Дары врагов

Перевод с каталанского  ~  Нина Аврова-Раабен

Представим себе долину, посередине которой протекает река. На одном ее берегу расположилось поместье семьи Тутусаус, на другом – семьи Брикфеус. В документах шестнадцатого века уже упоминается их спор по поводу мельницы. Несмотря на это, вопрос «Чем вызвана такая ненависть между Тутусаусами и Брикфеусами?» не имеет ни малейшего смысла. Эта ненависть рождается прежде, чем появляются на свет новые отпрыски семейств. К моменту своего рождения новый Тутусаус или Брикфеус уже успевает принять на себя обязательство сражаться насмерть с враждебной семьей. Это война за земли, за главенствующую роль в органах местной власти. И вот теперь наконец этот вечный конфликт, эта бесконечная череда побед и поражений завершается.

Во время последней гражданской войны Брикфеусы допустили ошибку: они заняли нейтральную позицию и не оказали поддержки ни той ни другой стороне. Тутусаусы, отличавшиеся большей прозорливостью, поддержали и тех и других. Когда конец войны был не за горами, какие-то вооруженные до зубов мужчины явились в поместье Брикфеусов. Прежде чем продолжить свой путь в сторону границы, они расстреляли всех членов семьи, а заодно и служанку – по ошибке. Пса застрелили просто походя. Трупы всех людей нашли потом в реке. Труп собаки исчез без следа.

Сегодня с утра пораньше господин Тутусаус пришел в нотариальную контору. В связи с полным уничтожением клана Брикфеусов правительство выставило их поместье на торги. Но теперь, когда в стране царит разруха, много ли найдется желающих в них участвовать? Согласно закону, через четверть часа заканчивается срок подачи заявок на участие в торгах. Других желающих приобрести поместье нет. Господин Тутусаус и нотариус то и дело посматривают на часы, висящие на стене. Когда стрелки покажут двенадцать, нотариус откроет конверт, в котором лежит предложение Тутусауса. Один росчерк пера – и Брикфеусы станут историей. А может быть, просто исчезнут.

Какую победу можно считать наиболее полной? Стереть самую память о враге или подчинить ее своей воле на веки веков? На протяжении пятнадцати минут господин Тутусаус размышляет, что ему делать: снести дом Брикфеусов или оставить его на растерзание неумолимому времени. Превратить здание в руины или сделать из него конюшню, как поступили викинги с гробницей Карла Великого?

Если враг семьи больше, чем просто враг, дом враждебного клана – больше, чем просто здание. На протяжении пятисот лет в поместье Брикфеусов жили сотни людей. Люди уходят, а дом стоит на своем месте. Исчезновения врага недостаточно. Победа не станет окончательной, пока представитель семьи Тутусаусов не завоюет бастион Брикфеусов. Нашего героя охватывает странное чувство. Смысл жизни всех поколений его предков состоял лишь в том, чтобы покорить врага. И вот теперь он выполнит их волю.

Однако без трех минут двенадцать в кабинет входит какой-то незнакомец. Он высок и строен, как тополь. Его густые седые волосы искусно подстрижены и уложены; серые глаза отливают серебром в тон шевелюре. Скуластое лошадиное лицо придает его облику своеобразие. Сразу видно, что его одежда – отличного качества, хотя и сильно поношена: ткань потерта во время многочисленных стирок. Незнакомец шагает по-военному, выпрямив спину, словно проглотил аршин. На шее – шелковый шарф. Во всем его облике сквозит некая аристократичность.

Пришелец вручает нотариусу какие-то бумаги.

– Вы хотите принять участие в торгах? – спрашивает его Тутусаус.

– Нет, – говорит незнакомец.

Нотариус поднимает глаза от бумаг:

– Все в порядке.

 

Если поражение горько, то еще горче утраченная победа. Оказалось, достаточно трех минут, трех жалких минут, чтобы конец пятисотлетней войны не наступил. Высокий и стройный седой мужчина с серыми глазами предъявил документы, согласно которым он приходился родным сыном старому Брикфеусу. В качестве сына, хотя бы и незаконнорожденного, он имеет право наследовать имущество своего отца. Тутусаус вышел из нотариальной конторы, понурившись. Первое правило, которое он усвоил от своего отца, звучало так: их семья ведет войны по закону или вне закона, но никогда – против закона.

Придя домой, он поднялся на террасу на плоской крыше. Его супруга загорала там со стаканом мартини в руке. В свои пятьдесят лет эта женщина по-прежнему сохранила кукольную внешность. Однако неумолимое время нанесло раны и ей. Особенно это заметно по бедрам, которые потеряли свою упругость. Крашеные белокурые локоны, отливающие платиновым блеском, скорее выдают ее возраст, чем скрывают его.

Тутусаус раздевается, натягивает плавки и рассказывает жене, что случилось у нотариуса. Летом супруги проводят много времени на террасе: она устраивается в шезлонге под тентом рядом с баром, а он расхаживает в плавках, пляжных тапочках и идиотском мексиканском сомбреро на голове.

Он чувствует себя потерянным, нет, более того – униженным, и не перестает шагать вдоль балюстрады, точно хищник в клетке. Старик Брикфеус не мог не сыграть с ним злую шутку, даже после своей смерти.

Жена словно пропускает его слова мимо ушей, она отхлебывает глоток мартини и говорит:

– Когда мы были молоды, эта война казалась тебе бессмысленной.

Она совершенно права. В юные годы Тутусаус не понимал ненависти своих родственников к Брикфеусам. Но потом все изменилось. Его братья переехали жить в город, и он остался в поместье в качестве единственного потомка, которому предстояло жить в родовом гнезде. А потом его отец умер.

Брикфеусы отпраздновали его смерть на террасе своего дома. В конце праздника раздались хлопки петард, в небо взвились ракеты. Тутусаус-сын никогда не простил им этого праздника, а в особенности – фейерверка. Дом Брикфеусов показался ему раковой опухолью, и он поклялся себе, что когда-нибудь вырежет ее. И вот сегодня утром, за три минуты до отмщения, до последнего штурма, появляется этот незаконный сын, и все идет прахом.

Дома стоят достаточно близко для того, чтобы противники могли наблюдать за происходящим на соседней крыше. Сначала Тутусаус вел наблюдение без применения оптических приборов, потом в ход пошла подзорная труба и, наконец, бинокль. Потом, желая добиться оптимальных результатов, Тутусаус купил маленький телескоп с треногой, из тех, которые используют астрономы-любители для наблюдений за Луной. Он смотрит в телескоп и видит, как чужак распоряжается в своих владениях.

Стройный мужчина сейчас находится на террасе: он снял пиджак, но шелковый шарф по-прежнему у него на шее. Он, засучив рукава рубашки, расставляет цветочные горшки. Их не так уж много – на террасе Брикфеусов всегда было меньше растений, чем у Тутусаусов.

Благодаря телескопу Тутусаус может разглядеть все морщинки на лице врага. Пришелец останавливается и вытирает платком пот со лба. Прекратив работу, он зажигает сигарету и курит, созерцая пейзаж равнины, покрытой виноградниками и оливковыми рощами.

Кто этот человек на самом деле? Какую жизнь он вел раньше? В том, что это незаконный сын, которого старый Брикфеус скрыл подальше во избежание скандала, сомневаться не приходится. По иронии судьбы, это пятно позора спасло ему жизнь: если бы его застали в доме, он бы окончил свою жизнь точно так же, как остальные, – изрешеченный пулями. Его манеры, поведение и внешность говорят о том, что он человек воспитанный и даже получивший хорошее образование. Да, старик Брикфеус завел его от какой-нибудь простой служанки, но позаботился о том, чтобы он получил стипендию, а потом устроил его в какое-нибудь приличное учебное заведение.

Вдруг сосед бросает сигарету вниз и устремляет взгляд на нацеленный на него телескоп. Тутусаус испытывает страх шпиона, которого неожиданно засекли. Ужаснее всего серые глаза чужака, увеличенные линзами телескопа. Они смотрят не моргая. Какое чувство скользит в этом взгляде? Тутусаус приходит в ужас, обнаружив, что эти глаза, подобно глазам акулы, не выражают никаких чувств.

– Что это он задумал? – говорит Тутусаус, не отрываясь от телескопа. – Он выходит из дома. Переходит через мост! Он идет сюда!

Динь-дон!

Тутусаус замирает от изумления. За пять веков никто из Брикфеусов не переходил на другой берег реки и тем более не приближался к дому Тутусаусов. И вот теперь этот выскочка, который, возможно, не имеет ни малейшего представления о конфликте, осмеливается переступить порог их дома. Динь-дон! Жена Тутусауса, дремавшая на солнышке, очнулась от своего оцепенения:

– Кто бы это мог быть?

Служанка с нижнего этажа кричит в пролет лестницы:

– Тут один господин спрашивает вас, господин Тутусаус.

– Что ему нужно?

– Он принес цветочный горшок.

– Горшок?

– Да. Горшок с каким-то растением.

– Цветы! – говорит жена Тутусауса. – Тогда это, наверное, садовник. Пусть войдет.

Тутусаус так растерян, что у него нет сил противоречить. Прежде чем он успевает этому воспрепятствовать, Брикфеус поднимается на террасу.

И вот он уже стоит перед ними: стройная фигура возвышается посреди веранды, словно дерево, вросшее корнями в пол. Говорят, что внебрачные дети королей кажутся большими аристократами, чем законные наследники. Ущербность положения вынуждает их быть безупречными и порождает в них желание постоянно самосовершенствоваться. Брикфеус из таких. Тутусаус видел, как он недавно работал в поте лица, но даже сейчас кажется, что он только что вышел от портного. Ботинки начищены до блес­ка, стрелки на брюках безукоризненно прямые. Рукава засучены точно до локтей, ни один волос не выбивается из прически. Он кажется сейчас даже выше ростом, чем раньше, в нотариальной конторе. Гость смотрит по сторонам и – улыбается.

До этой минуты Тутусаус не обратил внимания на его губы. Они такие тонкие, что кажутся почти лягушачьими. Поэтому его улыбка кажется просто бездушным знаком вежливости. Ужас положения усугубляется тем, что Тутусаус вынужден стоять перед ним практически в чем мать родила: единственный элемент маскировки – вышедшие из моды плавки до колен. Хозяин дома снимает идиотское мексиканское сомбреро, но от этого становится только хуже. Его лысый череп не идет ни в какое сравнение с пышной шевелюрой Брикфеуса. В нотариальной конторе в какой-то момент была названа дата рождения чужака: он на год младше Тутусауса. И самое обидное заключается в том, что тела их развивались в противоположных направлениях. Можно сказать, что Брикфеус накопил мудрость и опыт, а его соперник – жир и черные волосы на спине. Пузо его напоминает барабан, а мышцы на груди отвисают, как у гориллы. Он чувствует себя индейцем с Амазонки перед следопытом-европейцем.

Брикфеус произносит:

– У вас очень уютная терраса.

Потом он замолкает и передает Тутусаусу большой горшок.

– Что это? – спрашивает тот, принимая его. Брикфеус отвечает спокойно, как взрослый, который растолковывает азбучные истины ребенку:

– Это дар вежливости. Мы же соседи, не правда ли?

Потом Брикфеус продолжает:

– Я успел заметить, что у вас на террасе множество всевозможных растений. Я много путешествовал и подумал, что, если вы не были в Индонезии, такого экземпляра у вас быть не может.

Тутусаус делает попытку вернуть подарок назад:

– Наверняка в нашем климате зимой этот цветок погибнет.

– Нет-нет. Достаточно просто ставить его на ночь под навес.

Брикфеус целует руку женщине и удаляется. Тутусаус провожает его до дверей. Они спускаются по лестнице, проходят мимо бильярдного стола, и тут Брикфеус, не останавливаясь, нежно проводит по сукну своими длинными пальцами.

– Какая тонкая ткань.

Вернувшись на веранду, Тутусаус обнаруживает, что его жена уже превратилась в безум­ную поклонницу врага:

– Ты обратил внимание, как он хорош собой? – восхищенно спрашивает она. – И глаза такие серые.

– Волчьи у него глаза, – говорит Тутусаус.

 

Есть оскорбления, которые надо проглотить, чтобы потом долго переваривать. Поглядев на убитого горем Тутусауса, его супруга журит его:

– Он очарователен. И к тому же сделал нам подарок. Чего тебе еще надо?

Это чистая правда. На протяжении пятисот лет Брикфеусы и Тутусаусы наносили друг другу удары без передышки. Своим невероятным поступком Брикфеус повернул вспять ход событий: оказывается, можно обмениваться не злодеяниями, а любезностями. Тогда враг превращается в соседа, а сосед – в друга. Следствием будет мир. Кто бы мог упрекнуть его в этом?

Смятение Тутусауса так сильно, что пару дней он даже воздерживается от наблюдения в телескоп. Самые светлые мысли всегда приходят ему в голову, когда он опорожняется, и на третий день озарение посещает его, когда он сидит в туалете.

Он понимает наконец, что никакая это не щедрость, а снисхождение. Мы можем быть щедры с равными себе, но проявляем снисхождение к побежденным. На самом деле граница между поношениями и подношениями тонка. Тот, кто подносит дар, возвышается над одариваемым, наделяющий провозглашает свое превосходство над тем, кого осыпает милостями. Поведение бастарда скрывало безграничное презрение. Зачем нам сдался этот дурацкий индонезийский цветок? Подумаешь – из Индонезии! Сначала этот нахал отбирает у него то, что уже оказалось в его руках, – дом врага, а потом еще и плюет ему в лицо. Этот горшок и есть плевок. В то утро в конторе нотариуса Брикфеус его победил, а потом, на его собственной террасе, – унизил.

К счастью, длинные пальцы Брикфеуса указали Тутусаусу путь отмщения. Через две недели он отправляется в город, проводит там целый день, а по возвращении направляется к дому соседа. Во главе кортежа едет сам Тутусаус на своем черном «роллс-ройсе», которым он очень гордится. За ним следует большой грузовик для перевозки мебели. Пусть ему не удалось стать исполнителем многовековой мечты своей семьи и взять на абордаж родовые владения Брикфеусов, но сегодня, по крайней мере, он стал первым членом своего клана, который перешел по мосту на противоположную сторону реки.

Звонок у Брикфеусов звучит не «динь-дон», а «дринь-дринь». Но никто не спешит открыть дверь. Сначала Тутусаус испытывает радость. Ему кажется, что он застал Брикфеуса врасплох, и тот теперь не знает, что ему предпринять. Однако уже через секунду сердце Тутусауса сжимается: а что если это просто прием с целью унизить его – пусть подождет у дверей, как вассал, явившийся к своему повелителю? Рабочие вышли из грузовика и ждут распоряжений. Он не знает, что им сказать. Тревожное молчание тянется несколько минут, пока наконец, слава Богу, дверь не открывает Брикфеус собственной персоной.

Тутусаус подбирает самые учтивые слова, за которыми в то же время можно скрыть оскорбительный тон:

– Я вижу, вы еще не успели нанять прислугу.

Он продолжает:

– Я пришел, чтобы выразить вам свою благодарность…

– Я знаю.

Брикфеус перебил гостя, словно заранее знал, что тот собирался ему сказать.

– Кроме того, я хотел сказать вам, что не имел никакого отношения к гибели ваших родственников…

– Я знаю, – говорит Брикфеус, еще раз перебивая Тутусауса.

– Ваш подарок меня так растрогал, – продолжает Тутусаус, – показался мне таким изыс­кан­ным и исполненным добрых намерений, что я не мог не ответить на вашу щедрость и добросердечие.

Четверо рабочих вытаскивают из грузовика большой стол, завернутый в одеяла.

– Это бильярдный стол, – объясняет Тутусаус. – Мне показалось, что вы неравнодушны к сей благородной игре с ее изящными и точными движениями. Я заказал стол в Париже. Французы неплохо разбираются в этой игре.

Пока рабочие вносят стол в дом, Брикфеус произносит:

– Спасибо.

Под этим «спасибо» скрывается нечто прямо противоположное выражению благодарности.

– О, это еще не все, – добавляет Тутусаус.

Рабочий вынимает из грузовика кожаный чехол с принадлежностями для бильярда.

– Это кии. Теперь вы сможете играть со своими друзьями. Человек с таким изысканным вкусом сможет оценить их.

На этот раз Брикфеус не говорит даже «спасибо».

– О, и это тоже не все, – делает новый выпад Тутусаус.

Последний рабочий несет коробку, похожую на коробку из-под обуви, но более прочную и обитую внутри красным бархатом.

– Тут шесть шаров. Я все разузнал и выяснил, что обычные шары делают из клыков бегемота. Но я сказал себе: «О нет, это нам не подходит, наш новый сосед достоин исключительной роскоши». Поэтому я велел, чтобы специально для вас этот набор доставили прямо из Танганьики¹. А вот и сертификат: он удостоверяет, что шары сделаны из настоящих бивней слонов-самцов. Вы когда-нибудь были в Танганьике?

 

Жаль, что ты не видела, какая у него была физиономия!

На самом деле жена Тутусауса, скорее всего, ничего бы не заметила. Все произошло за долю секунды: при виде коробки шаров из слоновой кости правая скула Брикфеуса дернулась. Мышца судорожно сократилась, и глаз сощурился, словно бастард подмигнул гостю. Тому было достаточно этого мгновенного движения, чтобы понять, какой удар ему удалось нанести противнику.

Да, этот выскочка понял смысл его слов: «Что ты о себе такое вообразил? Ты даришь мне какой-то сорняк из Индонезии, а я украшаю гостиную твоего дома своими сокровищами. Ну, кто из нас более велик?»

После этой победы Тутусаус несколько дней снова наблюдает за соседом в телескоп. Теперь, когда между поместьями возобновилась вражда, он может делать это на законных основаниях. И надо заметить, что на душе у него стало спокойнее, когда все вернулось на круги своя.

На террасе Брикфеуса ничего нового не наблюдается. Пока наконец сосед не выходит из своего укрытия. Однако появляется он не на веранде, а на пороге дома.

– Он выходит из дома, – оповещает жену Тутусаус, не отрывая глаз от телескопа. – Садится в машину. Нажимает на газ. Переезжает через мост! Он едет сюда!

Что он задумал? Неизвестно. Но, как бы то ни было, на этот раз Тутусаус не допус­тит, чтобы его застали в плавках и в сомбреро. Спотыкаясь, он в спешке натягивает брюки и напяливает пиджак. Неожиданно выясняется, что для мужчины нет ничего труднее, чем надеть носки, когда враг у ворот. Он бросает эту затею и надевает ботинки на босу ногу.

– Ты похож на клоуна! – укоряет его жена.

Тутусаус продолжает сражаться с галстуком, когда Брикфеус заявляет о себе. На этот раз это не «динь-дон» звонка, а «би-и-ип-би-и-ип» клаксона. Чтобы не дать бастарду возможности зайти в дом, Тутусаус выходит ему навстречу во двор.

На самом деле Брикфеус и не собирался переступать порог соседского дома. Он ждет, опершись на дверцу машины, на которой приехал. В его голосе звучат холодные и неискренние нотки, так говорят ораторы, обладающие большим словарным запасом, но не вникающие в смысл своих слов:

– Да будет вам известно, глубокоуважаемый сосед, что ваш изысканнейший подарок был так прекрасно продуман и пришелся столь кстати, что мое восхищение вашим утонченнейшим вкусом достигло заоблачных сфер. «Мне чрезвычайно повезло, – сказал я себе, – соседей, столь внимательных к своим ближним, найти нелегко». Теперь вам нетрудно будет понять, что я старался изо всех сил ответить по достоинству на ваш роскошный подарок.

Нет, Тутусаус пока ничего не понимает. Бастард явился к нему с пустыми руками. Что он замышляет? В эту минуту Брикфеус указывает на капот автомобиля своим длинным пальцем.

Он приехал на белоснежном «роллс-ройсе». На летнем солнышке машина сверкает, словно ангел с колесами вместо крыльев.

– Это не простой «роллс-ройс», – говорит Брикфеус. – Мотор автомобиля заменили в нем двигателем истребителя «Спитфайр», которым управлял герой Королевских военно-воздушных сил во время Битвы за Британию. И не возражайте, пожалуйста, я сам прекрасно понимаю, что это очень дорогой подарок. Но дело в том, что сосед столь высокого ранга не может удовлетвориться меньшим. Это все, что я хотел сказать.

С этими словами он передает Тутусаусу конверт.

– Как вы можете убедиться, этот сертификат, оформленный по всем правилам, – продол­жает он, – удостоверяет, что данный автомобиль принадлежал шаху Персии.

Тутусаусу нет никакой необходимости читать документ – ему и так ясно, что это правда. Он опускает глаза и смотрит на зажатый в руках конверт. Его взгляд падает на ботинки. Несмотря на яркое солнце, пальцы ног у него заледенели.

Голос Брикфеуса становится еще более жестким, когда он заключает:

– Мне стоило большого труда найти сей великолепный экземпляр, этот шедевр современного инженерного искусства. Но меня вдохновляла одна мысль: «таковым было бы желание моего отца».

Супруга Тутусауса не может понять ярости своего мужа:

– Скажи на милость, какая муха тебя укусила? Он подарил тебе «роллс-ройс»! Твою любимую машину!

– В том-то все и дело, что это подарок! Как ты не понимаешь таких элементарных вещей? – кричит на нее Тутусаус. – Завтра об этом будет знать весь город. Если я буду ездить на этом автомобиле, все будут думать о величии рода Брикфеусов, а не Тутусаусов! И я сам буду напоминать всем об их величии!

На протяжении следующих дней Тутусаус наблюдает за тем, как его враг наслаждается своей победой. Брикфеус часто появляется на террасе. Стоит Тутусаусу посмотреть в телескоп, как сосед машет ему рукой. В его счастливом взгляде сквозят дерзость и лукавство.

 

Однажды утром жена Тутусауса загорает по своему обыкновению на террасе в купальнике и в солнечных очках со стаканом мартини в руке. И вдруг до нее доносится шум работающего мотора. Она выглядывает наружу и видит странную картину.

Одни рабочие копают землю вокруг огромного оливкового дерева на краю сада, другие обвязывают его толстый ствол веревками. Потом бульдозер тянет за эти веревки, чтобы выкорчевать оливу. Это старое дерево с суковатым кряжистым стволом и морщинистой корой было посажено в ста метрах от дома и с незапамятных времен украшало начало ведущей к дому дороги.

– Что это ты выдумал? – кричит женщина с веранды своему мужу, который руководит работой. – Совсем спятил!

Тутусаус отмахивается от нее, как от назойливой мухи:

– Иди загорай.

Никогда еще этим краям не доводилось видеть столь странную процессию. Тутусаус возглавляет ее на своем черном «роллс-ройсе». За ним на грузовике едут рабочие, которые помогли ему выкорчевать оливу. И, наконец, завершает шествие кран, на стреле которого подвешена старая олива. Она раскачивается, словно огромный живой маятник, с завернутыми в холстину корнями, собранными в некое подобие пучка.

Они подъезжают к дому врага как раз в тот момент, когда Брикфеус возвращается с пешей прогулки по полям. Со свойственным ему спокойствием он делает вид, что вторгшиеся в его владения люди и техника совсем ему не докучают. Он все равно не может этому воспрепятствовать: толпа людей, шум моторов, огромное дерево, висящее на тросе, заполоняют все пространство. Приветственная улыбка Брикфеуса получается натянутой.

Уверенный в своей победе, Тутусаус обращается к нему любезным тоном:

– Глубокоуважаемый сосед! – он раскрывает бастарду свои объятия. – В прошлый раз я не смог сразу найти слова, которые могли бы с точностью описать вашу щедрость. Ваш дар – это удивительная драгоценность и чудо современной техники, а кроме того, как вы успели заметить, «роллс-ройсы» – моя слабость. Таким образом, вы не только чрезвычайно щедры и любезны по отношению к соседям, но и отличаетесь исключительной наблюдательностью.

Брикфеус к этому моменту уже немного оправился от изумления, но пока еще не понимает, какой удар собирается нанести ему Тутусаус.

– Я бесконечно рад, – начинает свою лицемерную речь бастард, поглядывая краешком глаза на дерево, висящее на кране с обмотанными холстиной корнями, – что смог осчастливить соседа, чьи превосходные качества я не устаю превозносить…

Не дав ему закончить речь, Тутусаус начинает говорить, мстя врагу за его оскорбительное поведение во время первого визита:

– Вы знаете не хуже меня, – говорит он, – что земные богатства не имеют никакого значения. Они не более чем оболочка, в которой мы проходим свой путь по этой юдоли скорби и печали. И мне показалось, что столь тонкий человек, как вы, заслуживает большего, чем некие материальные ценности.

Все более уверенный в правильности выбранного пути, Тутусаус продолжает:

– Возможно, обстоятельства вашей жизни не позволили вам узнать подробности зарождения конфликта между Тутусаусами и Брикфеусами. Обычно говорят, что изначальным предметом спора была мельница, расположенная вверх по течению реки. Однако это не совсем точно. На этой мельнице размалывали оливки, и истинной причиной раздора послужила оливковая роща на спорном участке земли. Тяжба дошла до самого короля, и тот отдал этот надел Брикфеусам. Мои оскорбленные предки договорились выполнить судебное решение буквально: они подчинятся и уступят земельный участок, но не оливковые деревья, о которых в вердикте не говорилось ни слова. И вот в ту же ночь мои предки срубили все деревья, кроме одного, – этой оливе уже тогда было лет пятьсот, а теперь ей больше тысячи. Они увезли ее и посадили у ворот моего дома.

Тутусаус указывает тростью на висящее на стреле крана дерево:

– Пару дней назад я сказал себе: «Пусть отпрыск рода Брикфеусов, не имеющий отношения к старой вражде, унаследует то, что король ему когда-то присудил. Не явится ли это воплощением высшей справедливости? Не наилучший ли это способ раз и навсегда покончить с враждой наших семейств, столь яростной и одновременно столь нелепой?»

Лицо Брикфеуса посерело в тон его волосам. У него даже не нашлось сил, чтобы поблагодарить за подарок.

 

 

Летними ночами, после ужина, Тутусаус обычно смотрит на звезды в телескоп. Ночь сегодня ясная, и Млечный Путь пересекает небо­свод во всем своем великолепии. Тутусаус видит, что его сосед тоже вышел на веранду. На лице его написано отчаяние, он курит с видом осужденного на смерть, которому предложили последнюю сигарету. Брикфеус свешивается через балюстраду и рассматривает оливу, которая лежит внизу возле сада. Ее корни по-прежнему завернуты в холстину. Бастард побежден. На краткий – очень краткий – миг Тутусаус даже испытывает сочувствие к бедняге.

Если он сожжет оливу, то признает перед всеми, что не имеет корней. Если посадит ее, Тутусаус сможет заявлять во всеуслышание: «Я дал тебе то, на что ты не имеешь права, и ты никогда не сможешь сделать мне равного подарка». Принеся этому ублюдку в дар оливковое дерево, Тутусаус нанес сопернику самое страшное оскорбление, которое только можно придумать: дать другому понять, что, сколько бы он ни старался, ему никогда не добиться чести быть даже нашим врагом.

В этот вечер Тутусаус долго не ложится в постель, а когда наконец отправляется спать, его посещает яркий, тревожный и дикий сон.

Во сне он уже умер и оказался в некоем приватном раю Тутусаусов. Все его предки выходят ему навстречу: десятки мужчин, женщин и даже детей. С некоторыми из них ему довелось познакомиться, но после дедушки Рамона он никого в лицо не знает. Прозрачные легкие тени смыкают вокруг него свой круг. Призраков интересуют исключительно новости с поля битвы. «Это ты нанес последний, смертельный удар Брикфеусам?» «Да», – отвечает он. Обрадованные души предков взвиваются ввысь, танцуя подобно мотылькам. «Это ты, прилагая невероятные усилия, используя весь свой опыт, после долгих лет борьбы сумел отвоевать у Брикфеусов их родовое гнездо и утвердить на веки веков наше превосходство?» «Нет, это не совсем так», – сознается он.

Счастье призраков моментально сменяется ужасом. «Пока в доме Брикфеусов остается хотя бы один Брикфеус, война не окончена», – таков их немой приговор. Неожиданно сон превращается в кошмар. И все потому, что призраки предков поняли, что Тутусаус не умер, а только зашел в царство мертвых в гости. Их последний, третий вопрос леденит ему душу: «Не придется ли именно тебе пережить наше поражение в последней схватке с Брикфеусами?»

Тутусаус просыпается в холодном поту, его сердце сильно бьется. Еще совсем темно. Рассвет застает его на террасе. Странное предчувствие зарождается в груди бедняги, это новое ощущение ему незнакомо. Тутусаус думает о нем, пытается найти объяснение своему состоянию, но ему удается определить это чувство лишь в сравнении с другим: оно прямо противоположно его расположению духа в то утро в кабинете у нотариуса до появления бастарда. Сейчас он знает, что очень скоро должно произойти что-то плохое, даже ужасное, хотя он и не знает, что именно.

Брикфеус выходит из своего дома как раз в тот момент, когда солнце появляется на горизонте. Совершенно очевидно, что этот человек полностью преодолел уныние, охватившее его накануне. Он шагает легко и свободно, положа руки в карманы. Можно подумать, что в эту ночь врагам приснились сны столь же разные, сколь они сами. Тутусаус с удивлением ловит себя на том, что задает себе вопрос: «Что ему могли сказать его предки?»

Бастард приближается к дому, и с каждым его шагом тревога Тутусауса растет. Он выходит навстречу гостю.

– Мое восхищение вами, – начинает свою речь Брикфеус, – ни с чем не сравнимо и не знает границ. Ваш последний подарок меня настолько взволновал, вознес меня к таким неизмеримым высотам благодарности и счастья, о существовании которых до вчерашнего вечера я не мог даже догадываться. Дражайший сосед, мне бы хотелось отблагодарить вас по достоинству, но сумма ваших добродетелей столь велика, что я не в силах сравниться с вами.

Выходит, его предчувствие было ложным, и Брикфеус сдается. В этот ранний утренний час запах чабреца, доносящийся с полей, так остр, что ранит ноздри. Тутусаус спрашивает себя, не является ли этот запах ароматом победы.

– Я ухожу навсегда, – продолжает бастард, – ибо понял, что совершил ошибку, решив обосноваться здесь: нельзя посадить в клетку ветер. Я перелетная душа, мои корни в облаках. Однако прежде, чем покинуть этот дом, я решил нанести вам последний визит вежливости и оставить вам скромный подарок на память о себе.

Брикфеус роется в кармане и достает оттуда прямоугольную коробочку, похожую на очечник. Он кладет ее на ладонь Тутусауса и сгибает его пальцы своей рукой, почти ласковым жестом. Это первое их прикосновение – и последнее. Брикфеус говорит: «Счастливо оставаться», поворачивается и уходит.

Тутусаус пытается преодолеть желание открыть коробочку и увидеть ее содержимое, но не может удержаться. Тени предков, живших на протяжении пяти веков, собираются тучей над его головой и осыпают его проклятиями.

Бастард уже далеко. Тутусаусу дано лишь излить свою ярость в отчаянном крике:

– Сукин сын!

Он швыряет полученный подарок вслед врагу, но тот уже слишком далеко. Коробочка катится по земле, и из нее падают в дорожную пыль ключи от дома Брикфеусов.

¹ С 1964 года республика Танганьика входит в государство Танзания.