем вы занимались?

Кэтрин Коллинз: Я и сейчас этим занимаюсь. У меня дизайнерский бизнес. Мебель, ткани, одежда и много еще чего. Я в этом уже 22 года, и именно этот бизнес оплачивал мой фильм. Я продавала свои шали и свитера, затем приезжала на две недели поснимать и возвращалась домой заработать, чтобы было на что приехать снова. Я думала уже завязывать с бизнесом. Но поняла, что единственная возможность снять по-настоящему независимое кино, как это, — продолжать продавать свою дизайнерскую продукцию.

Михаил Алшибая: Документальный фильм (а если быть честным до конца — любое дело) может быть по-настоящему успешным, если он сделан художественно. Какими сведениями о Ходорковском можно меня удивить? Мы знаем намного больше, чем сказано в фильме. Но проблема, как всегда, не в том, что сказано, а как. И мне в этом фильме увиделась нестандартная точка зрения. Мы сидим с вами за столом, все хорошо, тепло, весна, едим. А в это время Ходорковский сидит в камере. Этот фильм дает ощущение реальной драмы и противопоставляет ее нашему обыденному существованию.

Кэтрин Коллинз: По iPhone можно узнать погоду в любой точке мира. Когда я начала проект, я ввела туда Читу. И каждое утро, где бы я ни была, я смотрела, какая погода в Чите, чтобы представить, каково это — сидеть сейчас там в камере. Это ровно то, о чем вы говорите. Это заставляло меня понимать, что это не просто еще одна история, а жизнь.

Лев Карахан, член клуба «Сноб»: Фильм хорош тем, что провоцирует больше вопросов к нам самим, а не к вам. Страшно, что мы тут едим, а Ходорковскому, наверное, далеко отсюда очень плохо. Но это самая меньшая эмоциональная цена, которую мы можем заплатить. Этот фильм обладает величайшей концентрацией визуального материала. Будет жаль, если фильм попадет в эту страну через Интернет. Интернет — это несерьезно. Вот когда этот фильм будет показан по телевидению или хотя бы в кинотеатрах в открытом показе, он сможет произвести реальное впечатление. В нем есть не только точнейшие визуальные попадания. Лично я не видел таких материалов, связанных с матерью Ходорковского, которая говорит потрясающую вещь. Она не выключала радио даже в ванной, потому что все это время она боялась за сына. Это невозможно придумать. Это документ, который останется в истории.

Благодаря этой концентрации вы понимаете страшную вещь: тоталитарная власть приспособилась к свободе. И напоследок авторы повторяют Хемингуэя: «По ком звонит колокол?» Ребята, завтра придут и за вами. И это так. В первый момент не хочется верить, потому что нам говорили это много раз. Но потом вы приводите очень страшную цифру: по делу ЮКОСа сидит 200 человек. Это трудно себе представить. Становится страшно. Кажется, ваш диагноз верный. Большое спасибо вам не за фильм, а за диагноз.