Дама с колокольчиком

На первый взгляд, эта гастроль выглядит как обычный визит стареющей примадонны, которая накануне прощания со сценой решила сделать кассу в провинции. Так говорили и в 2004-м, когда Кири приехала в Москву в первый раз. Однако с ней все в полном порядке, и тогда, когда ей было 60, и сейчас (вокализ Рахманинова). И даже ватная акустика кошмарного Дома музыки не мешала ее удивительно молодому и звенящему голосу долетать до галерки на самых тихих пианиссимо.

Тогда Кири Те Канава вообще не стала баловать публику оперной попсой, хотя за свою карьеру перепела и Гершвина, и Бернстайна. Теперь Бернстайн, с которым она записала его «Вестсайдскую историю», в программе значится, как и песни ее родного народа маори.

Уроженка аристократического рода маори, подруга британской королевской семьи, леди-рыцарь Британской империи, муза великого Джорджа Шолти, Кири (блиц-интервью) добилась этого статуса в почти невероятных обстоятельствах. Ее удочерили в младенчестве, и своих родных отца и мать она узнала уже во взрослом возрасте. Приемный отец тоже был маори, но в те времена наречие маори было под запретом, и он говорил с дочерью только по-английски. А вот приемная мать была ирландкой, и Кири по сей день остается ревностной католичкой в протестантской Англии. Именно приемный отец прозвал урожденную Клэр Мэри Терезу Рострон за чудный голос Кири, что на маори означает «колокольчик».

Поначалу этот колокольчик все больше звенел в местных клубах, и Кири удалось даже стать местной поп-звездой, однако на конкурсах Lexus Song Quest и Melbourne Sun-Aria она предпочла спеть молитву Тоски из оперы Пуччини, и это определило ее судьбу. Премия дала ей возможность учиться музыке в Лондоне, и уже спустя несколько лет это странное имя появилось на афишах Ковент-Гардена.

Репертуар экзотической красавицы был на редкость стандартным — изящные героини опер Моцарта, трепетные субретки и инженю во французских операх, чуть позже Дездемона в вердиевском «Отелло» и Маршальша в «Кавалере с розой» Рихарда Штрауса. Оперные партии, от которых начинающие певицы стараются избавиться как можно скорее ради более эффектных и страстных ролей, Кири оставила себе на всю жизнь. Она трижды записала Графиню в «Свадьбе Фигаро» (два диска и фильм) и столько же — Маршальшу в «Кавалере», и только во второй половине карьеры взялась за Тоску, которую наделила все тем же моцартовским изяществом. Затертые до дыр партии, спетые этим серебристым и чуть пряным голосом, вдруг обрели второе дыхание, и даже пресловутый венский стиль покорился Кири. Арабелла и Маршальша в операх Штрауса стали ее фирменными ролями — ведь за фижмами и кринолинами эти героини прячут вполне фрейдистские комплексы и страсти. За европейской вышколенностью голоса Те Канавы прячется тембр дикарки.

Ее приватная жизнь вполне вписывается в этот контраст. Кири познакомилась со своим мужем на «свидании вслепую» в 1967 году и прожила с ним больше 20 лет. Певица усыновила двух детей и, памятуя о собственной судьбе, издала для них два сборника сказок маори. Своей родной культурой она заинтересовалась лишь в зените славы, и отношение к ней у Кири двойственное. За ней не задержится покритиковать при случае свой народ за леность и привычку жить на пособия. Более резко она высказывается лишь по поводу полуоперных певцов, которые сделали себе карьеру с помощью попсы и микрофона. «Их для меня не существует», — утверждает Кири. И понятное дело, что в Доме музыки, где почти все певцы теперь работают с подзвучкой, спеть вживую для нее дело чести.